Если все не так, то этот корабль просто галлюцинация, фата
Моргана.
Глава 2
Мадлен Даррингтон Леннокс лежала в каюте «С» голой. Было
темно и душно. Ее насторожила тишина, возникшая после того, как машины
перестали работать. Что опять стряслось на этом идиотском судне? В сущности, ее
мало интересовала причина остановки, но из-за нее могло не состояться свидание.
А она вот уже полчаса как ждала Барсета.
Мадлен уже знала, что, когда корабль останавливается, в
коридоре даже в полночь всегда появляются люди. Все непременно хотят знать, в
чем дело, почему не плывем, и команда тоже поднимается на ноги, чтобы исправить
неполадки. А Барсет слишком осторожен, чтобы дать себя поймать капитану или
одному из его помощников. В обязанности стюарда никак не входит «обслуживать»
своим вниманием женщин-одиночек, как бы велики ни были его способности на этот
счет. Так что, возможно, он и не придет. Тогда, чтобы заснуть, ей придется
принять три таблетки снотворного.
На корабле не было кондиционеров, которые здесь, в тропиках,
все равно не принесли бы никакой пользы. К тому же Мадлен закрыла иллюминатор,
так как он выходил на палубу. Она не любила, когда кто-нибудь заглядывал в ее
каюту — независимо от того, был у нее Барсет или нет. Правда, в ногах ее койки
находился вентилятор, который непрерывно посылал на разгоряченное тело струи
воздуха, но свежести не приносил. Он лишь немного разгонял душный и спертый
воздух.
Вентилятор продолжал жужжать, иногда из чрева корабля
доносились какие-то металлические звуки, но в остальном все вокруг было тихо.
Что будет, если Барсет не придет? Как она перенесет эту ночь? С таблетками или
без них? Когда Мадлен оставалась неудовлетворенной, она буквально сходила с
ума.
Наконец дверь каюты открылась, стюард проскользнул внутрь.
Он не сказал ни слова, только с каким-то самодовольством щелкнул зажигалкой,
чтобы прикурить для нее сигарету. Но она уже хорошо знала, что будет дальше.
Бросив на нее довольный, оценивающий взгляд, он быстро снял с себя китель и
брюки. Темнота не мешала его видеть — сухопарого мужчину среднего возраста, с
острыми чертами лица и светлыми жидкими волосами, расчесанными на обе стороны
от пробора, что позволяло скрыть залысины.
Сейчас он казался большим, светлым и расплывчатым пятном.
Барсет протянул руку, дотронулся до ее бедра, и Мадлен сразу же потянула его к
себе на койку, спросив безучастным тоном:
— Почему мы опять остановились?
— Да какие-то неполадки в машинном отделении — ответил он. —
Во всяком случае, так говорит шеф.
— Опять в машинном отделении, — заметила она. — О, дорогой,
ты такой приятный!
— Ты меня хочешь? — поинтересовался он.
— Я же тебя не разочаровываю, стюард? — Мадлен не могла
удержаться от такого вопроса, хотя это и было рискованно. Один раз он просто
повернулся и ушел в свою каюту. Так что она должна была терпеть его самомнение,
и ей не оставалось ничего другого, как подчиняться. — Можешь быть уверен, мои
страсти такого порядка, к каким ты привык, просто от природы я пуглива и
стыдлива…
— Подвинься, — сказал он каким-то хмурым тоном.
«О, Цезарь! Оплакивать тебя пришли мы, а не восхвалять!» —
подумала она, однако вслух не произнесла ни слова. Скорее всего, Барсет никогда
не слышал о Шекспире, так что незачем терять время на цитирование великого
драматурга.
Он улегся рядом с ней и начал поглаживать ее бедра.
— Да загаси ты свою чертову сигарету, — буркнул Барсет.
Дрожащей рукой Мадлен погасила сигарету. И даже дыхание
затаила. О, Боже ты мой! Вдова человека, который окончил академию, служил на
крейсере старшим офицером, ушел с почетом на пенсию… И вот теперь она вынуждена
опуститься до дешевой интрижки со стюардом!
Карин Брук, занимавшая каюту «Д», проснулась, когда
прекратилась вибрация корабля. Какое-то время она просто лежала, раздумывая о
том, что на этот раз явилось причиной остановки.
Дверь ее каюты была заперта, но иллюминатор открыт. Однако
она не слышала ни поспешных шагов, ни взволнованных голосов, которые могли бы
свидетельствовать о несчастье. Когда Карин была маленькой, отец объяснил ей,
что, если машины корабля, находящегося в море, по какой-то причине останавливаются,
в этом нет ничего тревожного или опасного. А вот если она заметит, что машины с
«полного вперед» внезапно переключаются на «полный назад», то должна как можно
быстрее исчезнуть с носовой части корабля. «На этот раз, должно быть, опять
случилась какая-нибудь мелкая авария в машинном отделении. С тех пор, как они
вышли из Кали шесть дней назад, корабль уже останавливался дважды и один раз
стоял целых двенадцать часов.
Несмотря на то что работал вентилятор, в каюте было ужасно
жарко, ибо с того момента, как судно остановилось, в каюту не влетело ни
малейшего ветерка. Если снять ночную пижаму и лежать совершенно голой, тогда,
возможно, и будет полегче. Но в этом случае нужно встать и задернуть занавеску
на иллюминаторе, потому что матросы начинают драить палубу рано-рано утром, и
вид нагой спящей блондинки может привести их в полное замешательство. Даже
несмотря на то, что этой блондинке уже тридцать четыре года. Проведя неделю в
море, ни один матрос не станет обращать внимания на такие детали.
Потом она услышала, как открылась какая-то дверь, а затем
раздались голоса — мужской и женский. Карин непроизвольно вздрогнула. Опять! Да
еще в такой момент! Не могли придумать ничего лучшего, чем наслаждаться любовью
именно в те минуты, когда на корабле царит полная тишина и все слышно через
тонкую перегородку.
Карин Брук была смущена и в то же время разгневана. Это
началось в первую же ночь после их отплытия из Кали. Она тщетно пыталась не
слышать стоны и вскрики, вызванные любовным экстазом. Но даже зарывшись головой
в подушки и чуть не задыхаясь в них, все равно все слышала. Миссис Леннокс было
хорошо известно, что в соседней каюте есть пассажирка, но, видимо, ей не
приходило на ум, что стенки между ними очень тонкие.
На следующий день Карин специально шумела в своей каюте,
чтобы показать соседке, как все слышно, но все ее усилия оказались тщетными. На
следующую ночь повторилось то же самое, а на третью — даже хуже. Теперь она
просто боялась двигаться по своей каюте. Вначале Карин притворялась, будто спит,
но через неделю и это стало невозможным. Вероятно, миссис Леннокс просто не
осознавала, какие дикие стоны и крики она издает в экстазе, иначе ей было бы
просто стыдно смотреть в глаза Карин, встречаться с нею на корабле. Хотя в
данных обстоятельствах такое абсолютно нереально. На борту очень небольшого,
старого грузового судна, их, женщин, оказалось всего две, а путь до Манилы
предстоял еще очень долгий.
Когда в соседней каюте опять послышались стоны, Карин села
на постели и схватила халат. Единственным выходом из положения было бежать из
каюты. Она затянула пояс, сунула в карман сигареты, зажигалку, в темноте
нащупала туфли и вышла в коридор. Без косметики на лице, непричесанная. Но
Карин настолько обозлилась на то, что происходило рядом, что ей было
безразлично, как она выглядит. Просто хотелось побыть где-нибудь в другом
месте, пока не уйдет от соседки мужчина. Хотя и столкнуться с ним тоже было бы
неприятно.
