Главный инженер ушел, а Стин кашлянул и сказал:
— Мистер Годард, мне нужно написать отчет об… об этой
стрельбе. Вы, конечно, понимаете, что эта писанина займет много времени и сил.
Показания свидетелей, отдельные высказывания и так далее…
Капитан долго ходил вокруг да около, хотя Гарри давно было
ясно, что должно быть проведено следствие.
— Я хотел бы только уточнить у вас парочку… э… э… парочку
деталей, — наконец проговорил Стин.
— С удовольствием помогу вам, если смогу, — ответил Годард.
— Ведь это вы помогли Линду отнести Майера в его каюту. Там
уложили его на койку, а потом мистер Линд попросил вас, чтобы вы послали
кого-нибудь за санитарным ящичком и стерилизатором. Так?
— Нет, он попросил меня принести все это, — уточнил Гарри. —
До этого я однажды был в его каюте и поэтому знал, где их найти… — Да, Линд
действовал очень осмотрительно. Он не забывал ни одной детали.
— Да, да, понимаю! И приблизительно минуты две мистер Линд
находился один. Вы вернулись, а потом прошли еще какие-то две минуты, и вошел
я. Вы заметили, что артериальная кровь слишком темная, а мистер Линд ответил, что
она, возможно, вытекает из легочной артерии. Ну, мистер Линд изучал медицину и
опытен в таких вещах. О них он, видимо, знает больше, чем кто-либо из нас, но
поскольку я здесь капитан, то и ответственность за все ложится на меня. Поэтому
я должен быть совершенно уверен, что мы сделали все, что в наших силах, чтобы
спасти жизнь этому человеку.
Если пуля попала в одну из крупных артерий, то этот человек,
разумеется, не имел никаких шансов выжить. Мистер Линд даже изрезал рубашку,
чтобы обнажить грудь, но, поскольку я стоял почти в дверях, я плохо все это
видел. А вы стояли у самой койки. Вы видели, как кровь текла из ран?
В мозгу Годарда опять прозвучал сигнал тревоги.
— Точно я сказать не могу, капитан, но хорошо видел — крови
было очень много. При столь сильном кровотечении человека спасти не удается.
— Да, да, понятно. — Капитан нахмурил брови. — А сами раны
вы видели?
Вот мы и подошли к критической точке, подумал Годард. Или он
предполагает, что я не видел ран, или знает об этом наверняка. Но не хочет
слышать моего подтверждения, только желает знать, что я думаю об этом.
— Точно вам сказать не могу, — повторил Гарри. — Там было
много крови…
— Но ведь вы стояли рядом с раненым?..
— Послушайте, капитан, входное отверстие от пули очень
маленькое — девять миллиметров, а грудь Майера была покрыта волосами,
пропитанными кровью. В его теле могло быть несколько входных пулевых отверстий,
и тем не менее я мог их не заметить. И потом не понимаю, почему это вдруг стало
так важно? Мы все хорошо знаем, что в его грудь попали две пули и, что он умер
приблизительно через пять минут. Я думаю, что любой врач вам сможет подтвердить,
что спасти его было нельзя. Стин кивнул:
— Значит, вы не сомневаетесь в том, что все было именно так,
как сказал мистер Линд?
— Абсолютно не сомневаюсь… — А про себя подумал: «Было бы
хорошо, если бы капитан передал ему мои слова — ведь именно его, Линда, это и
беспокоит».
Стин что-то записал в своем блокноте, но с его лица не
сходило задумчивое выражение.
— Что ж, вот, кажется, и все. Большое вам спасибо, мистер
Годард, за то, что заглянули ко мне.
Гарри отправился обратно на среднюю палубу, чувствуя себя
довольно неуютно. Что за всем этим скрывается? Судя по всему, капитан тоже
участвует в заговоре и выражает свои собственные сомнения, чтобы вырвать у него
признание, что и он, Годард, сомневается во всем. Но чем тогда объяснить эти
сомнения? И почему они появились только после смерти Красицки?
Ему показалось, что он погружается в сыпучие пески. Как
только начинаешь думать, что обрел наконец твердую почву под ногами, так земля
уходит у тебя из-под ног.
Так как корабль все еще неподвижно покачивался на волнах,
запах горящего хлопка стал довольно явственным. А два раза он видел, как из
люка показывалась тонкая струйка дыма. Если это увидят суеверные люди из
команды, они наверняка обвинят его, Годарда, — ведь, по их мнению, именно он
был виновен в смерти двух человек.
Несмотря на то что мысль эта была неприятной, все же она
чем-то и притягивала, и одновременно забавляла. Против интеллекта первого
помощника еще можно было бороться, но против людской глупости ты всегда будешь
бессилен.
Боцман и четверо матросов драили металлические части
передней палубы, и Гарри какое-то время смотрел на них. В жару эта работа была
трудной и неприятной.
Один из матросов посмотрел на Годарда, что-то сказал, и
остальные тоже уставились на него. Было ли в этих взглядах только презрение
рабочих людей по отношению к праздно шатающемуся или же в них скрывалось нечто
большее?
Из коридора появилась Мадлен Леннокс. На ней было минимум
одежды — бикини и сандалии, но волосы были мокрыми от пота.
— Невыносимо что на палубе, что внутри. В моей каюте, как в
настоящей сауне, — пожаловалась она.
— Как только корабль сдвинется с места, сразу станет не так
душно, — отозвался Гарри.
Она осторожно огляделась и очень тихо сказала:
— Ты помнишь, о чем мы говорили этой ночью? Теперь я знаю,
что меня беспокоит.
В нем сразу пробудился интерес, но выражение его лица
осталось безучастным.
— Что именно? — спросил он.
— Майер… И кровь, которая показалась из его рта. В то время,
когда Красицки появился в дверях, ты рассказывал какую-то смешную историю. Все
рассмеялись, а Майер закашлялся. Причем он поднес салфетку ко рту и, мне
кажется, сунул что-то в рот. Какую-нибудь капсулу, например, такую, которую он
мог легко раздавить. Как ты думаешь, такое могло быть?
Мороз пробежал у него по коже при этих словах. В общем-то он
уже знал ответ на вопрос, который только что ей задал:
— Надеюсь, ты ни с кем не делилась своими сомнениями?
— Нет, только с капитаном. За завтраком. Теперь, видимо,
было уже слишком поздно, но попытку — хотя и безнадежную — он все-таки должен
был сделать:
— И все же твоя теория имеет одну досадную ошибку, — сказал
он несколько высокомерно. — Если ты считаешь, что это был всего лишь спектакль,
то почему же, в таком случае, Красицки покончил с собой?
— А разве мы знаем, что он это сделал? Ведь это тоже могло
быть спектаклем!
— Мне не очень хочется вносить поправки в твой сценарий, но
Красицки мертв. Я сам помогал укладывать его труп на койку. Его тело было не
только холодным, но и успело уже застыть.
