– Ладно, – сдался Пащенко. – Мы пойдем другим путем.
Потерпев фиаско, он был немного раздосадован на Струге. Пусть теперь судья потреплет себе нервы. Высунувшись в холл, он махнул рукой охраннику. Когда тот понял, что от него требуется и направился к двери, Вадим развернулся к Перцу:
– Думаю, сейчас с тобой будет несколько иной разговор.
Перец посмотрел на прокурора так, словно ожидал увидеть самого Сатану. Но вместо Сатаны через несколько минут в банковский кабинет вошел какой-то холеный мужик в модной куртке и без головного убора. От того, каким взглядом он одарил Перца, разбойнику стало не по себе.
– Ты Перченков?
Сглотнув комок, молодой человек мотнул головой.
– Где мое дело, парень?
«Парень», забегав глазами по кабинету, стал проявлять признаки нервозности: защелкал пальцами, стал дергать ногой, чесать шею.
– Пробки, что ли, вышибло? – удивился холеный. – Почему так дергаешься? Вспоминаешь?
– Мне нечего вспоминать.
– Ну, так говори, если нечего! – рявкнул Пащенко.
– Я не знаю, что говорить, – признался Перченков.
– Где обрез, хороняка?
– У меня никогда в жизни не было обреза.
Струге едва заметно шевельнул бровью и повернулся к прокурору:
– Что он предъявлял у кассы?
Вадим отдал судье паспорт и выдавил:
– Молчит, зараза. Может – встряхнуть?
– Подожди… – Струге перелистал паспорт. – Молодой человек, сколько вам лет?
Перченков, не ожидавший такого вопроса от человека, держащего в руке его паспорт, слегка растерялся и быстро произвел в уме расчеты.
– Тридцать один.
– А в каком году вы на военный учет встали?
– А я помню?
Бросив через плечо Пащенко: «Приведи Рольфа», – Антон присел на стул рядом с Перцем.
– В коридоре тогда темно было. Как следует не разглядел, теперь сожалею. Так в каком году на учет вы встали, Виктор Владимирович?
– Я не помню.
– Плохо, что не помните. Вот и я не помню – был у вас шрамик над верхней губой или нет?
Перец шмыгнул носом и отвернулся. Однако уже спустя мгновение, когда в кабинет, хлопая хвостом по косяку, прошмыгнула немецкая овчарка, он поджал ноги и испуганно уставился на судью.
– Рольф, нюхать. – Вынув из кармана перчатку, Антон Павлович поднес ее к носу пса и толкнул собаку в центр помещения. – Ищи!
Лениво обежав все закутки кабинета, Рольф провел носом по всем присутствующим, вернулся к Струге и нервно рыкнул. Поставленная задача не была выполнена. Обычно в таких случаях угощения он не получал. Каково же было его изумление, когда Великий Хозяин дотянулся до стола, на котором лежала распечатанная пачка, и сунул ему в рот целое печенье!
– Молодец, Рольф, – вдогонку похвалил Струге. – Ты просто молодец. Хорошая собака. Не тупая.
После этих слов Пащенко почувствовал себя неуютно.
– Где твой брат, клоун? – Струге навис над Перченковым, как уличный фонарь. Понимая, что вопрос не из простых, он легонько хлопнул астролога по уху ладошкой. – У меня времени нет на игру в партизанов и карателей, сына. Я тебе мозги сейчас вышибу! У тебя все равно их мало. Граммом больше, граммом меньше…
Видя, как над его головой профессиональным жестом заносится мощный кулак, Игорек сдался.
– В планетарии он!
– Где??
– В планетарии, блин! Знал ведь, что глупость делаю, а все равно пошел!.. Что за линия жизни у моего рода?! Сплошные зигзаги и обрыв на полпути! Никому судьбы нет!
По уху он все-таки получил. Не кулаком, но все равно ощутимо.
– Вас, придурки, просто не та мама родила, – по-своему объяснил карму Перцев Струге. – И не от того папы. В планетарии, говоришь? А как он там будет прятаться, если в здании ежедневно присутствуют экскурсии?
– Я его за светилом спрятал, – протянул Игорек, стирая со лба пот. – Там лежак есть, тепло и чисто.
Понимая, что объяснений мало, добавил:
– И никто не видит.
– Очень хорошо, – согласился судья. – Что он тебе пояснил, когда пришел?
– Что его разыскивает милиция за разбой. И еще он какое-то дело уголовное украл.
Увидев, как мужчины переглянулись, Игорь Перченков поспешил пояснить:
– Это он так сказал. Я тут ни при чем.
– К светилу, сына, – возвестил Струге, поднимая Игоря со стула за шиворот. – К светилу.
Как следует проспавшись, Перец встал и окинул взглядом собственную диспозицию. То, что вчерашним темным вечером казалось чистым и приемлемым для сна, сейчас выглядело ужасно и отталкивающе. Загаженный голубями чердак пугал своей пустотой и запахом земли. Этот запах Перец ненавидел с детства, с того случая, когда пацаном, воруя ночью на кладбище конфеты, нечаянно провалился в пустую, подготовленную к захоронению могилу. Дрожа от страха, он просидел в яме до рассвета. Вытащил его смотритель, который после зова Вити – «Вытащи меня отсюда…» – едва сам не ушел под землю. Потом, разобравшись в ситуации, вынул маленького вора из могилы, надрал ему задницу прямо на погосте и отправил домой.
Сейчас на чердаке пахло так же, как той ночью, на кладбище. Этот запах пугал Перца и мешал ему думать. Заставив себя не думать о плохом, он подобрался к окну, взял в руку бутылку с недопитым за ночь коньяком и устроился у окна напротив планетария. У входа в заведение брата уже кучковалось несколько групп экскурсантов. Ничего удивительного, что Игорек опаздывает. Сейчас он находится в банке, снимает всю накопленную за годы разгула своего брата наличность. После того как он вернется, Витя заберет деньги и свалит из этого города. Но это случится через час-другой. А сейчас придется пить хороший коньяк на загаженном птицами чердаке и наблюдать за входом в планетарий. Если что-то пойдет не так, Витя сразу это обнаружит. Не исключено, что брат приведет на хвосте мусоров. Именно поэтому Витя и ушел ночью из планетария. «Верить нельзя никому, – говаривал папаша Мюллер. – Даже самому себе». Но себе Перец верил. Если вместе с Игорьком появится кавалерия, значит, все пропало. Точнее – пропали деньги. Тогда придется путешествовать с пустыми карманами. Но это тоже не страшно. Это лишь очередной этап в жизни. Есть зоновский корешок, Сдоба. Он живет в Орске. Перед тем как выйти на свободу, он просил Перца приехать. Кажется, этот час настал…
Перченков-старший очень хорошо видел, как его брат, Игорь, объясняя что-то нетерпеливым экскурсантам, стал открывать замок. Перец дождался, пока он и толпа исчезнут за дверьми планетария, и усилил внимание. Ни у крыльца, ни вокруг здания – никого не было. Не появился никто и через полчаса. Это хорошо. Волновало другое. У Игоря в руках не было заветного свертка или сумки. Может, ему выдали в банке тысячными банкнотами? А может, ему вовсе ничего не выдали?
