— А у матерей какое общество? — спросила Антуанетта с очаровательной улыбкой. — Вообще, надо признать, в католической церкви жуткий бардак. Мальчики — налево, девочки — направо, никаких контактов. А то, не дай бог, возбудятся! Вы, Август, когда-нибудь возбуждались? А то давайте махнем в мое заведение…
Август молча допил свой имбирный эль, даже не взглянув на Антуанетту.
В большом порядке женщина! Билл Хилл бросил на нее одобрительный взгляд. Лучше бы она его пригласила!
Август достал из кармана пригоршню мелочи и стал отсчитывать монеты.
— Я заплачу, Август, — сказал Билл Хилл. — Уберите свои капиталы.
Август ссыпал монеты обратно в карман. Билл Хилл взглянул на часы.
— Ну, если у вас нет никаких планов насчет протестных демонстраций…
— У меня есть кое-какой план, который я собираюсь осуществить, — прервал его Август.
— Неужели? И где это произойдет?
— Читайте газеты…
— Хотите сказать, мы не сможем это увидеть?
— Вы прочитаете об этом. Между прочим, хочу подчеркнуть следующее. Мы здесь вроде бы беседовали, а на самом деле вы и… — он взглянул на Антуанетту, — вот эта… умничали, отпускали свои колкости, стараясь мне досадить. Вы знали, что делали, я тоже об этом знал. Но помните об одном. Я вас предупредил…
— О чем? — спросил Билл Хилл. — Вы ничего такого не сказали.
— Я сказал, что вы прочитаете об этом в газетах, — произнес Август с расстановкой, поднимаясь из-за столика. — И в этом случае досадить мне вам не удастся!
— В каком таком случае, Август? — окликнул его Билл Хилл.
Но Август ушел и не оглянулся.
— Я так и не понял, что он хотел сказать! — заметил Билл Хилл.
— Потому что он говнюк, каких мало! — сказала Антуанетта.
Подходил к концу шестой день их пребывания на взморье залива Глен-Арбор.
— Ты решил окончательно? — спросила Линн.
— Да, я собираюсь принять участие в телепередаче.
— Может, передумаешь?
— А почему это тебя так беспокоит?
— Потому что я видела его программу. Он вообще мерзкая личность! Уверена, он постарается представить тебя в невыгодном свете.
— Не получится, если я не стану делать никаких заявлений, — улыбнулся Ювеналий. — Буду смотреть ему прямо в глаза и излагать только факты.
— Журнал «Тайм» тоже факты излагал, а что получилось?
— По-моему, не так уж плохо!
В соломенной пляжной сумке Линн лежали журналы «Тайм» и «Ньюсуик» со статьями о Ювеналии, где излагались «строгие факты». «Тайм» охарактеризовала его как «миссионера-отрока из Бразилии, который возлагал руки на детей-калек, при этом у него появлялись стигматы, то есть совершался „кровавый обряд исцеления, после которого Ювеналий становился эмоционально опустошенным, а дети, как утверждают очевидцы, прыгали от радости“». Далее шли рассуждения о том, имеются ли у него задатки святого. Не было никакого упоминания о том, что у вероятного святого есть подруга.
Ювеналий звонил в реабилитационный центр накануне и сказал, что вернется в город в пятницу. Ему сообщили, что на его имя поступила обширная корреспонденция с предложениями дать интервью. В частности, «Нэшнл инкуайрер», «Миднайт», «Пипл», а также разные местные телестанции просят срочно сообщить о дате встречи. Линн посоветовала дождаться, когда к нему обратится с подобной просьбой «Фэмили серкл», популярный иллюстрированный журнал для семейного чтения.
— Да и вообще, зачем нам возвращаться?
— Я обещал прийти на передачу, стало быть, пора возвращаться.
Она задумалась, не сводя с него глаз и намереваясь поймать его на слове.
— А что мы будем делать после этого?
— Что хочешь.
— Ведь нам нет необходимости оставаться в Детройте, да?
— Да. Мы можем поехать в Кливленд, на озеро Эри, если захотим.
Они стояли лицом к лицу и смотрели друг другу в глаза.
— Или в Сент-Луис, — сказала она. — В том месте, где река Миссури впадает в Миссисипи, есть красивейшие места. Один фонтан «Встреча вод» чего стоит!
— А если в Гэри? — предложил он. — Красивейший город на северо-западе штата Индиана. Утопает в зелени парков и бульваров.
— А если в Акрон, что на севере штата Огайо, или же в Кантон, что в центре Огайо?
— Тогда уж лучше в Калумет-Сити. Южный берег озера Мичиган славится своими красотами.
— А город Дубьюк на Миссисипи уж и вовсе захолустье, — улыбнулась она.
В день отъезда, собирая вещи в своем номере в мотеле, она спросила:
— Мы ведь можем жить везде, где захотим?
— Везде, — ответил он.
— В любой глуши, где нас никто не знает.
Она думала, что он возразит либо скажет, что обсудят это позже, но он этого не сделал.
Стало быть, угрозу их совместной жизни следует ожидать извне! Линн задумалась.
— А что, если тебе отрастить бороду? — спросила она погодя.
— Я подумываю об этом, — ответил он.
— Мы вообще можем поменять наши имена и фамилии, — произнесла она в раздумье.
— Ты станешь Линн Лоусон, не возражаешь?
Ну вот и все! Какое счастье! Он с ней, смотрит на нее, он ее любит…
Она кивнула.
Море взаимной любви наполняло ее радостью. Каждый, кого она давно знала или недавно познакомилась, казался ей милым и хорошим. Зануда Билл Хилл — добряк, каких поискать, а Август Марри — вполне приличный человек. Она не переставала повторять самой себе, словно молитву: «Если Господь желает нам добра, желает нам счастья, тогда все будет хорошо». А если…
— Юви, скажи, Господь знает все, что должно произойти? — спросила она по дороге домой.
— Знать-то Он знает, но не скоро скажет…
— А как ты думаешь, Он поможет нам избежать нужды? Хочется все-таки жить по-человечески. Мне кажется, ты можешь стать прекрасным промоутером грамзаписей.
23
Каждый день после обеда Август Марри приезжал в Сомерсет-Парк, поднимался на второй этаж, открывал дверь квартиры Линн запасным ключом, который обнаружил на кухне, и кидал газеты из почтового ящика на кипу скопившихся газет на кофейном столике. Если ей исправно доставляют газеты, стало быть, они уехали ненадолго, рассуждал Август Марри.
Во второй свой приезд он собрался было выбросить осколки разбитого стекла, но передумал. Пусть эта авантюристка считает, что у нее в квартире орудовал вор-взломщик…
Иногда он видел игроков на площадке для гольфа, но никто из них ни разу не вошел в дом. Он решил, что, если его спросят, что он тут делает, он скажет, что он брат Линн Фолкнер, которого она попросила присмотреть за квартирой в ее отсутствие.
