– Отсюда и бита? – спросила Элейн.
– Бита, которую он принес и оставил нам, – сказал Чили. – Я дам ее Даррилу, он отдаст ее на экспертизу, и они обнаружат на ней массу отпечатков пальцев Раджи или же, во всяком случае, несколько его отпечатков, наряду со следами, оставленными Элиотом на утолщенной ее части. Этот парень Элиот знает, что делает. Он поставил перед собой цель – если не выйдет стать звездой, взять свое в качестве бизнесмена.
– Звездой эстрады и экрана, – сказала Элейн. – Я тут на слово «эстрада» обратила внимание.
– Так уж говорится: «звезда эстрады и экрана».
– А «Одесса» впервые вышла на эстраду в «Форуме». И под новым названием. Объявленные как…
– Ничего подобного. Их объявили как «Одессу». Усилители, вся аппаратура были прекрасно отрегулированы, настроены, и группа оторвалась по полной программе. Линда исполнила «Видела на вечеринке», потом «Смену караула». А потом схватила микрофон и огорошила двенадцать тысяч зрителей – к тому времени зал еще не был полон – заявлением, что должна сообщить им новость. Она сказала, что, ввиду того что существует другая группа «Одесса», они отныне будут называться по-другому, теперь группа будет зваться… и она выкрикнула: «Линда Мун!»
– Что ж, неплохо придумано, – сказала Элейн. – А ты как считаешь?
– Мне нравится. Линда решила, что другое название невозможно. И сообщить об этом по-другому – также невозможно: надо сделать это перед двенадцатью тысячами зрителей. Она сказала, что чувствовала подъем похлеще, чем быть под градусом. Торопыга напомнил ей, что зал собрала вовсе не она, а «Аэросмит». И знаешь, что она ответила? «Ну и не только они!» Торопыга повернулся ко мне: «Вы только послушайте! Тяжелый случай действия ЛСД!» Я подумал, что он имеет в виду наркотик, но, оказывается, это он так сокращенно именует «Любовь к Себе, Драгоценной» – звездную болезнь солистов. Линда искренне верит, что она тут главная и все крутится вокруг нее.
– Она права, разве не так? – сказала Элейн.
– Это мы выясним на гастролях, – ответил Чили. После чего он отправился побеседовать с Ники Каркатерра.
21
Раджи стоял возле двери своего кабинета в офисе и прислушивался. За дверью находилась приемная офиса «Кар-У-Сель-увеселение». Он услышал, как открылась и потом закрылась дверь, ведущая к лифтам, и сказал себе: «Это ушла Робин, которую я отпустил».
Ладно. Пора действовать.
Он открыл дверь и уже готов был шагнуть в приемную, но быстро остановился.
Робин не ушла. В приемной находился Чили Палмер. Стоя возле стола Робин, он болтал с ней, тоже уже стоявшей. Робин стояла с сумкой – видно, собиралась уйти. Она говорила Чили, что нет, никаких пломб ей ставить не нужно, и широко улыбалась этому киношнику, демонстрируя ряд безукоризненных белоснежных зубов, видимо полагая это первым шагом к тому, чтобы продемонстрировать ему в свое время и свою белоснежную задницу. Раджи прикрыл дверь и прошелся по кабинету к своему столу из стекла, размышляя: «Что он здесь делает?»
Пришел еще раз угрожать Ники? Предупредить, чтобы оставил Линду в покое?
Или чтобы поговорить с ним о чем-то личном, что от него, Раджи, Ники утаил?
Отойдя от стола, Раджи на цыпочках, именно на цыпочках, на носках своих ковбойских сапо-жек, проследовал к двери в приемную и, слегка приоткрыв ее, увидел в щель, что Чили Палмер направляется в кабинет Ники, а Робин, выйдя из-за стола, прощается и идет к выходу. Раджи услышал, как хлопнула за ней входная дверь. Свою дверь он закрыл, но с места не сдвинулся – стоял, думал.
Видишь… Видишь, как оно складывается… Потом повторил про себя слова, которые ему так нужно было услышать. Видишь, что Чили Палмеру суждено стать последним, кого Ники в своей жизни увидит. Полиция все узнает от Робин. Да, мистер Палмер прошел в кабинет Ника, когда я уходила. Время ухода Робин скажет точно: 5. 10 – 5. 12. Примерно так. Хорошенькая блондинка со вздернутым носиком. Держится гордо, не подступись. Сколько раз он повторял ей: «Не знаешь ты, чего теряешь!» На что Робин отвечала: «И вы не знаете. И не узнаете никогда!» Девчонка из тех, кому палец в рот не клади!
Ладно, пусть это произойдет сейчас; как только уйдет Чили Палмер, выйди в приемную, выжди, пока не услышишь шум лифта. Надо быть уверенным, что он ушел и не вернется за какой-нибудь забытой вещью. Проверь пушку. Это уже сейчас можно сделать. Раджи вытащил «беретту» Джо Лаза, спрятанную за поясом и прикрытую отворотом шелковистой, свободного покроя куртки, передвинул затвор так, что теперь пистолет был на взводе, дуло свободно. Он приоткрыл дверь, оставив в ней малюсенькую щель. Теперь надо слушать, когда уйдет Чили Палмер. После этого можно войти в кабинет. Как дела, Ник? Теперь это вот-вот произойдет после долгих колебаний и размышлений, как бы это сделать половчее, а среди прочего:
Имитировать дорожную катастрофу. Тут его и шлепнуть.
Выследить его в гараже на парковке.
Спрятаться в кустах возле дома его подружки.
Потому что сделать это в его доме в Бель-Эр не представляется возможным: слишком много охраны.
Да господи ты боже, войди к нему – и дело с концом. Так он и решил это утром, сидя за своим столом из стекла и глядя на носки своих сапожек – проклятые шпоры с них он снял – неудобно, вечно цепляют за отвороты брюк – решил войти в кабинет сразу же после ухода Робин. Теперь он войдет туда сразу же после ухода Чили Палмера.
Да, но что там делает Чили Палмер?
Он ждал, когда Ники слезет с телефона, и слушал, как он толкает свой товар:
– Поверь мне, девчонка и тяжелый рок поет, и блюзы, и звонкий рок. А насчет ее гитары, старина, можно сказать, что она к аккордам Малколма примешала блюзовую струю Энгуса Янга, все это объединила со своим голосом, своей индивидуальностью и получилось ЭйСи/ДиСи с примесью Пэтси Клайн, нет, серьезно, братец, я не шучу. Какой срок, если смотреть на вещи реально? Полтора месяца. Линда собирается в турне от Сан-Диего и дальше, к побережью, после чего я раскручу ее на всю страну, Линда Мун, братец. И ты ухватишься за нее руками и ногами… Ага. Посылаю тебе сингл, и уж я тебя в покое не оставлю. Чао!
– О каких это полуторах месяцах речь? – спросил Чили.
– Это предварительный срок. Потом могут начинаться концерты, и я переделаю полтора месяца в год. Я прослушал си-ди-диск, который прислал мне Хью, и получил огромное удовольствие. Стиль – именно тот, который нам сейчас нужен. Изумительно в жилу: звучит по-новому и вместе с тем может иметь явный коммерческий успех. Вот что требуется, это серьезно переписать ее. Я могу протолкнуть запись и такой, как она есть, к ней отнесутся доброжелательно, она понравится: материал-то хороший и звучит свежо, но сенсацией, о которой ты мечтаешь, она не станет – так, чтобы проняло, пробрало до мозга костей и начался шум. Понимаешь, о чем я говорю?
– О том, что диск надо переписать, – сказал Чили.
