Даур молча выслушал эту историю, а затем, заложив руки за спину, слегка качнулся на носках сапог.
— И что теперь? — мрачно поинтересовался он. — При чем тут я, Фазиль? Ты думаешь, меня так никогда не кидали, да? Кидали, брат, еще как кидали. Но надо быть внимательнее, да? Деньги вперед проси…
— Потом-то я понял…
— Потом! — Даур выдвинул ящик и, не глядя, бросил в него деньги Фазиля. — Ладно, дорогой. Поступим так. Я не стану требовать с тебя, чтобы ты вернул эти полторы штуки за два дня. Я растяну их тебе на неделю. Договорились, да? Но имей в виду, Фазиль, ты подставляешь меня под удар. Гурам еще не доверяет мне так, как Астамуру. Он у меня каждый день отчета спрашивает.
Даур слегка лукавил, но ему казалось, что таким образом он выглядит в глазах бывших коллег более человечным. В каком-то смысле вновь становится одним из них.
— Хорошо, Даур.
Фазиль покорно склонил голову, а затем одним движением нацепил на нее теплую кепку с меховой подкладкой и опущенными ушами. Ни слова не говоря больше, он направился к выходу, а его место перед столом Даура занял Элгуджа, сорокалетний маленький абхаз, вечно покашливающий в кулак. Даур, да и все остальные, считали, что Элгудже давно пора обратиться к врачам, но тот противился. Вероятно, только потому, что опасался, как бы визит к врачу не нанес существенный урон его бюджету. И продолжал кашлять. Элгуджа пришел на работу к Гогричиани через месяц после Даура, и у него наверняка еще теплилась надежда сколотить достойный капитал, накручивая километраж на дребезжащей во время езды «копейке».
— Ну что у тебя, Элгуджа?
Даур сделал запись в тетрадку напротив фамилии Фазиля и отложил ее в сторону. Однако убирать тетрадь совсем в ящик стола он не торопился. Рабочий вечер для управляющего только начинался.
— У меня все хорошо, Даур, — Элгуджа широко улыбнулся. — Сегодня прекрасный день, да? Я отдам тебе не только план…
— Что это значит? — не понял Даур.
— Помнишь долг, который ты записал мне на прошлой неделе? В две тысячи. Сказал, что растянешь его почти на месяц, чтобы я платил на сто рублей больше в день, да?
— Помню. Только ты мне с него до сих пор ничего не отдал. Ни копейки, — Даур вновь раскрыл тетрадь и сверился с записями. — Да, так и есть. Ты продолжал всю неделю отдавать по четыре пятьсот.
— Правильно. А сегодня я отдам тебе шесть пятьсот. И мы совсем спишем этот поганый долг, Даур.
Стоящий позади Элгуджы Хвича удивленно присвистнул.
— Где это тебе так подфартило, брат? — спросил он. — Или нашел приработок в другом месте, а?
— Ничего я не нашел, — Элгуджа обернулся. — У меня сегодня сразу два жирных клиента было, да? За час пять с половиной заработал. Всегда бы такой день…
Элгуджа готов был разглагольствовать и дальше на эту тему, но в этот момент в боксе появился Гогричиани. Стряхнув снег с ворота пальто и с шапки, он быстрым взглядом окинул всех присутствующих и остановился глазами на Дауре.
— Надо поговорить, — коротко бросил Гурам.
Элгуджа быстро достал деньги и передал их Дауру. В его планы не входило стоять на улице вместе с остальными, кто еще не успел сдать выручку, и ждать, пока хозяин не наговорится с управляющим.
— Шесть пятьсот, — нарочито громко произнес он в надежде, что его слова будут услышаны и, главное, соответственно оценены Гогричиани.
Но Гурам даже не услышал. Даур положил деньги Элгуджи в тетрадь, закрыл ее и убрал в стол. Затем сделал «бомбилам» отмашку, и те покорно потянулись к выходу.
— Что случилось, Гурам? — настороженно поинтересовался Даур, когда они с хозяином таксопарка остались в боксе наедине.
— Хвала небесам, ничего, — Гогричиани распахнул пальто и вынул из бокового кармана пиджака увесистый желтый конверт. — Хотя, может быть, это и плохо, да? Плохо, что ничего не меняется, Даур, — он помолчал немного. — Ладно. Вот то, о чем ты просил. Быстрее сделать никак не получилось. Я не силен во всей этой технике, ты же знаешь, да? Но я просил кое-кого, и… В общем, они сделали.
— Что это?
Задавая этот вопрос, Даур уже подсознательно догадывался о содержимом конверта. Забрав его у Гурама, молодой человек быстро надорвал край, и содержимое конверта веером рассыпалось по столу. Это были снимки. Снимки одного и того же лица. Даур взял в руки только одну фотографию, и Гурам заметил, как на лице его соотечественника нервно заходили желваки. Бесспорно, Даур сразу же узнал человека на фотографии. На него, криво ухмыляясь, смотрел тот самый тип, который был вместе с Дианой Гогричиани в гараже в ту злополучную ночь. У него Даур выбил из рук оружие, схватившись в рукопашной схватке, и именно он чуть позже ударил абхаза домкратом в грудь, а ныне покойного Амирана в голову. Для последнего этот удар и стал фатальным. Даур живо вспомнил, как все это происходило…
— Его лицо действительно было в записи с нашей камеры внешнего наблюдения, — пояснил тем временем Гогричиани. — В тот самый день, когда ты приехал, Даур. Мы ужинали у меня дома, да? А этот шакал приходил сюда и разговаривал с Астамуром. Мы поймали его лицо на стоп-кадре, оцифровали… и вот.
Даур поднял глаза, едва ли не через силу заставив себя оторваться от снимка.
— Я раздам эти фотографии всем нашим, — глухо произнес он и бросил снимок в общую кучу на столе. — Если кто-нибудь из них заметит его в городе, сразу даст мне знать. Но… Ты уверен, Гурам, что этот шакал и твоя дочь все еще где-то в Москве?
— Я думаю, да, — Гогричиани кивнул. — Они должны были улететь. Но что-то спугнуло их. Планы Джемала и Дианы изменились. Они не улетели, — хозяин таксопарка стоял возле стола управляющего, сунув руки в карманы пальто, и мрачно смотрел на рассыпанные фотографии. — Я поднял кое-какие связи, и, если бы это произошло, мне бы сообщили. Они все еще в Москве или, на худой конец, в Подмосковье.
— Тогда мы найдем их, — уверенно бросил Даур.
— Надеюсь…
Молодой человек скомкал конверт и сунул его в ящик стола. Несколько минут оба абхаза молча стояли, размышляя каждый о своем, но в целом ход их мысли сводился к одному и тому же.
— Если что, держи меня в курсе, дорогой, — молвил наконец Гогричиани и в распахнутом пальто двинулся в сторону выхода.
Когда он ушел, Даур еще некоторое время стоял у стола, упершись кулаками в поверхность. Он не заметил, как в бокс вернулись водители, не успевшие сдать ему выручку. Они кучкой остановились неподалеку и ждали, когда Даур их заметит. Наконец управляющий вскинул голову.
— Это убийца Амирана, — указательный палец Даура ткнулся в лежащую поверх всех остальных фотографию. — Я хочу, чтобы каждый из вас взял себе по снимку и держал в машине на приборной панели. Шакал еще в Москве. Так сказал мне Гурам, да? Если кто-нибудь из вас увидит его, сразу же звоните мне. Понятно, да?
«Бомбилы» согласно закивали головами. Даур взял один снимок и протянул его стоящему ближе всех Хвиче. Абхаз спрятал фотографию под куртку, а вместо этого протянул управляющему деньги.
