— Да, — Даур кивнул.
— За то, чтобы я твои машины не трогал? Так, что ли?
— Не совсем.
Управляющий таксопарка вздохнул, а затем неторопливо изложил гаишнику всю схему работы, которая приносила последние три недели ощутимые результаты. Про неправильно припаркованные машины, про эвакуатор… Гаишник слушал Даура, не перебивая, и только один раз качнул головой в знак того, что он все понял, когда абхаз завершил свой монолог.
— Ясно. А не маловато ли пятьсот рублей в день? — он лукаво прищурился.
Даур сжал спрятанные за спиной кулаки. У него уже в печенках сидел этот столичный вампиризм. Каждый норовил откусить кусок побольше, и никого не волновало то, что сам Даур при этом может остаться «в минусе». Он постепенно привыкал, что здесь все не так, как в родных краях, где все стараются бескорыстно помочь ближнему, но привыкание это проходило крайне трудно.
— Марченко не считал, что маловато, да? — терпеливо произнес абхаз.
— Марченко — молодой еще, — веско заявил гаишник. — Жизни не нюхал. Ему любая копейка в радость. И он — бессемейный. А у меня двое детей. Что, если кто-нибудь проверит меня и спросит, почему я твои машины не трогаю? Да и люди, чьи машины мы на эвакуатор без их ведома грузить будем, тоже разные бывают. Окажется кто-нибудь с нужными связями… И попрут меня с должности. Кто моих дочек кормить будет? Ты, что ли?
— Так это ж твоя работа, да? — не сдавался Даур. — Ничего нового для меня делать-то не придется. А места такие в Москве еще есть. Подумай, да? Договорюсь в другом месте. На подарки дочкам пятьсот рублей в день не лишние…
— Не лишние, да, — вынужден был признать гаишник с улыбкой, но уже через секунду решительно добавил: — Пусть будет восемьсот, и ставь хоть три машины.
— Три мне не нужно, — покачал головой Даур. — У меня и две хорошо управляются, да?
— Тогда семьсот. А не нравится, вали в другое место. Думаешь, я других таких умников не найду? Схему ты мне уже рассказал. Я и сам с таксистами договорюсь.
Даур скрипнул зубами. Отступать не хотелось, но мент этот тоже зубастым оказался. А если и его сменят, что тогда? Так и до штуки доползти можно. А это уже таксопарку совсем невыгодно будет.
— Я буду давать шестьсот, — негромко бросил абхаз и всем своим видом показал, что это окончательная цена. — И то при одном условии.
— Какое еще условие, черный? — нахмурился гаишник.
— Если тебя менять будут, как Марченко, ты нового предупредишь о сделке сам, да? И цифру сам озвучишь. Договорились?
Гаишник усмехнулся.
— И откуда вас понаехало столько, хитрожопых? Удавитесь за копейку и другим продохнуть не дадите. Ладно, согласен, — он сунул жезл под мышку и протянул раскрытую ладонь. — Гони бабки за два дня, и пусть твои архаровцы заезжают.
— За один.
— Что «за один»?
— За один день бабки дам, да?
— Я сказал — за два гони, — повысил голос гаишник. — Или вали отсюда на хер! И платить будешь всегда за два дня. Мне твою рожу тут каждый день видеть не улыбается. Достаточно и двух твоих соплеменников. Понял, нет?
Даур подчинился. Отсчитав тысячу двести, он вручил деньги гаишнику, развернулся и направился обратно к «шестерке». По пути Даур махнул рукой, привлекая внимания Фазиля и Сето. Жест означал, что он договорился. Фазиль остался на месте, а Сето на своей старенькой дребезжащей колымаге устремился к «Седьмому континенту».
Даур сел в машину, но отъехать от обочины не успел. С правой стороны к «шестерке» приблизились двое.
— Брат, до ресторана не подкинешь? — спросил тот, что был повыше ростом.
Смуглое небритое лицо, гордая посадка головы, импозантный бежевый плащ, такого же цвета шарф. На голове шляпа с узкими полями. На губах добродушная улыбка.
Второй мужчина был ниже первого, в кожаной куртке с заклепками. Он был мрачен.
Внешне оба напоминали грузин, но, судя по выговору, Даур смог понять, что это не так.
— Конечно, — Даур открыл клиентам дверцу. — Садитесь, да?
Несмотря на то что сам он уже не работал «бомбилой», молодому человеку показалось, что респектабельный вид двух пассажиров сулил ему большой гонорар.
— Садись, Гиваргис, — бросил высокий своему приятелю, указывая ему на переднее сиденье.
Сам он забрался на заднее…
* * *
Нугзар остановился около встроенного в стену бара, раскрыл его и достал бутылку коньяка. Как правило, он предпочитал не употреблять спиртного до четырех часов дня, но сегодня чувствовал, что придется сделать исключение. Нервы Нугзара в последнее время основательно расшатались.
Настенные часы показывали половину третьего, когда Нугзар налил себе полрюмки коньяка и залпом опорожнил ее. Закуски ему не потребовалось.
Прошло уже больше двух месяцев с тех пор, как Джемал бесследно исчез и никоим образом не давал о себе знать. Все мысли Нугзара крутились именно вокруг этого. Он не мог понять, почему сын поступил таким образом. Ну, кинул он на деньги Гогричиани, ну не позволил отцу осуществить свой план с похищением Дианы — это все понятно. Но почему он скрылся от него? Почему никогда ничего не рассказывал? Неужели Джемал думал, что отец его не поймет? Даже если у него такая безумная любовь к Диане, почему он не мог поговорить об этом с отцом по-мужски?
Нугзар был уверен, что не стал бы чинить препятствий сыну в его личном счастье ни при каких обстоятельствах. Даже если планы Джемала шли вразрез с его планами. Нугзар всегда ставил интересы семьи выше бизнеса. А Джемал… Выходит, он не знал об этом. Выходит, не доверял родному отцу. Именно это угнетало Нугзара больше всего…
Нугзар налил себе еще рюмку коньяка. На этот раз полную. Прошел к стоящему у окна креслу и тяжело опустился в него. Некоторое время абхаз бессмысленно разглядывал содержимое рюмки, поглощенный терзавшими его невеселыми мыслями.
Два месяца… И никаких сдвигов, никаких результатов. Все оставалось по-прежнему. У Нугзара все чаще и чаще появлялись сомнения относительно Бит-Байро. Несмотря на обещанные деньги, ассириец, похоже, и не собирался вплотную заниматься поисками его сына. Он даже звонить Нугзару перестал, а когда тот сам набирал номер Тиглата, Бит-Байро не брал трубку. Что это могло значить? Нугзар терялся в догадках. Он никогда особо не доверял Бит-Байро и знал, на что тот способен в случае необходимости и личного интереса. Со стороны Нугзара было большой ошибкой раскрыть перед Тиглатом большую часть карт…
Нугзар выпил и поставил опустевшую рюмку на журнальный столик. Две маленькие капельки темно-коричневой жидкости, сорвавшись с краешка рюмки, приземлились на дубовую поверхность. Нугзар машинально промокнул их подушечкой большого пальца. Мозг при этом лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации.
И Нугзара осенило! То есть идея не была такой уж гениальной, но именно в ней абхаз видел сейчас единственно верное решение. Пружинисто поднявшись с кресла, Нугзар покинул гостиную и прошел в свой рабочий кабинет. Мобильник лежал на столе, оставленный здесь без присмотра самим Нугзаром, когда он совершенно бесцельно слонялся из комнаты в комнату. Абхаз взял аппарат в руки. Первым делом проверив пропущенные вызовы и убедившись в том, что за последний час таковых не было вовсе, он вызвал на дисплей электронную записную книжку. Нужный номер обнаружился седьмым в списке. Нугзар нажал кнопку и приложил мобильник к уху. Потянулись длинные гудки.
