— Вы можете предпринять какие-нибудь меры? — поинтересовался
Годард.
— Как только нам удастся ввести шланги в межотсечное
пространство, сможем довольно быстро залить все это водой.
— А можно определить, где именно находится источник пожара?
— Это трудно сделать. Кстати, если горящий хлопок находится
глубоко внизу, то и вода может до него не добраться. Тем не менее, если верхние
слои будут в воде, у нас появится шанс держать очаг пожара под контролем. —
Линд выпил кофе, завтрака он не заказывал. — Кстати, не знаете, никто не
продает птицеводческой фермы?
С этими словами он ушел, оставив Годарда в растерянности и
задумчивости. Что ж, выходит Эрик Линд никогда не показывает своего истинного
лица. У него и полдня не продержится то или иное суждение. Вчера говорили, что
Стину уже лучше, а теперь он опять подготавливает людей к худшему, а это может
означать даже то, что капитан уже мертв. Или, может, он хотел этим сказать, что
практически и мы все уже мертвы? Гарри опять вспомнил о Мадлен Леннокс, и ему
стало как-то не по себе. Нет, с ней все в порядке, постарался он убедить себя.
Ведь слышал же, как она мылась под душем.
Карин, кончив с завтраком, ушла. Он закурил сигарету и налил
еще чашку кофе. Когда вышел, боцман и двое матросов как раз начали открывать люк
в трюм номер три. Один матрос развертывал пожарный насос.
Если дым станет более густым, им придется надеть маски.
Гарри вновь потянулся за сигаретой, но обнаружил, что в
пачке больше не осталось ни одной. Вернувшись в каюту, он разорвал целлофан
нового блока и даже сквозь этот шелест услышал из открытой двери в ванную
монотонное журчание. Он вошел в нее и прислушался. Душ в соседней каюте
продолжал работать. И это через сорок — пятьдесят минут? Годард вылетел в
коридор.
В каюте миссис Леннокс были опущены только жалюзи, и он мог
явственно слышать, как шумит вода. Он постучал. Никакого ответа. Может, она
ушла и забыла выключить воду? Он поискал ее на палубе, в салоне, в столовой,
потом вернулся к ее каюте. Поскольку на его повторный стук не последовало
никакой реакции, он подошел к каюте Карин.
Годард быстро объяснил ей, в чем дело.
— Может быть, вы войдете к ней в каюту и посмотрите, что там
произошло? — попросил он в заключение.
— Конечно. — Она постучала, окликнула Мадлен, наконец вошла
в каюту. И почти в тот же момент в испуге закричала:
— Она лежит под душем! Подождите, я вынесу полотенце!
Он услышал, как Карин выключила воду, потом увидел, как она
подбежала к двери. На лице у нее был ужас. Гарри последовал за ней в ванную.
Мадлен Леннокс лежала лицом вниз на полу душевой кабины, и из-под ее мокрых
волос сочилась тонкая струйка крови. Простыня, которой Карин накрыла ее тело,
была уже совсем мокрой. Годард перевернул ее и приподнял, чтобы Карин могла
подложить под нее простыню. На подушку она постелила полотенце, и он положил
миссис Леннокс на постель.
Потом пощупал ей пульс.
— Она жива, — констатировал Гарри. Пульс был слабым, но
ровным, грудь Мадлен равномерно вздымалась и опускалась.
— Я скажу Барсету, чтобы он позвал Линда, — предложила Карин
и быстро выскочила из каюты.
Годард огляделся и увидел через открытую дверь в ванную, что
там на полу валяется кусок мыла. Но две другие вещи приковали его внимание
намного больше. Одна из них была головка душа, висящая на стене. А другая —
сухая шапочка для купания, которая тоже висела на крючке. Душ начал работать
приблизительно в половине восьмого, в то самое время, когда боцман принялся
шуметь своим шлангом, поливая палубу… «Что ж, теперь ты знаешь все, что хотел
знать», — сказал себе Годард.
Мадлен была без сознания уже около часа, а это означало, что
ей или нанесли сильный удар по голове или же напичкали каким-то снадобьем,
которое до сих пор не позволило ей проснуться. Гарри быстро вернулся в каюту и
внимательно осмотрел ее руки, но нигде не нашел следа иглы. Зато на столике обнаружил
поднос с принадлежностями для кофе. Должно быть, ей что-то подсыпали в него, а
удар по голове нанесли позже, чтобы симулировать падение и как следствие его —
потерю сознания. Значит, великий маэстро иллюзий снова оказался верен себе.
Она могла умереть, так и не придя в сознание, так же, как и
капитан Стин, если он вообще еще жив. Теперь Линд, видимо, будет давать ей
морфий, чтобы симулировать кому, вызванную сотрясением мозга, а напоследок
введет такую дозу, которая отправит Мадлен на тот свет.
Ну, и что он может поделать с этими своими так называемыми
абстрактными знаниями? Публично обвинить Линда и заявить, что он уже
догадывался об этом новом «несчастном случае»? И чего этим добьется? Ничего,
если не считать того, что сам окажется в опасности. Судя по всему, Линд — глава
этого заговора, корабельный врач и организатор всех действий. Запрыгнуть на
ящик и рассказать обо всем команде? Но он же не знает, кто именно из ее членов
участвует в заговоре и сколько их человек. В конечном счете его могут просто
осмеять.
Карин вернулась, но остановилась перед дверью, так как в
коридоре послышались шаги. Появился Линд. За ним Барсет с аптечкой в руке.
Годард отошел в сторону. Линд пощупал пульс и, казалось, остался доволен. Потом
приподнял веко Мадлен и посмотрел на зрачок. Прежде чем осмотреть рану, он
отправился помыть руки, и в это время Гарри рассказал ему, как он нашел ее в
таком положении.
Линд бросил на него серьезный взгляд:
— Хм… Говорите, почти час пролежала без сознания? Должно
быть, очень сильно ударилась головой.
Да, Линд был первоклассным актером. И не делал ошибок. Он
обрил волосы у виска Мадлен, удалил кровь и осмотрел рану. Найдя ее не очень
серьезной, сказал, что двух уколов будет вполне достаточно. Затем кончиками
пальцев ощупал весь череп, но переломов не нашел. Правда, заявил, что в этом
можно быть уверенным только после рентгена. Линд промыл рану, аккуратно
перевязал ее и сделал два укола. После этого он снова пощупал пульс, положил
руку женщины на койку и улыбнулся, словно говоря этой улыбкой, что все будет в
порядке. «Великий лекарь», — мысленно назвал его Годард.
«Да, если я открою рот, то и со мной поступят не лучше, —
подумал он. — И чего этим добьюсь? Что не одна она будет лежать на дне океана?
Возможно, они даже зашьют нас в один мешок, если у них не так много лишней
парусины. Но это слабое утешение…»
Ну, а кем для него была Мадлен Леннокс? Он знал ее всего три
дня, и они несколько раз побаловались в постели. Ни для нее, ни для него это не
означало ничего серьезного. В Маниле они быстро распрощались бы, и их пути
опять бы разошлись.
Он требовал от жизни и от людей только одного — чтобы его
оставили в покое. Значит, и должен сам позаботиться о себе. А ее бросить на
произвол судьбы.
