Даррил покосился на Чили, молча сидевшего с биноклем на коленях.
– А Томми Афен в былые дни ничем подобным не занимался?
– Тогда, в «Эпикурейце», за завтраком, – сказал Чили, – он поделился со мной своими проблемами. На одну из них я в то время не обратил внимания. Он упомянул какого-то «не-янки», – не русского, а «не-янки», – пробовавшего всучить ему страховку, ему, который сам учебник может написать на тему, как это делается.
– Значит, Томми и вправду этим когда-то занимался.
– Он специализировался на этом, на продаже «крыши». Но когда он завел об этом разговор со мной, мне понадобилось в уборную и я слушал вполуха. Но что навело вас на мысль о том, что Томми сам этим когда-то занимался?
– Откройте конверт, – сказал Даррил. – Там вложена фотография.
Чили вытащил фотографию восемь на десять – снимок дома в Силвер-Лейк, где располагался офис студии «БНБ»: большое одноэтажное бунгало темно-коричневого цвета, частично скрытое зарослями тропических растений. Самой студии – блочной коробки позади дома – видно не было.
– Сегодня утром, – сказал Даррил, – я был там и говорил с Тиффани, девушкой с индейской прической. Мы обыскали его кабинет, и она вытащила из ящика письменного стола Томми этот снимок. Сказала, что снимок оставил человек, говоривший с сильным акцентом. Он заходил и раньше пару раз в отсутствие Томми, а потом оставил ей этот снимок Спустя несколько дней человек этот опять зашел, но на этот раз Томми был в офисе. Она позвонила ему, сказав, что пришел человек, оставивший снимок. Томми выходит из кабинета, направляется прямо к посетителю и, ни слова не говоря, дает ему по роже. Тиффани сказала, что странным показалось ей то, что на Томми были тогда кожаные перчатки. Иными словами, он готовился к новому визиту этого человека, поджидал его. Вот так – подошел, вдарил, сбил с ног и вышвырнул на улицу. Тиффани просто глазам своим не поверила. Она спросила, кто это был, на что Томми ответил: «Страховой агент, черт его дери!» Но примечательно то, что, по словам Тиффани, о страховке никто и не заикнулся. Тот человек вообще не успел рта раскрыть. А Томми знал, что тому надо, выходит так? Я спросил Тиффани, был ли это, по ее мнению, русский. Она затруднилась с ответом. Я привез ее на Уилшир, дал ей просмотреть мой русский кондуит. И кого же из всех она там выбрала? Романа Булкина!
– Если бы Томми был жив, – сказал Чили, – вы могли бы вменить ему в вину нападение на человека. Но оснований обвинять Булкина в убийстве у вас нет.
– У нас нет оснований вообще в чем-либо его обвинять. Сейчас мы смотрим, не из того ли пистолета, что и армянин, убит был Томми. Положительный ответ на этот вопрос сильно продвинул бы следствие.
– Думаю, он скоро выйдет, – сказал Чили. – Надо сходить в туалет.
– У вас какие-то нелады?
– Просто степень волнения.
– Есть такое кино, правда? Там еще главный герой женат на Анне Бэнкрофт. «Степень волнения»… А вот еще двое выходят и он собственной персоной, вон там – Роман Булкин.
Чили навел бинокль на приземистого лысого мужчину в дверях ателье, глядевшего, как рассаживаются по машинам его подчиненные. Булкин поднял руку, чтобы помахать отъезжающим.
– У него оба глаза – сплошной синяк.
– Ну да, Томми же его в переносицу ударил. Скажите, что это был он!
Чили разглядывал мужчину, пытаясь сопоставить его лицо с тем лицом, что видел в машине возле «Эпикурейца», лицо человека в парике, который ему велик и наезжает на лоб.
– Мне хочется сказать «да», – произнес Чили.
– Дружище, мне самому этого хочется. Чили опустил бинокль.
– Он вернулся в дом.
– Но вы считаете, что это он?
– Я пока не уверен.
– Но уверены достаточно, чтобы взять его за грудки?
Чили прикидывал, не отрывая взгляда от фасада фотоателье.
– Нет, – сказал он. – Мне надо поглядеть на него вблизи. – Он передал Даррилу бинокль и открыл дверцу машины.
– Он знает вас, дружище, – сказал Даррил.
– Он мог так или иначе нас углядеть, но он не сделает мне ничего с полицейской машиной на заднем плане. Сидите спокойно. Я скоро вернусь.
Даррил глядел, как, сунув снимок обратно в конверт, Чили пересекает парковочную площадку.
Стоя за стеклянным прилавком, Булкин ждал. Чили направился к нему, и взгляд мужчины метнулся к двери и к рядам машин снаружи. На лицо его падал свет, и были хорошо видны кровоподтеки под глазами, уже пожелтевшие. Он был маленького роста, не больше, чем убийца Томми. Поглядев на дверь, Булкин опять перевел взгляд на Чили и обратно – глаза его бегали. Он сказал:
– Чем могу быть полезен?
Чили вспомнился Аким Тамиров – тот же акцент, тот же низкий гортанный голос. Положив конверт на прилавок, он вытащил снимок и увидел печальный взгляд заплывших глаз Булкина, направленный прямо на него.
Он сказал:
– Это ты снимал?
И увидел, как Булкин бросил быстрый взгляд на снимок и тут же опять поднял глаза на него.
– Не думаю.
Аким Тамиров из «По ком звонит колокол». Хмурый взгляд, низкий, хриплый, пропитой голос – так и слышишь пьяного Пабло, говорящего: «Не думаю, инглес».
– Ты ростовщичеством занимаешься, Роман?
– Не знаю, что это такое.
– Даешь деньги в рост? Под какой залог?
– Думаете, я деньги ссужаю?
– Думаю, что и этим ты занимаешься, Роман, как и многим другим: сутенерствуешь, торгуешь «крышей», мошенничаешь, пускаешь в ход фальшивые чеки, угоняешь машины и стреляешь в людей. Я что-нибудь упустил из виду?
– Непонятно, что вам здесь надо. Шли бы вы отсюда.
– Уже успел принять стопочку? – сказал Чили. – Приложился к бутылке с парнями? Странно, обычно от водки ваши сразу раскисают. Как по-русски сказать «в штаны наложить»?
– Так ты не уйдешь?
– Совсем забыл спросить – как это случилось, что ты без парика? Без фальшивых волос, Роман, которые придают тебе такой дурацкий вид?
Чили выждал.
Булкин отвел глаза, взгляд его блуждал по сторонам.
– Роман, погляди на меня. Вспухшие глаза уставились на него. – Да?
– Человек, которого ты подослал ко мне в дом, – сказал Чили, – Иван Суванжиев, кажется? Я знаю, кто убил его.
Чили вынужден был отдать должное Булкину – у того ничто не дрогнуло в лице, ни единый мускул, он даже не моргнул, продолжая глядеть на него. Парню не откажешь в выдержке. На этом разговор окончился.
Чили вернулся в «краун вик».
– Это он.
