Резун Константин Игоревич был в ней человеком не случайным, то есть – не приезжим. Он родился в Мининске, вырос в нем, выходил с отцом в море и не понаслышке знал, что такое тянуть из воды сети, полные северного улова. Улов надо было продавать, а потому Резун был знаком и с этим делом. Он трудился бригадиром, был капитаном маленького рыболовецкого траулера, был командирован по комсомольской путевке в институт, потом – в партийную школу. Партия ушла, забрав с собой воспоминания о светлой жизни, но к тому моменту, когда это случилось, Резун стал уже «господином», начальником рыболовецкого хозяйства. В начале девяностых освоил Мининск и четыре года был главой городской администрации. Сейчас это называется «мэр». В девяносто шестом решился на предвыборную борьбу и даже удивился, насколько легко ее выиграл. Ближайший кандидат на пост главы администрации области (теперь это называется «губернатор») отстал от него на добрых три десятка процентов голосов. Константин Игоревич продолжил свой торжественный марш и в две тысячи первом году победил на выборах вторично.
По месту работы Резун характеризуется положительно, крепко стоящий на ногах хозяйственник, принципиальный человек, честный и любивший свою семью (жена, две дочери).
Это о достоинствах. Недостатков у Константина Игоревича было немного. Если отбросить вредную привычку (курение), остается, в общем-то, один.
Увлечение карточными играми. Губернатор поигрывал и занимался этим на вполне профессиональном уровне. Был чемпионом области по бриджу, однако на катранах замечен не был. Это было скорее хобби в часы досуга, нежели неизлечимая болезнь.
Однажды на спор Резун выиграл у директора колхоза соседней области контракт на поставку сельскохозяйственной продукции.
Бывало дело, губернатор на отдыхе выигрывал и суммы. И те всякий раз оказывались либо в детских домах в виде фруктов, либо в школе в виде компьютера.
– Черт возьми! – восхитился Кряжин.
Перед ним легла папка с изложением уже услышанного материала на бумажном носителе.
Наиболее ярко и живо описана жизнь Константина Игоревича в материалах, полученных муровцами от местных представителей Управления по борьбе с организованной преступностью. В ФСБ по Мининской области, куда направили стопы опера, перед ними стали «месить тесто», рассказывать мининские анекдоты и интересоваться, какая погода в Москве. Для того чтобы разговорить их руководство и объяснить цель прибытия, Тоцкому понадобилось добрых два часа, заполненных звонками в Генеральную прокуратуру и МУР. Эта часть информации для Кряжина новостью не явилась, ибо именно он и разговаривал от Генеральной с начальником тамошнего УФСБ. Когда люди на Севере России, отвечающие за ее федеральную безопасность, поняли, что дело серьезнее, чем просто формальная проверка фактов, они стали более уступчивы. И вскоре перед московскими операми стала появляться та часть информации о деятельности Резуна, которая оказалась не доступной ни в администрации, ни в УВД города Мининска.
Жил Константин Игоревич, действительно, хорошо и правильно. Имел квартиру в высотке в центре Мининска, особняк за городом, на берегу Енисея, замок, похожий на логотип диснеевской корпорации, и две дачи. Два катера, общим водоизмещением в двести тонн, прогулочную яхту и небольшой домик на острове Вилькицкого, для отдыха «по-северному», совмещаемого, как правило, с избиением морских котиков и нерп.
В распоряжении Резуна, исключая авто дочерей и супруги, ныне вдовы, имелось четыре автомобиля: «Хаммер», два «Мерседеса» и всего месяц назад пригнанный из Швеции «Вольво». Автовладение, следует заметить, более чем внушительное.
Удивительно, но за эту любовь к морю и авто Константина Игоревича никто никогда не упрекал. Население области три года назад восприняло его идею выдвинуться в кандидаты вторично с восторгом. За семь лет Резун для этого населения сделал немало. Зарплаты учителей стали выше, школы стали похожи на учебные заведения, пенсионеры не жаловались на пенсию, а милиционеры – на количество выделяемых квартир.
И перед Тоцким встал вопрос. Мининская область не славится нефтью. Никто не слышал, чтобы в ней когда-либо добывали газ или уголь. Алмазов, как ни старались, не нашли, среди мест, известных своими курортными видами, побережье Карского моря не числится.
Вопрос: откуда бабки на новый «Вольво»?
Ответ: рыба.
Даже не так. Ответ звучит следующим образом: РЫБА!
Навага, треска, сельдь, тунец, выуживаемые траулерами флотилии Мининской области и перерабатываемые на ее же заводах, приносят прибыль, сравнимую разве что с золотом, которого в области нет. Но есть рыба, и она заменяет все.
Приблизительно четверть рыбной продукции, выбрасываемой на рынки России, поступает, по сведениям Министерства рыболовства, из Мининской области, а потому, спрашивается, зачем ей, этой области, такие проблемы, как буровые вышки и угольные карьеры? Засорение окружающей среды, гнилые реки, тухлые озера и ветер, разносящий пепел по всей необъятной северной территории? Есть природа, есть чистая вода, есть в ней рыба, которая среди населения всегда будет иметь спрос, потому как в ней есть фосфор, она легко усваиваемая организмом и она не дороже самого дешевого мяса.
Выслушав сыщиков, Кряжин понял, что не услышал ничего, за что Резуна, губернатора Мининской области, следовало бы умерщвлять таким варварским способом. То, что в его крае рыба плодится лучше, чем в Приморье, не причина. И даже не повод.
На стол советника легла вторая папка, и он, как и первую, отодвинул ее на край стола. Обе ему пригодятся, несомненно. Но вряд ли сегодня.
Ловом рыбы в Мининской области занимается несколько гражданских флотилий. Одна, являющаяся по сути монополистом, располагает половиной всех судов, выходящих на промысел. Есть еще две, и они делят пополам вторую половину улова. Еще более невыгодным для остальных рыболовных компаний образом развита и сеть сбыта готовой и сырой продукции. Этим двум маломерным флотилиям достается около десятой доли рынка. А с десятками самодеятельных рыболовецких бригад, не покладая весел, борется водная милиция. Понять, почему борется, нетрудно: деятельность этих «кооператоров» ориентирована на сугубо внутренний рынок города и весей, расположенных вокруг него, но без лицензии, дающей на это право. Власти города, коим совсем недавно управлял сам Резун, полагают, что действия таких рыболовов подрывают городской бюджет. Налоги-де не платят, преступность поощряют.
– Кто распределяет и регулирует квоты на отлов?
К этому вопросу Кряжина Тоцкий был готов. Разумеется, квоты распределяются в Министерстве рыболовства, в Москве. На долю же покойного ныне Константина Игоревича и его Комитета по рыбным ресурсам приходилась обязанность распределения этих разрешений внутри области между рыболовецкими компаниями.
– Хотел бы особо заострить внимание на обороте готовой продукции, – сказал порядком уставший майор. – Он, ежегодный, составляет что-то около полутора миллиардов долларов.
– А теперь тема, обойти которую было бы верхом несправедливости, – выждав и понаблюдав за реакцией Кряжина на цифры, продолжил Тоцкий. – Мининск – эпицентр активизации этнических преступных группировок. По информации тамошнего УБОП, в городе их насчитывается семь, наиболее активные и многочисленные – чеченская и ингушская.
