– Сын господина Юнга нарушил закон. Он виновен в аварии, повлекшей ранение сотрудников милиции, он держал в руках оружие, и если бы не его смерть, то он стал бы убийцей. На месте господина Юнга, если он считает себя законопослушным гражданином, я бы ходил в трауре не более одного дня.
Понятно было, что разговор о недоноске Юнга – это лишь прелюдия к главной теме. Потому что следом у меня поинтересовались, собираюсь ли я отдавать то, что мне не принадлежит. Не люблю этих восточных штучек! Нет чтобы по-нашему, по-новорусски: «Отдай списки, бля, мусор, иначе снизу смотреть будешь, как трава растет!»
– У меня находится очень много из того, что мне не принадлежит, – заметил я, раздавливая окурок. – Что именно вам нужно?
– Некие списки.
Я поднес раковину к уху и прислушался. Знакомый шум моря…
Глядя в потолок, спросил:
– Списки угнанных в Европе автомобилей? Тех, на которых перебиты номера агрегатов и которые разъехались по всей России? Есть такие списки.
Только восточное терпение заставило Мина сохранить спокойствие. Но я видел, что внутри у него бушевал ураган. Я поставил раковину на стол и вынул списки.
– Заберите, – листы пролетели по воздуху, плюхнулись на полированную столешницу и подъехали к господину советнику. – На остановке могли бы попросить. Ради этого не стоило такой путь делать. Теперь мне сделают как минимум выговор за отсутствие на совещании. Вы оказали мне дурную услугу.
Мин схватил листы и бегло просмотрел:
– Это ведь копии, не так ли?
– В банке хранились именно копии. А эта ваза древняя?
– Но вы ведь сделали копии для себя? – сжался, словно змея перед броском, Мин.
– Разумеется, – спокойно улыбнулся я. – Неужели вы думаете, что я позволил бы себе сесть в машину, не имея, так сказать, запаса прочности?
Мин думал. Думал и я.
Убивать меня в такой ситуации уже никто не станет. Теперь я был уже в этом уверен. Раз есть копии списка, значит, есть и люди, у которых этот список находится. После моей смерти документы мгновенно «всплывут». И тогда – все. Крах. Мин прекрасно понимал, что главная фигура в игре с моей стороны – я сам. Если меня «убрать», даже аккуратно, подчиненные сразу начнут делать необдуманные поступки. А обнародование списков – самый необдуманный поступок. Это знает любой вожак. Поэтому Мин и решал сейчас самый главный вопрос: если я сел в машину, передал ему копии, то чего же в конечном итоге я хочу? Ведь если я до сих пор не начал работу по «автомобильному делу», которое может принести мне славу, то я желаю другого. Он хотел понять сам, чего я хочу, чтобы продолжение разговора не усилило мои позиции.
Мне надоело сидеть, я тихо встал и стал прохаживаться вдоль строя раритетов. Я чувствовал на своей спине обжигающий взгляд корейца. Интересно, если сейчас нечаянно уронить вазу на пол, как он себя поведет? Скорее всего, никак. После моего ухода в ярости отрубит кому-нибудь из слуг палец, да и все. Пауза затянулась и стала меня угнетать. Около отдела меня ждала моя команда, а я стоял и ждал, пока господин Мин прожжет дыру в моей куртке. Я вернулся к столу.
– Вот что, господин Юнг. Вас ведь именно так зовут? Прошу простить, что у меня не хватило такта сохранить ваш маленький обман. Слуги на Востоке никогда не станут с таким почтением относиться к советнику. А они относятся к вам именно как к господину. Вы надеялись на мою европейскую необразованность, но я двенадцать лет прожил в Средней Азии. Это, конечно, не Восток, но традиции те же. – Я сел и положил руку на стол. – Господин Юнг, я сожалею о гибели вашего сына. Я не желал ему смерти. Но он хотел забрать жизнь у моих друзей. А я ценю дружбу превыше всего и умею быть преданным. Я не мог поступить иначе. Я отдам вам списки, не делая дополнительных копий. Мне не нужны эти машины. Я хочу знать лишь имя убийцы Тена и того, кто чуть не убил моего друга, Алексея Гольцова. Кажется, такой бартер более выгоден вам, нежели мне. С вашей помощью или без вас, но я найду этих людей. Однако тогда решать вопрос, что делать со списком, мне придется самостоятельно.
Юнг буквально посерел лицом, и я понял, что предложение будет принято. Передо мной сидел человек дела. Даже месть за смерть сына была менее приоритетной. Впрочем, мне никогда не будет прощена гибель его наследника. В этой жизни или в следующей, он все равно будет отомщен. Приговор мне подписан в тот момент, когда молодой Юнг уставился в небо мертвым взглядом.
Но сейчас не день мести. Я живу, пока владею информацией о делах Тена.
– Я попробую вам помочь, – выдавил наконец Юнг.
– И еще я хочу знать, где сейчас находится бывшая любовница покойного господина Тена, Ольга Михайловна Коренева.
– Я попробую помочь, – повторил Юнг.
Потрясающие нервы у человека.
Меня везли обратно в город. Под мышкой снова покоился пистолет, я курил. Уже минут через десять я почувствовал то, что называется синдромом пережитого стресса. Стали подрагивать пальцы рук, лежащие на коленях, на лбу проступила легкая испарина. Ничего не дается мне легко. Никогда…
Глава 20
Появляться перед отделом в окружении корейской мафии мне не улыбалось, поэтому я попросил придурка с головой, похожей на баскетбольный мяч, остановиться на соседней улице. Он послушно крутанул руль вправо, бросил на меня презрительный взгляд, не обещавший ничего хорошего, и замедлил ход своей «дачи» на колесах.
– Слюни подбери, – доброжелательно посоветовал я ему, вылезая из машины.
Придурок поспешно провел ладонью по подбородку, из чего я заключил, что слюни на его подбородке – нормальное явление. Последнее, что я увидел сквозь траурную тонировку, – яростный блеск раскосых глаз.
Вьюн, Иван и Верховцев курили около синего «Форда» и переговаривались. Я махнул им рукой и проскользнул мимо дежурной части.
Мои объяснения Обрезанов выслушал спокойно, покачивая головой. Только спросил:
– Тебя где сбили?
Потом неожиданно произнес:
– Андрей, я сегодня утром ставил машину на СТО. Балансировку отрегулировать да свечи поменять. Там стояла «Тойота» серого цвета. У нее правый указатель вдребезги разбит и на лобовом стекле вмятина. Понятно, что от чьей-то головы. Станция техобслуживания – «теневая», там все жулье «костоправится». Запиши адрес. У нас в городе не так уж часто людей на дорогах сбивают, а потом скрываются…
Обрезанов, это ты? В любом случае спасибо.
– Ты куда пропал? – первым делом рявкнул Верховцев.
– По дороге расскажу. Только сейчас мы заскочим на адрес… Набережная, двадцать два.
Это был тот самый район, где меня, словно куклу, сбили с ног и подбросили в воздух. Район, от воспоминания о котором у меня начинает еще сильнее болеть голова.
Каменное двухэтажное строение с тремя воротами. Ничего себе, «теневая» СТО! Слесари в синих комбинезонах, с малопонятной надписью «Транссервис», ползали в ямах под семью машинами одновременно. Все семь меня не интересовали. Я с Верховцевым и Ванькой искал одну, серого цвета. С моей «фотографией» на лобовом стекле.
