– Да, этого нам вполне достаточно, – сказал сержант и защелкнул на протянутой руке браслет наручников.
Второй сержант опоздал на секунду. Именно этой секунды Олюнину хватило на то, чтобы вырвать второй браслет из руки сержанта и ударить его головой в лицо.
Шапки слетели с обоих, и Олюнин, расталкивая в стороны прохожих, ринулся на противоположную Южному округу сторону перехода.
– Возьми его! – рявкнул сержант, стараясь унять льющуюся, как из крана, кровь.
Все закончилось в нескольких метрах у конца перехода. Не рассчитав скорости, Олюнин врезался в молодую женщину, держащую на руках ребенка. Поймав его в последний момент, та громко закричала, и это был скорее шок, чем призыв к мужу защитить их с дитем от обидчика. Но мужчине не нужен был этот крик. Настигнув Олюнина быстрее, чем сержант, он повалил его на чищенный ото льда асфальт и стал бить по лицу, груди, скулам так, как не бил никогда и никого в жизни.
Через четверть часа Олюнин был доставлен в дежурную часть РОВД «Бирюлево», где при досмотре у него были обнаружены золотые изделия и деньги в долларах США общей суммой в одиннадцать с половиной тысяч. Это был первый взнос управляющего банка «Ориентир» за «крышу», любезно предоставленную Тимуром Айрапетяном.
А в трусах пока еще не установленного гражданина был обнаружен паспорт, который гражданин так упорно искал в кармане куртки, после чего гражданин был мгновенно установлен.
Дежурный помнил ориентировки, переданные ему из различных ведомств, но ему был неизвестен номер телефона следователя Кряжина. Поэтому он еще минуту потратил на поиск в справочнике нужных семи цифр.
Трубку поднял оперуполномоченный МУРа Сидельников, но дежурный об этом не узнает. Он просто передаст информацию, выслушает слова благодарности и приказ: поместить Олюнина в камеру и ждать прибытия следственной группы из Генеральной прокуратуры.
– Мне очень хочется посмотреть на этого Олюнина, – признался Сидельников, накидывая на плечи куртку.
Такая возможность ему представилась через двадцать минут, когда черная «Волга» с прокурорскими номерами припарковалась у небольшого здания с табличкой: «МВД РФ. РОВД «Бирюлево».
– Нуте-с, – молвил Кряжин, внося в дежурное помещение влажную холодную свежесть. – Где тут мой кровавый стайер?
Пока помощник выводил из камеры Мишу-Федула, советник расстегнул куртку и снял шапку. Помещение было теплым, в камерах, наверное, было еще теплее, поэтому, когда он увидел задержанного, появившегося на свет из одиночки, не удивился – лицо его было в потеках пота, влажные волосы торчали в разные стороны.
Внешне он напомнил Сидельникову Шустина трое суток назад. Разница была лишь в глазах. У репортера они светились страхом. В глазах Олюнина царила откровенная досада.
Советник почему-то развеселился, стал рассказывать майору анекдоты, курить и при этом взгляд его не сходил с лица Федула. Наговорившись вдоволь, Кряжин придвинул стул и сел напротив предприимчивого бомжа из «серпентария».
Улыбка не сходила с его лица и тогда, когда предмет разговора не предполагал иронии:
– Вы, гражданин Олюнин, как я уже не раз имел возможность убедиться, человек ловкий и сообразительный. А потому разговаривать на какую-то одну заскорузлую тему, как то – разбой на Знаменке, с моей стороны было бы наивно...
– А что случилось на Знаменке? – насторожился Олюнин.
Шустин фыркнул, Кряжин расслабленно поморгал.
– Вы узнаете этого человека? – советник посмотрел в сторону репортера.
– Этого... – Миша-Федул долго всматривался в раскрасневшееся лицо через щелки прищуренных глаз. Казалось, это будет длиться вечно. Но вдруг он взметнулся, подбежал к Шустину и схватил его обеими руками за горло.
Кряжин даже не шелохнулся, а опешивший от такого демарша Сидельников вскочил и обхватил Федула за шею. В шее что-то хрустнуло, Федул взвыл и вернул Шустину волю.
– Я вспомнил, – тяжело дыша, буркнул Олюнин. – Этот гад сестру понудил жениться, а потом бросил с двумя детьми.
– Какую!.. – заверещал репортер, и лицо его покрылось пятнами свекольного цвета. – Какую сестг’у?! Этот негодяй вовлек меня в пг’еступление, Иван Дмитг’иевич!.. Аг’естуйте его немедленно! Я готов дать показания, клянусь!..
Помощник дежурного вышел из своего закутка с палкой в руке и стал оглядывать помещение, выбирая жертву. Первым ему на глаза попался репортер, заканчивающий свою речь, однако Сидельников своевременно вмешался и указал глазами на следователя: «Когда он скажет, тогда войдешь!»
Кряжину к развитию событий, подобных этому, было не привыкать. «Крутить луну» способны лишь особо одаренные, и Олюнина можно было отнести к этой категории не задумываясь. Те, у кого нет внутри стерженька, «сдуваются» при одном только виде формы с погонами, понаглее начинают косить под недоразвитую личность. И лишь самые опытные ступают на тропу неповиновения правде посредством импровизаций, как самый трудный путь их борьбы с правоохранительными органами.
Был у капитана Немо слуга по имени Консель, и он знал названия всех рыб без исключения, потому как постоянно находился при научных трудах своего хозяина. Но он ни разу не мог назвать увиденную рыбу, ибо в трудах хозяина не было и не могло быть фотографий.
Разрыв между практикой и теорией налицо в поведении лиц, подобных Олюнину. Никогда в жизни не держа в руках учебника по формальной логике, они используют принцип «подмены аргумента» с легкостью, коей позавидовал бы преуспевающий аспирант. На арго простолюдинов это тоже называется «врубать дуру».
– Мы выйдем отсюда, – зловеще пообещал сгорающему от возмущения Шустину Олюнин. – И я расскажу тебе, как живут твои сыновья – Сашеньке семь лет, Коленьке – девять. Как сестра моя – жена твоя – в нищете прозябает, как ребятишкам денег на учебники не хватает – «Ботанику» пополам делят! Я тебе расскажу. И приведу в дом, который ты восемь лет назад оставил. Мерзавец.
Шустин беспомощно вращал яблоками глаз и махал перед собой руками, словно немой. Наконец его прорвало:
– Я убью этого негодяя!! Иван Дмитг’иевич, остановите это! Я к вам как гг’ажданин обг’ащаюсь! Ос-та-но-вите!
– Держите себя в руках, – поморщился Кряжин. – Как ребенок, ей-богу... Если вы восемь лет назад своих детей оставили, Шустин, то как одному из них семь лет может быть? И как ученики первого и третьего классов могут учиться по одному учебнику ботаники?
Шустин похлопал ресницами и сказал, что все это для него настолько неожиданно, что... Словом, он поражен наблюдательностью следователя.
– Гражданин Олюнин весьма неглупый человек, но при этом совершенно необразованный, – продолжал объяснять советник. – Он бы в мошенники пошел, но там его самого без штанов оставят, потому что никто не будет иметь дело с человеком, не знающим, что ботанику начинают изучать только в пятом классе средней школы. Это свидетельствует о том, что человек имеет максимум четырехлетнее образование. Как вариант – не имеет и оного. А так все, конечно, абсолютно правдоподобно. – Кряжин показал руками, что именно: – И вот это – «в нищете прозябает», и это – «в дом приведу».
