Быстро выяснив, кто является абонентом сотовой связи по данному номеру телефона, Ус уже через час знал и его место жительства. Некто, известный по документам как Самирхан Арвиев, а в городских, ресторанных кругах – как Хан, проживал в Кольцове. Первый раз они подъехали полчаса назад. Дождались, пока отъедет один из автомобилей, припаркованных на асфальтовой стоянке перед домом, и проследовали за ним. На пятом километре Кольцовского шоссе они машину догнали, остановили и вытащили водителя из салона. Ус остался у машин на дороге, а Гуруев взял жертву за шиворот и поволок в лесополосу. Через пять или шесть минут Усов услышал сухой треск. Спустя несколько секунд – второй.
Сплюнув на землю, понимая, что означает второй треск, Ус отвернулся и стал ждать приближения напарника поневоле.
– Там три человека. Один из них – Хан.
И они вернулись в Кольцово...
– Чего смотришь?
– Ты сказал – там трое человек, – глухо выдавил Ус. – Я отсюда слышу смех минимум пяти женщин. Плюс трое с Ханом. Так сколько там народу?
– Трое, – упрямо повторил Гуруев. – Баба – не человек.
Ус медленно отвернулся и тяжело вздохнул. Спрашивая напарника о количестве людей, он переживал за то, сколько смертей придется принять на душу. Считал, что три. Сейчас выясняется – и Гуруев, забивающий в пистолетный магазин два недостающих патрона, этим ничуть не смущен, – что убивать придется чуть ли не половину улицы с милым названием Восьмое Марта. Именно пятнадцатый дом на улице Восьмого Марта, расположенный в поселке-спутнике Тернова, и являлся адресом Хана. Ох как Ус ненавидел Гуруева...
– Мы выходим, – приказал Ус. По давно заведенным правилам он играл роль ведущего. – Только остановись вовремя. Нам нужен человек, который должен будет назвать адрес Хорошева...
Хлопнули дверцы, и двое растворились в темноте. Еще через минуту две тени появились под ярко горящими окнами дома номер пятнадцать.
Хан, сидя в центре дивана, держал на каждой ноге по полуобнаженной девице и сладко щурился. На столе, прямо перед ним, танцевала третья искусница любви, а по обе стороны от стола сидели еще двое из команды Седого и жадно мяли двух проституток. Час назад они отправили Фрола за коньяком и закуской, и сейчас, в ожидании праздника, вся компания находилась в предэйфорийном состоянии. Все знали, какое отдохновение души начнется после выпитого, ведь все торжества всегда проходили по одному и тому же сценарию. Сначала пьянка и веселье, потом все разойдутся по комнатам, а когда в голове и теле не останется больше места для секса, все вновь воссоединятся в большой зале. Седой периодически производил проверки и жестоко наказывал за подобные увеселительные мероприятия, однако разве можно остановить то, к чему, сметая все преграды, рвутся душа и тело?! Сегодня же, к удивлению всех, Седой проявил непонятную мягкость. Дважды подряд переговорив с кем-то по телефону, он велел всем расслабиться, пригласить девочек, отправил Фрола за коньяком в Кольцово, а сам убыл из дома в неизвестном направлении.
– Я буду позже, – сказал он, накидывая на могучие плечи легкую куртку. – Мне не звонить. Думаю, вернусь очень быстро.
«Видать, – решили боевики, – старик сам устал».
Коньяк был, по всей видимости, уже в пути к дому, ресторан узбека был всего в десяти километрах, поэтому Хан велел одной из красоток скинуть мешающую ей юбку и залезть на стол.
– Мы выйдем на секунду, мальчики? – спросила одна из девушек, взяв за руку подругу.
– Куда?
– В комнату для девочек! – подмигнула та.
Как были, в полураздетом виде и босиком, девицы проскользнули в коридор и приблизились к двери туалета.
– Ты видела эту обезьяну? – испуганно спросила подругу та, что спросила разрешения выйти. – Мне сидеть на нем стремно! Под ним шевелится что-то напоминающее пылесосный шланг! Мамочка родная, если бы я знала, что тут за дичь, я бы ни за что не поехала. Ладно, подожди, я сейчас...
Резко распахнув дверь, она попыталась нырнуть внутрь тесного помещения, но вдруг остановилась и стала выходить обратно, цепляясь руками за косяки. Ее подруга, почувствовав, как ее ноги налились водой и превратились в два водяных матраса, широко раскрытыми глазами смотрела на длинный прибор для бесшумной стрельбы, который упирался в лоб подружке. Сначала появился этот ужасный «глушитель», потом пистолет, следом – крепкая мужская рука, сжимающая рукоятку этого пистолета.
Вскоре глазам обеих красавиц предстал и весь незнакомец. Тридцатилетний красивый парень, в глазах у которого, в отличие от жлобов в комнате, светился ум. Поднеся палец к губам, он тихо спросил:
– Пожить еще хочется, специалистки по пылесосным шлангам?
Приняв к сведению яростные жесты согласия, он вышел из туалета и указал им на образовавшуюся пустоту.
– Что бы ни происходило, сидите там и не кажите носа. Сколько там мужиков? Трое? А девочек?
– Три...
Парень внезапно рассердился.
– Вы бы, бляди, еще всем своим профсоюзом сюда прибыли... Попробуйте только в ближайшую минуту визгнуть или пискнуть! На двери неприличное слово дырками выбью!
Жрицам любви в подобных ситуациях не нужно объяснять ситуацию дважды. По риску их профессия стоит на третьем месте после шахтеров и наркоманов.
Закрыв дверь на шпингалет, Ус быстро пересек коридор и прижался спиной к косяку у самого входа в комнату. Где-то неподалеку находится Гуруев. Несмотря на то, что он законченный отморозок, свое дело дагестанец знает, и не раз это доказывал. Едва услышит стрельбу, он сразу появится в комнате. Возникнет, как призрак, и начнет отщелкивать из пистолета пустые гильзы...
Вот только Усу не хотелось, чтобы он стрелял в девчонок. Совершенно ненужные смерти, за которые потом придется отвечать если не на скамье в зале суда, то перед собой. Второе тоже не очень приятно.
Больше тянуть нельзя, пропадает фактор внезапности.
Резко выбросив свое тело из-за косяка, Ус сделал два шага и оказался посреди комнаты. Самое большое потрясение за свои прожитые тридцать с небольшим лет он испытал именно здесь, в этой комнате дома пятнадцать по улице Восьмое Марта. Первое, что пришло ему в голову сразу после своих же слов...
– Сидим спокойно!!
...было ощущение висящей в воздухе «шмали». Мощнейшей наркоты, пропитавшей каждый квадратный кубометр этого большого помещения. Ему показалось, что все трое находятся в состоянии глубочайшего «прихода». Ни у одного из тех, кто сидел у стола, не дрогнул на лице ни один мускул.
Словно в комнату вошел не вооруженный двумя боевыми «вальтерами» мужик, а тот, кого они с Гуруевым перехватили на пятом километре Кольцовского шоссе.
Лишь девочки, заорав так, словно в них бросили по тарантулу, вскочили и, колыхая узкими грудями, метнулись из комнаты. Удивление Уса было столь велико, что он даже засмотрелся на ту, что, соскакивая со стола, упала на пол, разодрав чулок от колена до самой ажурной резинки...
