— Приблизительно на четыре часа меньше, чем у нас, —
подсказал Линд.
— Черт возьми! Значит, первая радиограмма была послана
где-то за два часа до погребения?
— Но вины Спаркса тут никакой нет, — объяснил Линд. — Его
часы работы соответствуют международным часам в этой зоне. И капитан тут тоже
не виноват. Он послал радиограмму по указанному Эгертоном адресу, и ему
ответили, что на труп никто притязаний не имеет. К тому же наш корабль не
отделение полиции. Просто получилась маленькая несогласованность, и уже в
следующем сообщении… можно предположить, что будет в следующей радиограмме.
— Что? А, понимаю! — И Годард действительно понял, что имел
в виду Линд. — На каюту Эгертона наложить сургучные печати?
— Вот именно. Капитан уже дал ответ на первую радиограмму,
что Эгертон мертв и погребен в открытом море, когда пришла вторая с той же
станции. Они, видимо, разошлись в пути. И все же нам ясно, чего они хотят. У них
есть отпечатки пальцев Майера, и когда мы прибудем в Манилу, тамошние власти
смогут найти в его каюте много отпечатков, которых наверняка хватит для
идентификации личности. Но мы и так заперли каюту после того, как сняли
постельное белье. Я даже запер иллюминатор, а на двери будет повешен еще один
замок.
— Все остальное — рутина. Зеркало, стаканчик для чистки
зубов и так далее, — продолжил Гарри.
Линд кивнул:
— Каютный стюард говорит, что там есть целый набор щеток для
волос… с серебряными окантовками. Вот так-то… Ну, мне пора идти на вахту.
Он вышел из салона, а оставшиеся какое-то время пытались
переварить все то, что от него узнали. Значит, этот очаровательный англичанин
на самом деле палач, который хозяйничал в свое время в Польше, и после Эйхмана
его ищут очень активно.
— А в итоге выяснится, что все это чепуха, — наконец сказала
Карин.
Нет, подумал Годард, это не чепуха. Все так и есть, ибо все
детали точно соответствуют друг другу. Фальшивая повязка на глазу ясно
свидетельствует, что это не Эгертон, а кто-то другой. И если немецкий отдел
Интерпола в Буэнос-Айресе и жертва из концентрационного лагеря на корабле
«Леандр» одновременно идентифицировали личность Эгертона, то тут уже сомнений
быть не может.
И тем не менее у Годарда были какие-то неясные сомнения, но
чем они вызваны, он не понимал. Может быть, тем фактом, что поляк смог опознать
Майера через четверть века? Нет, дело не в этом. Столь существенно черты не
меняются даже за двадцать пять лет, а поляк знал своего мучителя при необычных
условиях, так что его лицо наверняка на всю жизнь запечатлелось в его памяти.
Но потом Годард все-таки понял, что именно заронило в его
душу сомнения, и даже улыбнулся. Он слишком долго жил в мире иллюзий, а теперь
попытался вернуться в обычный, реальный мир. И что же выходило? Выходило, что
двадцать четыре года мир тщетно искал этого военного преступника, и вдруг
нациста обнаружили сразу две личности, которые при этом удалены друг от друга
чуть ли не на расстояние половины земного шара, и обнаружили его в один и тот
же день и даже почти в один и тот же час. Нациста убивают, хоронят в море и
идентифицируют, то есть все идет как по маслу, словно все было запланировано
компьютером.
Да, таких случайностей, конечно, не бывает. И в такую
случайность трезвый человек поверить не может…
— Ну, что вы на это скажете, мистер Годард? — спросила
Мадлен Леннокс.
— О, единственная трагическая фигура в этой драме —
Красицки.
— Так, значит, вы верите, что Эгертон был действительно этим
Гуго Майером?
— Да. И если бы власти догадались об этом несколькими часами
раньше, то Красицки не нужно было бы проводить остаток своей жизни в клинике
для душевнобольных.
Линд предсказал правильно — новая радиограмма потребовала
немедленно опечатать каюту и сообщила также, что, как только «Леандр» прибудет
в Манилу, на его борт поднимутся эксперты по отпечаткам пальцев.
Различные пресс-агентства уже предложили капитану дать
информацию на самых выгодных условиях. А он пил в салоне вместе с другими кофе
и казался таким же растерянным, как и остальные.
Потом опять появился Линд и сообщил, что состояние Красицки
нисколько не изменилось. Он налил себе чашку кофе и тоже присел.
Карин вздохнула.
— Просто не могу поверить, что ему удалось нас всех так
обмануть, — сказала она. Линд улыбнулся:
— Он обманул не только вас. За двадцать лет ему, наверное,
удалось обмануть множество людей.
— Должно быть, был первоклассным актером, — вставил Годард,
— иначе его бы давно уже прижали.
Мадлен Леннокс закурила сигарету.
— Теперь мы, наконец, можем подумать о деле без всяких
криков и ахов, — произнесла она. — Как бы вы преподнесли эту историю в кино,
мистер Годард?
— Я бы в ней совершенно ничего не изменил, — ответил тот.
— Я имею в виду не сюжет, а техническую сторону дела.
Столкновение личностей, установку камер и так далее.
— Снимая такую сцену, можно установить только одну камеру.
Ее переносят с места на место и снимают с разных точек, причем каждую картину —
отдельно. Главной остается общая картина с задним планом, а детали в основном
показывают те, которые кажутся режиссеру наиболее важными. Скажем, разбитый
стакан или что-нибудь в том же духе. — Годард обвел всех глазами. — Вы что,
действительно хотите, чтобы я изложил вам сценарий во всех подробностях?
— Да, — ответила Мадлен. — Мы пережили все это в
действительности, поэтому ваш сценарий нам не помешает и не будет шокировать.
Не так ли, Карин?
Та покачала головой. Линд с интересом наблюдал за ней.
— В фильме, который претендует на реалистичность, именно
детали создают достоверность, — начал Годард. — И естественно, вызывают
наибольшие эмоции. Вот, например, один кадр: Красицки стоит, держа пистолет в
руке, кричит, поднимает руку и стреляет. Он не стреляет в кого-то
определенного. Этот кадр можно использовать позже или вообще вырезать. Но вот
второй кадр — камера уже позади Красицки, немного сбоку, чтобы на экране потом
было видно, как реагирует на выстрел Майер. Следующий кадр должен показать
мистера Линда, бросающегося к Красицки, чтобы вырвать у него пистолет. А к тому
времени, когда Линд добирается до Майера, гримеры уже нанесли на его рубашку
красные пятна, изобразили кровь в уголке рта.
Разбитая лампа и разбитое зеркало — это рутинные детали,
хотя они создают известный эффект. Для этого применяются крошечные заряды,
которые приводятся в действие электричеством…
