Казимиров тушуется. Владение техникой заводить собеседника в тупик на этот раз успеха не принесло. Свой первый вопрос следователь помнит.
– Гейс жил в одном домике с Разбоевым. Разбоев все больше расспрашивал Эрнеста о подробностях его интимных отношений с женщинами, и Эрнест с удовольствием предавался воспоминаниям. Как-то раз я слышал, что Гейс подговаривал Борьку заманить в свой домик алкашку Зинку из соседних построек, но Разбоев ответил что-то нечленораздельное. Кажется, он отказался, заявив, что такие партнерши его не возбуждают. Гейс изумленно возмутился – мол, а какие партнерши его возбуждают? – и тут же привел некорректный пример с принцессой Дианой. Что же касается вашего вопроса, то могу сказать честно: будь у меня молодая жена и будь я призван в крестовый поход, ключ от пояса верности супруги Разбоеву я бы не доверил. Это все, что я могу рассказать...»
Машина давно покинула территорию Северного административного округа, и, несмотря на то что теперь вопросов было еще больше, чем перед посещением дома на улице Асеева, советник казался бодрее обычного. Измайловский пустырь – это Восточный округ, дорога туда неблизкая, и Кряжин, дабы превратить поездку в уютное путешествие, вновь предался воспоминаниям. Вечер уже вступил в свои права, небо затянула серая пленка, и деревья, те, что не были освещены неоновыми огнями, казались черными памятниками неизвестным героям, расставленными по всей Москве пьяной рукой главного архитектора.
– Коль скоро направляемся на восток столицы, хочу рассказать один случай, произошедший со мной четыре года назад на улице Богатырский Мост – как раз неподалеку от моста через Яузу...
Шустин
Буду перед собой откровенен. Кряжин меня удивил. По долгу службы, работая корреспондентом «Главной Новости» в отделе криминальной информации, я нечасто сталкиваюсь с сотрудниками правоохранительных органов и следователями прокуратур. И каждый раз я становлюсь свидетелем либо случайного успеха – так называемой работы по «горячим следам», либо – что гораздо чаще – фатального невезения следователя.
Нынче же ситуация выглядит совершенно иначе, она ничем не похожа на ту, что встречаю я в райотделах, прибывая на сообщения о совершенных преступлениях. На моих глазах следователь Генеральной прокуратуры играет в какую-то игру, недоступную не только моему пониманию, но и пониманию сидящего за рулем сыскаря из МУРа. Делает это он столь умело, что догадаться о ее существе мне пока не дано. Однако назвать эту игру адекватной серьезности обстановки у меня не поворачивается язык.
Сидельников – с ним все ясно. Соображение чуть выше среднего, но и оно всякий раз куда-то уходит, когда перед его хозяином встает проблема интеллектуального характера. Чего стоит одна сценка в дежурной части МУРа, когда капитан понял, что я не выговариваю «р», но никак не мог добиться доказательств этого. Грубый малый, больше ориентированный на работу ногами. У них, кажется, это называется работать на «земле», то есть – непосредственно с низовым звеном преступного мира. Ну, хорошо – с низшим звеном элитного преступного мира! МУР все-таки...
Как бы то ни было, своим поведением Кряжин развеивает миф о серьезности и глубине работы «важняков» из Генпрокуратуры. Ведь совершенно ясно, что такой человек, как я, не мог участвовать в разбое. У меня и данные физические не те для преступления такого характера (вот здесь Сидельников правильно сориентировался!), и мой внутренний мир не ориентирован на похищение имущества. Я не вор, не грабитель и не разбойник. Мне никогда не нужно было чужого, ибо я ищу свое. Если посчастливится, добьюсь того, к чему так долго шел – к созданию репортажа, который заставит ахнуть мир. И момент для этого выбран правильный – Разбоев арестован, но его вина у всех вызывает большие сомнения. Между тем не так уж редко случается, когда осуждают невинного. Пусть будет приговор, пусть Разбоева упрячут за решетку без достаточных оснований! Для поиска таковых есть журналист Шустин. Именно мне будет дарована богом почетная обязанность предъявить миру те доказательства, о которых следствие, отправляя Разбоева в дальнее плавание по океану без берегов, не имело представления.
Я смогу доказать, что не профессионализм следственных органов, а лишь мое внутреннее содержание увидеть правду сумело показать государственной машине, чего стоит один настоящий журналист. И именно я смогу, таким образом, объяснить обществу, что не его стальные шестеренки правят законом в этой стране, а внутренний мир немногих, духовно обогащенных людей. И слово «Шустин» отныне будет не фамилией, а определением. Ты умен, велик и упрям – ты Шустин.
Мне нужны от Кряжина следственные действия, заканчивающие это следствие и ставящие в них точку, однако вместо этого старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры везет меня на восточную окраину города (полагаю, что на пустырь) и при этом увлеченно рассказывает историю, суть которой так же далека от имеющегося в его производстве дела, как и он сам далек от познания истины...
– ...случай, произошедший со мной четыре года назад на улице Богатырский Мост – как раз неподалеку от моста через Яузу. Дело было летом, в один из теплых июльских вечеров. Возвращаться домой мне не хотелось, дело, над которым я работал, требовало взаимодействия с криминалистами, но те отправились домой, как и все нормальные люди. Я же тогда сидел в своем кабинете и, не зная, чем заняться по причине невозможности уточнить некоторые интересующие меня моменты у специалистов, пил кофе, смотрел вполглаза новости по телевизору и разгадывал сканворд.
Знаете, что касается сканвордов, обязан выразить по поводу них свое мнение. Тонкие словесные загадки нынче не в цене. Из-за большой конкуренции теряется остроумие лиц, ставящих перед нами проблему, и основной упор делается не на знание оппонентом наук и лексики как обязательное условие успеха в быстром заполнении пустующих клеточек, а на бесконечное длинное повторение одних и тех же определений. Они порядком набили оскомину и вуалируют искомое понятие вовсе не тем определением, что отвечает его свойствам. Приведу вам старый добрый пример. Что такое, по-вашему, «короткое ружье»?
– Карабин, – тут же ответил капитан, и мне пришлось признать, что у него получилось лучше и быстрее, чем я предполагал.
– Между тем во множестве сборников сканвордов автор ответом на вопрос «короткое ружье» считает слово «обрез». Но короткое ружье – это именно короткое ружье, и ничего более, а обрез – это длинное ружье, обрезанное для того, чтобы оно не было длинным. То есть это два разных понятия. И примеров таких множество. Люди привыкают к такому неправильному течению собственных мыслей, и вскоре им на самом деле начинает казаться, что «шайка» – это обязательно банда, а не ведерко с ручками, а «побег» – непременно незаконное оставление места лишения свободы, а не молодое растение. Определения и их истолкования нам диктует общественно-политическая ситуация в стране, а сканворды составляют малограмотные индивидуумы. Именно по этой причине часто случается, что люди не понимают друг друга, между ними рвется связь, и из-за этой, казалось бы, мелочи, иногда случается непоправимое...
Кажется, советника понесло. Человек он, вне сомнения, грамотный и весьма начитанный. Но я общаюсь с ним уже почти сутки и все это время наблюдаю, что он больше говорит, чем делает. Хотя и красиво говорит, не поспоришь. К чему эта тема о сканвордах и их безграмотных составителях? Я и сам знаю, что карликовый жираф – это «окапи», это слово встречается в каждом втором сканворде, хотя ни разу окапи не видел и вряд ли его видели все те, кто о нем так настойчиво долдонит. Кажется, мы теряем время, и это мне на руку.
