Сглотнув слюну, Лядов подошел к джипу. Некоторое время он стоял, вдыхая дым табака Пащенко, потом не выдержал и протянул к машине руку. Говорить он по-прежнему не мог…
– Возвращаю, как и обещал, – сказал прокурор, протягивая начальнику склада ключи с оторванным брелоком. – До утра.
Вздохнув, он стал трогать на лице едва заметные ссадины. Очевидно, недовольство у него при этом вызывала не боль, а способ получения повреждений. Пащенко морщился не как больной человек, а как обиженный.
– Знаешь, Лядов… – сказал он, выстреливая чинариком за изгородь площадки. – Есть такие неблагоприятные дни. У меня вот – двадцать девятое марта… Эти неблагоприятные дни, чтоб их… Понимаешь, Рома, такие дни – как триппер. Они доставляют неудобство и жуткий дискомфорт, но жить и дальше работать с ними можно…
– Джип… – выдавил начальник склада, который не только не понимал прокурора, но и не слышал его. – Джип…
– Да, – опять вздохнув, согласился Пащенко. – Это джип. Знаешь, как чисто в нем радио работает? Я дорогой слушал. Если не веришь – посмотри сам. Работает, как часики…
– «Дворники» погнулись… – жалобно протянул Лядов, тыча пальцем в изогнутые щетки. Было видно, что он сейчас заплачет. – Где я ему к рассвету новые достану?..
– Знаешь что, Рома… – Вадим обнял Лядова за плечи и увлек подальше от чудовища, которое запросто претендовало бы на роль главного средства передвижения в кинофильме «Безумный Макс-3». – Ты брось на него тряпочку какую, а? Есть тент, Рома?
– Есть… – жалобно, как ребенок, пробормотал начальник склада.
– Вот и чудненько! Ты на этот… джип… накинь тряпочку, ладно? Только вначале ты его досками обложи. Смотрел фильм «Освобождение»? Ну, про войну?
Сорокалетний Лядов мотнул головой.
– Помнишь, как наши в сорок третьем «катюши» на составах везли к фронту, чтобы немцы не догадались? Они «катюши» досками обкладывали, чтобы все думали, что под тряпочками – обычные грузовички. Понял? Вот и ты так сделай. А этот владелец завтра заявится – ты его ко мне направляй. И не расстраивайся. День сегодня такой, неблагоприятный… Чтоб его в календаре не было…
Остаток утра – до полудня – Антон провел дома, зализывая раны и объясняя жене, как банальный поиск пропавшего уголовного дела – маленькой папочки с потертой картонной корочкой – может ежедневно заканчиваться телесными повреждениями и порчей одежды. Последние события разворачивались так, что в квартире у Струге уже не находилось вещей, в которых можно было выйти на улицу. Вот и последняя ночь показала, что семейный бюджет опять понесет некоторые убытки. На следующие выходные было решено ехать в магазин мужской одежды за обновами.
– Я все равно хотел приодеться, – нагло заявлял в это утро Струге, плескаясь под водопадом душа. – Этой куртке, Саша, уже два года!
– Да, – неубедительно возражала жена. – Но она итальянская и выглядела, как новая.
– Главное, что душа ее уже не приемлет…
Через полчаса нужно было звонить Пащенко и, если тот уже на работе, ехать к нему. Саша этот план не одобряла всеми фибрами своей души, однако перечить мужу в ее привычки не входило. Пообещав провести весь день у сестры, она уехала, оставив для Струге завтрак на столе и чистую рубашку – на кресле.
Через час, в начале первого, Антон Павлович уже был в прокуратуре. Суббота и раньше не была выходным днем для прокурора, поэтому появление его старого знакомого в здании надзирающего органа ни у кого удивления вызвать не могло. Но выходной был у Милы – секретаря Вадима, поэтому заваривать чай и мыть стаканы пришлось самому хозяину кабинета. За воспоминаниями подробностей минувшей ночи незаметно пролетело еще полчаса. Потом беседу пришлось прервать. Причиной тому был шум, возникший этажом ниже. Прокурор ждал этого рокота прибоя чуть позже, однако по всему было видно, что с расчетами он ошибся.
– Понты здесь колотят, а не за законностью надзирают!! – слышалось за дверью. – Я всю вашу прокуратуру вместе с таможней в Сибирь отправлю!!!
– Мы и так в Сибири… – подозрительно равнодушно пробормотал Пащенко, усаживаясь за стол и складывая на нем руки.
– А я говорю – пустите меня к прокурору! Покататься захотелось?! Я пять лет тачки гоняю из Европы!! Ни одной трещины! Хоть раз на стекле паутинка появилась бы!! Ни царапины! Прокатились, да?! Что вы не понимаете?!! Чтоб вас дети ваши так возили, как прокуроры на моих машинах катаются!..
– Нехлюдов не пускает в мой кабинет владельца джипов, – пояснил Пащенко.
После этих слов у Струге похолодело сердце. Подобную реакцию организма несколько часов назад испытал начальник склада временного хранения Лядов.
– Я понимаю, что прокатиться захотелось!! – Гром за дверью нарастал с каждой секундой. – Но так не катаются!! Так людям мстят!..
Силы и весовые категории были неравны. Шестидесятипятикилограммовый следователь Нехлюдов не выдержал натиска стокилограммового посетителя. Дверь хрястнула и впустила внутрь помещения огромного «братка».
– Я хочу знать, – взревел он, – что сейчас стоит на стоянке вашего раздолбанного склада! Мне говорят, что на одном из джипов катался прокурор!! Я хочу посмотреть на прокурора, который приехал за рулем того чуда, которое сейчас смешит всех прохожих на стоянке!! Где он?!! Его здесь нет?! Я знаю – он сейчас в морге! Анатомы катают этот колобок по полу и пытаются выяснить, где у него живот, чтобы вскрыть!..
Пащенко вяло барабанил по столешнице пальцами и ждал, пока закончится этот чересчур бурный эмоциональный всплеск. Гость еще ни разу не посмотрел в сторону хозяина кабинета и его гостя. А это означало, что все его вопросы носят риторический характер и не требуют ответов. По всей видимости, направляясь в кабинет своего главного обидчика, он испытывал дикое желание убить негодяя-чиновника, «опустившего» его на полсотни тысяч долларов, но, с другой стороны, он понимал, что его потом обязательно посадят. По-другому быть не могло, ибо он шел с твердым намерением высказать в лицо убийцы своей машины все, что он думает о его навыках вождения автомобиля.
– Или нет… – продолжал мужик, глядя на книжную полку прокурора за его спиной. – Он – в соседней комнате. Сидит на диване, и его просто распирает от хохота!!
– Вы присядьте, – посоветовал Пащенко. – В ногах правды нет.
– Ее вообще нигде нет! Ни в ногах, ни выше! – Грохнувшись на стул, гость наконец-то удостоил хозяина кабинета взглядом.
Когда их взгляды встретились, Струге воочию убедился в том, что от ненависти до любви, как и от любви до ненависти – один шаг. И без того круглые от возмущения глаза посетителя стали выкатываться из орбит и покрываться каким-то туманом безнадежности.
Хозяин джипа вытянул в сторону Пащенко руку с выставленным вперед указательным пальцем. Наклоняя голову в стороны, он пытался убедиться в том, что ошибается. Однако ошибки быть не могло. Перед ним сидел чувак, который меньше суток назад находился в салоне его «шестисотого» «Мерседеса» и погонял его, как извозчика. Стараясь найти подтверждение тому, что ошибается, гость перевел взгляд на сидящего рядом. Разглядев его как следует, он понял, что ни о каких ошибках не может идти речи. Эти двое прошлым вечером гнались за прокурорской «Волгой», и один из них был с пистолетом.
