Интересно, вернулась ли та стройная из КиУэста.
— Завтра я загляну к актрисе в квартиру, может, станет ясно, что нам делать дальше.
— Вы заручитесь ее разрешением? — предложил Ла Брава.
— Можно, — пожал плечами Маккормик. — А можно и так заглянуть, мимоходом. Увижу что интересное— получу ордер. Зачем зря беспокоить леди?
— Заручитесь ее разрешением, — настойчиво повторил Ла Брава.
Маккормик уставился на него, недоуменно улыбаясь:
— Что, вожжа под хвост попала?
— Заручитесь ее разрешением, — в третий раз повторил Ла Брава.
— В противном случае, боюсь, как бы и ты не получил перелом руки, как только отворишь ее дверь, — сообразил Торрес.
Ноблесу и без примерки было ясно, что форменную рубашку напялить не удастся. Чертов гипс начинался ниже локтя и доходил до самого плеча. В итоге ему пришлось отрезать левый рукав от своей любимой серебристой куртки— с форменными брюками и чертовой полицейской шляпой вид получится хотя бы полуофициальный. Кобуру надевать нет смысла, все равно пустая.
Новую пушку уже не раздобудешь, и за едой бежать поздновато, а как хотелось бы ему сейчас заправиться биг-маком и жареной картошечкой. Он припомнил историю о змее, сожравшей летучую мышь. Мораль: прояви терпение. Еще он размечтался о том, как подкрадется к этому шпиону сзади, похлопает его по плечу— «извините, молодой человек», — а когда тот обернется, влепит ему по морде чертовым гипсом. А когда он приляжет отдохнуть, он ему и скажет… скажет…
Уж он что-нибудь да придумает.
Выйдя из дому в 03.00, он пешком проделал две с половиной мили из своего медвежьего угла, прямо через местный аэропорт, где стояли частные самолетики всяких богатых жлобов, и по Лантана добрался до «Стар секьюрити» напротив государственной больницы. Не зря же он сохранил при себе набор ключей от патрульных машин— старая дружба не ржавеет.
Отправившись со стоянки в 04.00, Ноблес выехал на Оушн-драйв, Бока-Ратон, и принялся неторопливо курсировать между прибрежными кондоминиумами, словно настоящий охранник в патрульной машине, с той лишь разницей, что сейчас он высматривал не нарушителей, а представителей закона. Он не ожидал, что они тут появятся: с какой стати запирать конюшню, когда лошадь сбежала? Он поднялся на верхний этаж в чертовом тесном лифте, открыл дверь ее ключом и тут же ощутил ее аромат. Пошел отлить и почувствовал возбуждение. Как-то раз она крикнула ему: «Прикрой дверь, шуму, как от лошади!» — а он ей в ответ: «А ты поди сюда, киска, помоги справиться с моим кабанчиком!» Да уж, они позабавились. Пройдя в спальню, он с трудом поборол искушение порыться в ее комоде. Нужно по-быстрому забирать пакет и сваливать.
Пакет должен ждать его в кладовке. Господи помилуй, он впрямь ждал там его, круглый, толстый мусорный пакет, битком набитый деньгами, которые они собирались разделить два к одному, треть ему, две трети ей, и Ричард считал это вполне справедливым— черт, да за двести тысяч долларов он мог купить все, что ему приглянется, начиная с ковбойских сапог с отворотами из кожи ящерицы, которые он видел как-то раз на Берте Рейнольдсе. Купит сапоги, купит «корветт», пушечки, украсит ими горку в своем кабинете, отделанном узловатыми сосновыми досками…
Но пока что надо ехать в свой домишко о двух комнатах безо всякого кабинета, припрятать добычу. Черт, придется сперва вернуться в «Стар секьюрити», оставить машину и топать две с половиной мили до дому. Ладно, ничего страшного. Он прикинул, что будет говорить шпиону, когда тот будет валяться на земле:
— Шутить со мной вздумал, малый…
— Вы… со мной вздумал, малый…
— Вы… с огнем вздумал, малый…
Вот так-то лучше, только ему не понравилось это мычание: «вздумал, малый».
А если переставить:
— Малый, вздумал вы… с огнем… увидишь, какая участь тебя постигнет.
«Участь постигнет»? Выражается прямо как проповедник Вообразил себе, как шпион падает наземь, сраженный молнией.
Посмотри на него сквозь ветровое стекло — плющит колесами сукина сына.
А потом увидел Кундо Рея, прости господи, аж глаза от слез защипало, до того смешно! Маленький засранец открывает подмененный пакет. Он непременно его откроет, захочет удрать со всеми деньгами. Может, он даже сперва ударится в бега и только потом откроет, забьется в какой-нибудь мотель в районе Валдосты, откроет пакет… Несчастный маленький засранец! Он будет во всем винить полисменов, решит, что это они его провели, и ничегошеньки, ничегошеньки не сможет с этим поделать!
Кундо Рей проснулся на следующий день в шесть утра. Спал он плохо и, едва открыв глаза, почувствовал, как раскалывается голова. Ух, ну и мигренища! А все оттого, что не дал выхода злости.
Злость— хорошая штука, если можно дать ей выход, позволить ей подхватить тебя, понести, но если удерживать ее в себе, злость остынет и останется только боль в мозгах. Это как яйца болят, если ты уже готов был заняться любовью, но почемуто так и не сделал этого, к примеру, пришлось убираться по-быстрому. Ох, как же они тогда болят! А теперь вот точно так же болит голова. Кундо запил аспирин пепси-колой, и к нему вернулась способность соображать. Он попытался понять, отчего же он так разозлился.
Чудище болотное велело ему найти укромное местечко поблизости. Он знал одно такое, просто идеальное, — Бонита-драйв, переулочек дешевых домишек между Семьдесят первой и ИндианКрик-драйв. Прямо в десяти минутах от места основных событий в Саут-бич, за одну минуту можно выехать на шоссе Норт-Бей и потом по автобану на Майами. Он арендовал на месяц нижний из двух этажей. Тут даже гараж для его машины имелся.
Он назвал этот адрес чудищу болотному, и чудище болотное сказало: хорошо, вот что буду делать я, а вот что сделаешь ты, и изложило ему весь план, согласно которому он и действовал: на парковке выхватить пакет у женщины— туда ее направят в записке, — опрометью домой и припрятать пакет. Избавиться от краденой машины. Потом, неделю спустя или чуть позже, когда шум уляжется, чудище приедет, заберет свою долю, и больше они никогда не встретятся.
Однако чудище не соизволило предупредить, где оно само будет прятаться, чудище не обзывало его всякими словами и не предупреждало: не вздумай-де присвоить все денежки, не то разыщу тебя и прикончу. Это должно было бы послужить ему предостережением, но алчность ослепила Кундо, он только и думал о том, как запросто заграбастает себе весь пакет.
Накануне вечером, в 8.30, Кундо вернулся домой в половине девятого, избавившись от «скайларка» — кстати говоря, очень неплохая машина, — открыл мусорный пакет, вытряхнул его и долго любовался на груду аккуратно нарезанных газет — это был «Майами геральд» и, кажется, «Пост».
Наутро — замечательный начинался денек — он снова посмотрел на клочья газеты, которые он пинками раскидал по всей комнате, на осколки посуды и стаканов на полу и призадумался.
Почему чудище не пыталось его запугать: мол, присвоишь, деньги — умрешь?
