С прокурором решено. Пока сигнала от него нет, прокурор безопасен и даже удобен. При таком количестве профессионального компромата, коим владеет в отношении мининского стража закона Магомед-Хаджи, тому лучше молчать и не соваться со своими чистосердечными. Другое дело – Колмацкий и Дутов. Первый не знает Магомеда-Хаджи, но знает, как убивали Резуна, потому что убивал лично. А второй знает Магомеда-Хаджи, потому как в силу обстоятельств был вынужден постоянно находиться с Занкиевым. Неизвестно, какой частью информации Дутов владеет, ибо этот представитель тейпа Занкиевых – Сагидулла никогда не отличался большим умом и молчанием.
В любом случае нельзя допустить, чтобы эти двое предстали перед судом. Пусть Генеральная их сейчас мнет, пусть… Чем больше намнет, тем больше получит информации. Предоставит ее общественности, и после того, как Дутов и Колмацкий покинут этот мир, эти заявления вместе с Генеральной будут подняты на смех. Кремль и руководимая им Генеральная прокуратура снова начинают войну с ветряными мельницами! Охота на ведьм началась! А когда выяснится, что подтвердить это некому, для мирового мнения станет ясно, что Кремль опять застрял в грандиозной, им же развязанной провокации.
Хорошая новость для старших братьев. Они объявят всему миру через BBC, Al-Kaeda, CBS о геноциде кавказского народа, идею которого новый президент позаимствовал у своего далекого предшественника. Кремль хочет потопить юг России в крови. Из администраций областей и городов изгоняются представители кавказских народностей! – приезжайте, лорд Джадд! – посмотрите на это жуткое, бесчеловечное попирание человеческих прав!.. И эта страна хочет добиться уважения в мире… Она объявила всем, что выбралась из непролазных дебрей беззакония и организованной преступности и наконец-то вышла на правовое поле…
Вот оно, лицо кремлевской правовой «целесообразности». А вы, члены ЕЭС, уже начинаете сомневаться в своей недавней уверенности, что эта страна недостойна статуса демократической. Вы напрасно сомневаетесь. Поезжайте на Кавказ – и вы поймете, что без оружия и охраны туда ехать небезопасно. Федеральные войска расстреляют вас.
А вы, члены ООН, до сих пор сохраняете за представителями этой дикой страны право вето…
Одумайтесь, люди. Здесь идет война. Правительство уничтожает собственный народ. И утверждать, что это орудует международный терроризм, а не функционирует политика государственной «целесообразности», это как утверждать, что ветер дует, потому что деревья качаются.
«Вот это хороший тезис для вступительной речи специалистов по идеологии старших братьев, – подумал Магомед-Хаджи, когда самолет покатился по посадочной полосе Шереметьева. – Они взяли в плен низовое уголовное звено, не могущее прояснить весь масштаб происходящих явлений. Пусть будет так. Деньги потрачены все равно не напрасно, главное, чтобы картина происходящего в Мининске укладывалась в рамки обычной схемы преступного сообщества, коих в России бесчисленное множество».
В Москве у Магомеда-Хаджи была группа людей, без колебаний преданных делу. Они не посвящены в главное. Но Магомед-Хаджи каждого из них вытянул из жерновов следственной машины прокуратуры, когда их брали под Бамутом, в Карамахах и Аргуне. И сейчас они должны вспомнить, каких сил Магомеду-Хаджи это стоило.
В Гороховском переулке случился переполох. Устроил его парень лет тридцати, на ходу выпрыгнувший из троллейбуса, следующего сорок пятым маршрутом.
За парнем выскочил другой, и оба они помчались по переулку, сбивая пешеходов встречных и попутных. При этом ясно было, что один убегает, а второй изо всех сил старается его настичь.
У следующей остановки второй парень уже почти догнал беглеца, но тот вырвал из его цепкой руки рукав толстой кожаной куртки и зарядил еще быстрее. Пробегая мимо стальной урны, он по-футбольному изящно откинул ее за себя, и упорный преследователь врезался в нее.
Прохожие услышали нецензурщину и изменили свое отношение к происходящему. Сначала им казалось, что милиционер догоняет преступника, и они даже пытались оказать преследователю моральное содействие, но мнения наблюдателей разделились. Одним понравился финт с урной, и они болели за увеличение расстояния между молодыми людьми, другие жаждали, когда второй догонит первого и набьет ему морду. За что тот будет бить морду первому, никто, конечно, не знал, да и не было это столь важно. Главное, чтобы морда была набита.
Уже не осталось никого из тех, кто видел, что эти двое выскочили из сорок пятого троллейбуса. А потому наиболее живучей по-прежнему оставалась версия о хищении сотового телефона.
На пересечении Гороховского переулка с Басманной улицей, как раз перед входом в храм Никиты Мученика, молодым человеком, выпрыгнувшим из троллейбуса вторым, была предпринята очередная попытка финишного спурта. Он опять почти догнал выдыхающегося беглеца, но тот на ходу вырвал из рук крестящейся на купола бабушки сетку-«побирушку» с пластмассовой бутылью святой воды и с разворота врезал ею надоедливому преследователю в голову.
Бабушка дико закричала, второй парень изменил направление, его занесло, и он со всего маху влетел в сидящий перед храмом, как воробьи на проводе, строй попрошаек. Еще некоторое время по асфальту звенела, раскатываясь в разные стороны, мелочь. Ее уверенно собирали, вскочив на ноги, безногие и слепые. И когда строй наконец вновь принял привычный вид, безногие снова спрятали ноги, а слепые уставились в небо, из кустов из-за их спин, сдирая с одежды паутину и отряхивая пыль, появился тот самый, матерщинник.
Проводив глазами быстро удаляющуюся спину преследуемого, он вытянул из кармана пачку «Мальборо» и уселся рядом с убогими.
Убогие тут же захотели курить. Отказывать им в этом перед церковью парень не решился и стал выдавать по одной.
Наконец это ему надоело, и он с размаху бросил пачку на сырую траву.
– Курите на здоровье!.. – Он вытянул из кармана блестящий сотовый телефон (значит, дело было все-таки не в краже). – Коростылев? Коростылев? Это Саликов… Ушел, гад.
Ему на голову, по-видимому, сыпался град проклятий, он ждал, пока они закончатся. Наконец его прорвало:
– У меня семь разбоев нераскрытых, а я беспонтовые отдельные поручения исполняю!.. Бегаю по Москве, как кенгуру! – возмущался парень с паутиной в волосах. – Что?.. Да плевать, что она прыгает, а не бегает! Поставили бы ей задачу на такого фигуранта, побежала бы!..
Захлопнув трубку, он с ненавистью посмотрел на сидящего рядом слепого и резко выбросил в сторону его черных круглых очков пальцы.
Слепой такой провокации перед церковью, конечно, не ожидал, поэтому тут же отпрянул. После этого расположившийся рядом с ним хромой зачем-то спрятал за спину костыли, а следующий, с проказой, раскатал штанину, обнажающую чудовищную рану.
Парень развернулся и пошел в сторону остановки.
Следующий инцидент спустя два часа случился на улице знаменитого летчика Талалихина, который, по мнению некоторых знатоков летного дела, прославился тем, что совершил первый воздушный таран.
