— Уже скоро, — посулил Ноблес, заглатывая остатки «Дебби Рейнольде». — Ты готов?
— Чего?
Ноблес прожевал и произнес отчетливее:
— Готов, спрашиваю? Прочисти уши!
— Я был готов еще до того, как ты начал жрать.
— Тогда иди отсюда. Ни к чему Эли видеть нас обоих, когда я буду говорить с ним.
— Он уже видит нас вместе прямо сейчас.
— Да, но он тебя не запомнит— все вы, латиносы, на одно лицо. Иди, подожди в машине.
— Ничего не получится.
— Сказано, проваливай!
Ноблес подошел к прилавку, положил свой счет на резиновый коврик возле кассы, взял с подноса пару зубочисток. Хозяин закусочной, малыш Эли, подошел к нему, на ходу вытирая руки о передник. Лицо то ли печальное, то ли озабоченное. Если б этот жид почаще мылся и брился, это пошло бы ему на пользу, подумал Ноблес.
— Как идут дела, приятель?
Эли не ответил, отвел взгляд. Выбил чек, снова потянулся рукой к резиновому коврику и только тут поднял глаза, чтобы убедиться: денег на коврике нет.
— Запиши на мой счет, — посоветовал ему Ноблес. — Скажи лучше, ты обдумал мое предложение?
Этот парень словно оцепенел от страха— не двигается, молчит.
— Эй, очнись!
Да что с ним такое? Больной какой-то на вид, молчит в тряпочку, трясет головой, моргает. Отошел на другой конец прилавка, что-то там перебирает, сдвинул в сторону телефонную книгу— да чего он там копается, недоумевал Ноблес. Хозяин вернулся с большой фотографией в руках, высоко поднял ее, заслоняя свое лицо, так что Ноблес видел только снимок и побелевшие от напряжения костяшки пальцев, сжимающих фотографию.
— Где ты это взял, на хрен?!
Яркий черно-белый снимок запечатлел Ричарда Ноблеса в тот момент, когда он выходил из «Стар Дели». Снимок был настолько контрастным, что видна была даже зубочистка, зажатая в уголке рта.
Из-за дрожавшей фотографии послышался дрожащий голос, потребовавший, чтобы Ноблес убирался прочь.
— И никогда сюда не приходите, не то я вызову полицию!
Это уж чересчур. Сидя в черном «понтиаке» рядом с Кундо, укрывшись от уличной жары и от всего человечества за тонированным стеклом, Ноблес повторял:
— Нет, это просто немыслимо!
— Я говорил тебе, это не сработает.
— Этот парень показал мне мою собственную фотографию! Сперва тот засранец, у которого бассейн, теперь этот. Что происходит, на хрен?! Кто-то меня фотографирует… Надо попробовать в другом месте. В той химчистке напротив.
— Я тебе говорил, — повторил Кундо Рей.
— Ты мне говорил? Что ты мне говорил? Что кто-то ходит за мной по пятам с камерой?
— Я говорил, что это не сработает.
— Так и будешь твердить?!
— Если хочешь провернуть такое дельце, нужно сначала побить окна, — наставлял Кундо Рей. — А потом уже предлагать покровительство. Вот как это делается.
— Я хочу знать, кто меня фотографирует!
— Они кого-то наняли. Нашли себе защиту получше, чем ты думаешь.
— Нет, эти людишки— почему их называют «жиды», как ты думаешь? Потому что они ни цента просто так не дадут. Они не стали бы нанимать фотографа.
— Но это не та девчонка, — пробормотал Кундо Рей. — Нет, это точно не она.
— Какая еще девчонка?
— Она живет в той же гостинице, где и твоя дамочка.
Ноблес слушал вполуха, глазея на прохожих, идущих мимо по тротуару. Кундо забарабанил пальцами по рулю, и Ноблес резко обернулся к нему:
— Прекрати!
— А что я такого делаю?
— Я думаю. — Минуту спустя он воскликнул: — Господи, какой же я идиот! Этот придурок, которого я ищу, он же фотограф. Корреспондент несчастный!
— Ты же его не видел, верно?
— Я-то его— нет, но, выходит, он меня видел. Черт, это он, кто же еще?!
— Откуда ему знать, что ты тут бываешь?
— Он видел нас. Откуда же еще, как ты думаешь? Главное, он нас видел. Черт бы его подрал!
— Какая разница? Поехали, навестим его, отнимем снимки. — Кундо умолк на мгновение, глядя, как Ноблес молча таращится в окно. — Что ты распсиховался? Возьми у него фотографии. Вернись, забери снимок у парня с «Дебби Рейнольде». Отними фотку у парня с бассейном, собери их все…
— Не знаю, не знаю, — бормотал Ноблес. Кундо присмотрелся к нему внимательней. Как правило, он легко угадывал настроение Ричарда по его лицу, но сейчас это лицо было тупым, неподвижным, точно Ричард обкурился небесно-голубым дымком травки из Санта-Арты, от которого человек впадает в оцепенение.
— Знаешь что? — сказал ему Кундо. — Я ни разу не видел, чтобы ты кого-нибудь ударил. Я даже не видел, чтобы ты разбил что-нибудь. Как бы ты умом не тронулся, парень! — Он повернул ключ в замке зажигания, с удовольствием прислушался к урчанию мгновенно ожившего мотора, потягивающегося, расправляющего мощные мышцы. Даже радио включил, наполнив машину громкими звуками — пусть все работает!
— Поехали! — сказал он. — Навестим нашего приятеля.
Ла Брава вытащил из почтового ящика новый номер журнала «Апертура» и начал листать его на ходу, направляясь к стойке регистратора, пока не застыл, наткнувшись на серию цветных фотографий, сделанных художником, тонким мастером, снимавшим отражение в зеркале и получившим поразительный эффект.
Он положил конверт с фотографиями на стойку, сверху пристроил журнал, облокотившись обеими руками на прохладный мрамор, и стал читать статью, сопровождавшую иллюстрации: дескать, неподвижный снимок производит большее впечатление, нежели кадр из кинофильма, он лучше запоминается, да и образы из кинофильма остаются в нашей памяти застывшими. С этим Ла Брава готов был согласиться, поскольку именно такими неподвижными отпечатками застыли в его сознании различные образы Джин Шоу. Джин Шоу в черно-белом костюме, бросающая взгляд — он лишь сбоку мог перехватить его взгляд — Виктору Мейчеру.
Другой образ Джин Шоу, в иной цветовой гамме, в юбке и топе с узеньким пояском, с плетеной сумкой в руках предстал прямо перед ним— реальная Джин Шоу вышла из лифта не улыбаясь, с трудом растянув губы в улыбку при виде него.
— В котором часу ты ушел? — осведомилась она.
— Около половины второго. Не мог заснуть.
— А почему ты не попытался меня разбудить? — кокетливый голос, подходящий для спальни, но не для гостиничного вестибюля утром следующего дня. А что было бы, попытайся он начать заново с сонной, еще не очнувшейся Джин? Может быть, ее реакция не оказалась бы столь заученноавтоматической?
— Я не мог уснуть, потому что ждал телефонного звонка. — Это он зря сказал. Сбил ее настроение.
