А ушла она потому, что в процессе разрешения конфликта Чили позвонил сам Момо, чтобы выслушать одну из сторон – только в знак уважения к Томми Карло, кто такой Чили Палмер, чтобы сам босс беседовал с ним? Так вот, Дебби подслушала этот разговор по параллельному телефону.
Момо только и сказал Чили, что пора взрослеть да переставать заниматься школьными разборками. Но этого было достаточно, чтобы Дебби поняла, что Чили по-прежнему связан с мафией. Она даже с постели встала, чтобы начать таскаться за Чили по пятам и приставать с расспросами, какими такими делами он занимается с «этими людьми». В конце концов она так достала его своим визгом, что Чили рявкнул: «Да, я работаю на Момо, что с того, черт возьми?» Он думал, это заставит ее заткнуться и в доме хотя бы на месяц воцарится блаженная тишина. Но нет, Дебби немедленно впала в истерику:
– Так вот почему у меня был выкидыш! Я знала! Знала, что ты вернулся к этой жизни, и ребенок тоже узнал об этом через меня, потому-то и не захотел появляться на свет!
Что? Он не родился только потому, что его папа давал краткосрочные ссуды? Помогал беднягам-тупицам, от которых отвернулись банки? Как можно разговаривать с женщиной, если она свято верит, что дитя в утробе разбирается в подобных вещах? Но Чили честно попытался. Посоветовал ей обратиться к доктору, проверить свои куриные мозги.
– Считаешь себя крутым, да? Посмотрим, сумеешь ли ты получить от меня развод.
То были последние слова Дебби.
Она готова была отказаться от алиментов и жить с матерью над магазином одежды, лишь бы не дать ему вступить в новый законный брак. Дебби из-за своей тупости не понимала, что с изобретением рок-н-ролла и противозачаточной пилюли мир изменился, и свято верила, что Чили не сможет трахаться с кем захочет и когда захочет.
С того времени и по сегодняшний день Чили встречался с массой женщин, с некоторыми на серьезной основе, с некоторыми – нет. С одной из них, барменшей по имени Роуз, жил несколько лет. В другую, стриптизершу Веру, даже влюбился, но не смог вынести того, что на нее глазеют другие мужчины, поэтому пришлось расстаться. Он гулял с официантками, косметичками, продавщицами из «Дэйдленд-Молл», водил женщин в рестораны, в кино, иногда к себе в постель. Ему очень нравилась певичка Николь, но жизнь ее вся без остатка была посвящена рок-н-роллу, и он с трудом понимал, о чем она говорит. Чили нравились женщины, с ними он чувствовал себя свободно, ему даже не приходилось притворяться. Просто был самим собой, и они втюривались в него по уши. Правда, некоторым не нравилась его увлеченность кино: он водил своих подруг в кинотеатры практически каждый день. Могло сложиться впечатление, что кино нравится ему больше, чем женщины.
Другое событие, имеющее отношение к инциденту с курткой, произошло двенадцать лет спустя, то есть совсем недавно, день назад. Кто-то застрелил Момо, когда тот выходил из ресторана, что на Пятьдесят Шестой в Манхеттене. Томми Карло немедленно вылетел на похороны. А на следующий день в контору Чили заявились два посетителя: огромный цветной парень, которого он никогда не видел, и Рей Боунс.
* * *
– Нормальные люди здесь стригутся? – поинтересовался Рей у Чили. – Или только педики?
Времена изменились. Фреда и Эда больше не было, вместо них в зале, похожем на сцену – розовые зеркала в рамках из лампочек, – трудились Питер и Тим. И очень даже неплохо справлялись. Это по их совету Чили теперь зачесывал волосы назад, без пробора, как Майкл Дуглас в «Уолл-стрит».
Чили тоже изменился – он устал изображать уважение к людям, которых считал полными задницами. Момо был нормальным человеком, но парни из его команды, приезжавшие в Майами отдохнуть, все время корчили из себя крутых, ожидая, что он и Томми будут таскать их повсюду и подкладывать девок.
– Эй, – отвечал Чили таким «крутым», – я что, ваш сутенер?
А они срывали злость на Томми, потому что тот как племянник Момо обязан был их поддерживать. В результате Чили постепенно отошел от ростовщичества, оставив себе лишь нескольких постоянных клиентов, с которыми никогда не было проблем. По ночам он изымал машины у неплательщиков для маленьких кредитных компаний, а также помогал местным торговцам и паре казино из Лас-Вегаса вышибать долги – наносил визиты вежливости к тем, кто не платит по счету. Характер его остыл еще на несколько градусов.
Но не настолько, чтобы Чили удержался от ответа:
– Ты так быстро лысеешь, Рей, что скоро стричь будет нечего. Так что позволь ребятам поработать с тем, что еще осталось. Быть может, им удастся закрыть шрам. Или они предложат тебе парик, как хочешь.
Да пошел он! Чили уже знал, что произойдет.
Клиентов в зале не было. Рей Боунс предложил Питеру и Тиму пойти попить кофейку. Те, скривившись, ушли, а огромный цветной парень усадил Чили в парикмахерское кресло и провозгласил:
– Этот человек – человек. Понимаешь меня? Это – мистер Боунс, именно так к нему и обращайся.
Мистер Боунс направился через зал в контору.
– И что ты с ним шатаешься? Работы лучше нет? – поинтересовался Чили у цветного помощника.
– Есть, – согласился цветной, – там все разговаривают по-испански, а мне переучиваться поздно.
Боунс вышел из конторы и стал просматривать имена должников, суммы долгов и даты выплат. Все эти сведения содержались в зеленой тетради, служившей Чили долговой книгой.
– Ты, значит, работал с латиносами – что, к белым людям не допускали, а? – спросил он у Чили.
Чили сказал себе, что пришла пора помолчать.
– Человек с тобой разговаривает, – вмешался цветной.
– Его бизнес кончился, но он об этом еще не знает, – заявил Боунс, оторвавшись от книги. – Эй, слышь, для тебя здесь все кончилось.
– Это я уже понял.
Боунс вновь углубился в чтение:
– И сколько выходило?
– Три с половиной.
– Вот дерьмо, десять штук в неделю. А сколько Момо тебе отстегивал?
– Двадцать процентов.
– Но ты снимал еще двадцать, да?
Чили ничего не ответил. Боунс перевернул страницу, пробежал глазами записи и замер:
– У тебя прокол. Парень должен был рассчитаться еще шесть недель назад.
– Он умер.
– Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?
Рей Боунс взглянул на цветного – очевидно, надеялся, что его остроумие будет оценено по достоинству, но тот был занят рассматриванием лосьонов для волос и прочего дерьма на столе. Чили тоже не выказывал одобрения. Он сейчас размышлял, можно ли, если Боунс подойдет еще чуть ближе, врезать ему по яйцам, а потом вскочить с кресла и добить его кулаком. Главное, чтобы цветной не вмешался…
– Он разбился, – сообщил Чили, – в том самолете, что сверзился в Эверглейдс.
