Тот, не прекращая телефонный разговор, радушно махнул рукой и указал на стул рядом с собой.
Балыбин сел и стал думать, с чего начать разговор. Несмотря на довольно теплые отношения, которые сложились у президента филиала с Лукиным, Вольдемар Андреевич все-таки отдавал себе отчет в том, с кем разговаривает и чего просит. Естественно, основной и единственной целью визитов к председателю облсуда было желание сделать так, чтобы племянник Артур избежал уголовной ответственности. Еще не хватало, чтобы родственники такого центрового человека в городе, каким являлся Вольдемар Андреевич, мотали на зоне срок! Дело было даже не в любви к племяннику, которого президент видел всего несколько раз в жизни, а в собственном авторитете. В Тернове не любят «больших» людей, которые не в состоянии уберечь своих близких и знакомых от меча Фемиды. С такими, как правило, уважаемые люди не общаются, грандов не предлагают и в серьезные деловые отношения не вступают.
Балыбин уже давно понял, что дело с Лукиным иметь можно. Человек на высоком судейском посту, доживающий в этой должности свой век, пытается взять от жизни последнее. Когда в прошлом году Лукину торжественно вручали знак «Заслуженный юрист России», Балыбин думал недолго. Такие люди, как Лукин, всегда в цене. И в тот день он приехал в суд, поздравил от «коллектива «РОСТЕКа» юбиляра и лауреата и подарил шикарный холодильник. Элементарная проверка на «вшивость» дала молниеносные результаты. Холодильнику грош цена – две тысячи долларов, но любой юрист-недотрога не откажется даже от миксера, не то что от холодильника. Лукин проверку прошел успешно. Поблагодарив «коллектив «РОСТЕКа», он холодильник принял и на правах уже старого знакомого посоветовал Вольдемару Андреевичу:
– Ну, ты, если что, заходи…
На языке профессиональных разведчиков это называется – «вербовка состоялась». Несколько раз Балыбин действительно заходил. По мелочи. Паркер с золотым пером подарить, банку бразильского кофе закинуть. С пустыми руками в облсуд Балыбин никогда не приходил. А потом и на день рождения был приглашен. Уже в этом году. Подарков на «РОСТЕКе» хватало, единственной костью в горле была транспортная прокуратура с ее надоедливым и хитрым прокурором Пащенко. Однако трудности есть на каждой работе, поэтому к «синдрому Пащенко» Вольдемар Андреевич привык быстро. И вот подошел момент, когда обратиться пришлось уже не по мелочи, а по существу. На кону стоял авторитет президента, и проигрывать эту игру Вольдемар Андреевич не собирался.
Проблема была одна: дело племянника бестолковый Николаев запулил отмороженному судье, договориться с которым не было никакой возможности. Выслушав мнение о Струге от своих знакомых и от пострадавших незнакомцев, Балыбин твердо решил к Струге не «подъезжать». И тут он вспомнил о Лукине. Это было неделю назад…
– У кого дело, говоришь? – Игорь Матвеевич поправил на носу золотые очки.
– У Струге, Игорь Матвеевич, у Струге.
– М-да… – как-то неопределенно заявил тогда Лукин. – Будем пытаться что-нибудь сделать.
Если сказать, что такой ответ Вольдемара Андреевича шокировал, это значило, что не сказать ничего. Балыбин остолбенел от такой жуткой неблагодарности и заерзал под столом ногами. Один холодильник чего стоит, а тут такие разговоры…
Вторая и третья встречи настроили президента на более оптимистический лад. Лукин обещал «кое-что подрихтовать» в поведении Струге и «ситуацию выправить». Однако после последнего посещения Центрального суда Балыбин понял, что никто ничего не рихтовал и не выправлял. Струге по-прежнему издевался и дело не показывал. Более того, Вольдемар Андреевич первый раз убедился в том, что на белом свете существуют люди, способные посылать в неприличное место, употребляя вполне изысканные выражения. Вроде бы ничего обидного, а если вдуматься, то… В последнее посещение Центрального суда Балыбин почувствовал себя там, куда его послали. Он был оплеван и унижен. Мелкий судьишка из райсуда отбривал всех и не видел перед собой авторитетов. Судя по всему, не все было так просто, как думал Балыбин.
В дополнение ко всем неприятностям стала проявлять непонятную активность транспортная прокуратура. Два джипа, стоящие на складе временного хранения, никого не интересовали четыре месяца, а тут, как назло, в самый разгар судебных «дел», к ним стала проявлять недюжинный интерес надзирающая инстанция в лице старшего следователя по особо важным делам Пермякова. Понятно, что самому ему ворошение уже почти списанного в архив дела совершенно не нужно. Это, несомненно, происки Пащенко. Вредный прокурор никак не может успокоиться и настроиться на деловую волну. «Подъезжать» к нему так, как удалось «подъехать» к Лукину, оказалось невозможным. И вот Пащенко предпринимает очередной штурм. Это могло означать только одно: прокурорские опричники накопали какой-то гадости, которую теперь и желают инкриминировать Вольдемару Андреевичу. Поездки к Николаеву теперь придется прекратить, так как неизвестно, откуда может последовать очередной удар.
«Как все это не вовремя!» – поморщился Балыбин, наблюдая, как Лукин старается тактично завершить свой телефонный разговор с невидимым Вольдемару Андреевичу абонентом.
Но главную опасность, конечно, представлял Струге. С прокурорскими можно развести не мытьем, так катаньем. Два предыдущих года показали, что такое возможно. Главное – вовремя предоставлять «подтирочную» документацию и не зарываться. Но вот Струге…
В последнюю встречу с Антоном Павловичем Вольдемар Андреевич уловил в голосе и поведении судьи какую-то нотку беззащитности и слабости. Нюх тертого дельца Балыбина тут же учуял в деланой манерности Струге ахиллесову пяту. Что-то мешало Струге быть откровенно развязным и неприступным. В свой третий приезд Балыбин понял, что с делом его племянника Цебы есть какие-то трудности.
– Он не показывает дело, – пожаловался президент филиала Лукину, застенчиво вручая председателю малахитовый письменный прибор. Второй такой был лишь у президента страны. – У меня такое впечатление, что у него дела на руках нет.
– Как это – нет? – участливо поинтересовался председатель, пряча прибор в стол. – Какое безобразие…
– Хуже безобразия, – уточнил Балыбин. – Ему Николаев говорит: «Принеси дело!» А он не приносит.
– Наглец, – согласился Лукин. – И такое уже не в первый раз. Но проблема в том, уважаемый Вольдемар Андреевич, что у Струге дела не пропадают.
– Но тогда где дело? Он сознательно тянет время, чтобы потом Артура…
– Главное – надеяться, – перебил Лукин, стараясь приглушить озвучивание главной темы разговора. – И верить. А мы уж тут со Струге… Порешаем мы с Антоном Павловичем. Вы заходите…
Однако Лукин был искренен. Поймав последнюю информацию о виртуальном деле, которое еще никто не видел в глаза, он просто решил не акцентировать на этом внимания своего просителя. У Струге дела действительно не пропадают. Но ведь и на старуху бывает проруха! Какой судья за десять лет беззаветной службы не зашьется и не потеряет папку? Судью потом с треском выкидывают вон, а папка через две недели находится за батареей. Таких случаев на памяти Игоря Матвеевича – не сосчитать. Сразу после ухода Балыбина Лукин почувствовал, как на его ладонях выступил пот. Неужели это и есть тот, пока единственный за десять лет шанс покарать непокорного судью?
