– Начальник, – мягко обратился я к заботливому сержанту, – а не подъезжал ли к посту «Лексус»? Серебристый такой…
– Обязательно! – парень явно «перебарщивал» с докладом. – Они были первыми, поэтому я сразу, как их отправил, стал обзванивать всех. Минуту они постояли и очень быстро поехали назад.
Я отключил связь, потому что дальнейший разговор не имел смысла. Вьюн и Бурлак возвращались. Я даже не мог представить себе их поведение, когда они войдут в этот дом. Что они будут делать? Это вопрос трудный. Я могу ответить на легкий – я точно знаю, что будут делать с ними.
Юнг смотрел на меня, и я чувствовал, что он все понял. Может, я бы и не совершил того, что сделал уже в следующее мгновение, но… Но Юнг медленно, одними глазами улыбнулся. Это была улыбка гиены, смотрящая из-за кустов на слабеющего от ран льва. На меня с мстительной улыбкой в уголках глаз смотрел человек, обещавший не приносить мне неприятностей в будущем.
Бросая взгляд то на него, то на панельку телефона, я стал нажимать кнопки. Есть в городе человек, способный убрать с дороги не только снег.
– Ну?
– Помнишь меня?
– Ну. Горский.
– Поможешь?
– Ты где?
Я назвал адрес и рассказал о проблеме, не забыв упомянуть о данных метеосводок. Сунув телефон в карман, спросил:
– Юнг, где твоя улыбка?
Несмотря на то что я не называл ни имени, ни данных, которые могли бы сориентировать корейца в направлении личности моего собеседника, он заметно заволновался. Но волновался он, конечно, не так, как Табанцев. Веревка резала майору тело, и он орал уже не от страха, а от боли. Я приблизил его к балкону и перевалил измученного майора через перила. Теперь нас на выступе было уже четверо. Такое количество людей балкон мог и не выдержать. Площадка имела неплохие шансы рухнуть в любой момент.
С такого ракурса господин Юнг своих питомцев еще не наблюдал. Чудовища весело плескались у него под ногами. Не знаю, являлся ли обильный пот признаком удовольствия, но то, что он пропитал ему даже трусы, в этом я не сомневался. Балкон не держал четверых, но никого из присутствующих, включая и себя, выставить в коридор я не мог.
Через час после моего звонка в доме стали происходить странные события. Сначала я услышал грохот на первом этаже, потом из поля моего зрения исчезла охрана у водоема. Приоткрыв дверь, я убедился, что нет лекаря. Крики, сначала приглушенные, потом – постепенно нарастающие, приближались. Складывалось впечатление, что во все коридоры дома ворвалась река и сейчас она приближается к нам. Выстрелов было всего два. Первый последовал сразу после грохота, второй – совсем рядом. Через мгновение раздался отборный русский мат, после чего – длинная автоматная очередь. Снова ругательства, потом клацанье автоматного затвора и снова длинная очередь. Два магазина… Так можно расстреливать только памятник.
Когда наконец дверь распахнулась, я увидел Креста. Собственной персоной.
– Жив?
– Нужно срочно в больницу… – подхватив Верховцева, я стал тащить его по коридору.
– А это типа он че там делает?! – изумился Крест, указывая пальцем под потолок.
Пообещав вернуться, Крестовский пошел следом за мной. Мой звонок застал его в ресторане, поэтому от него тянулся слабенький запашок коньяка. Но это был единственный признак, по которому можно было определить, что вор пил спиртное.
– Слышь, начальник, – с хрипотцой говорил он, пока я укладывал Верховцева в один из «Мерседесов» Юнга, – ты про погоду сказал, а про Гену-крокодила – нет. У меня у самого дома рысь живет. Но она чисто из блюдечка молоко пьет и дом, бля, не инспектирует. А тут по коридору совершенно реальные крокодилы ходят.
На сиденье рядом я посадил Табанцева.
После того как я не обнаружил на улице «Лексус», стало понятно, что парни поспешили в отдел. Если нет на дороге сугробов, то Вьюн доедет очень быстро. А почему на дороге нет снега, задумываться не приходилось. У въезда на территорию особняка стояла техника. Четыре джипа Креста двигались следом за двумя снегоуборочными машинами. Где за пять минут вор нашел то, что не могли до семи утра найти власти, одному богу ведомо. Знаю одно. Бывают случаи, когда милиция бессильна помочь своим же людям…
Опустив стекло, я сказал Крестовскому то, чего не должен был говорить:
– Николай, через полчаса здесь будет рябить в глазах от погонов. Не бери греха на душу. Это моя территория. Мне потом тебя и искать.
– А как же трое суток на разграбление города? По закону! – хищно улыбнулся Крест.
Ух ты, он историю знает! Но, кажется, только эту главу.
– Будет тебе трое суток, – пообещал я. – Гарантирую. По закону. Статья сто двадцать вторая Уголовно-процессуального кодекса. Потом арест и СИЗО. А там и до зоны рукой подать. Думай!
Благодарить его мне было некогда и не за что. Как мы и договаривались, он помогал сейчас не менту. Он выручал человека, оказавшего ему когда-то услугу. Долги нужно возвращать.
Был ли у меня другой выход? Нашел ли я предмет своих поисков? Нет. Табанцев сидел, опустив подбородок на грудь. О чем он сейчас жалел более всего? О том, что не поменял информацию о Кореневой на свою невесомую свободу? «Нет, – ответил он мне, – я просто не знаю, где она». Потом он просил у меня пистолет, обещая застрелиться. Около КПП он стал проявлять признаки нервозности, что заставило меня воткнуть ему в бок «макаров». Он проезжал мимо «своих» сержантов с вымученной улыбкой. Мне в тот момент, с Димкой на борту, не хватало еще длительных разборок с инспекторами и погони. Табанцева в лицо знали все, а кто сидел рядом с ним, в рубашке, заляпанной кровью? Уже на въезде в город мимо меня промчались два черных «ЗИЛа» с зарешеченными окнами. Следом за грузовиками-автобусами проскользнул «Лексус». В окнах мелькнули лица Игоря, Вани и Вьюна. Им было не до черного «Мерседеса», они мчались спасать друга. То же самое делал и я. Нарушая все правила движения, которые только можно нарушить, я гнал машину к клинике Бигуна.
Затормозив у самого входа, я пристегнул Табанцева к огромной бронзовой ручке у входной двери. Когда я поднимал на себя Диму, понял, насколько устал.
– Я от Бигуна!
Это пароль. Чья это клиника, знают лишь лица, приближенные к депутату. Их немного, поэтому входящему верят на слово. Тут же появляется врач в зеленом халате, каталка, куча медсестер…
Шатаясь, я вернулся к Табанцеву, усадив пленника в машину, устало произнес:
– Табанцев, последний раз спрашиваю, где Коренева?
– Как ты меня зае…л, Горский… – обреченно произнес Виталий Алексеевич.
На том и закончился наш разговор. Но он сделал еще одну попытку:
– Отпусти меня, а? Я тебе двести штук «зеленых» дам. Они у меня дома. Пересчитаешь прямо там…
– Зачем мне пальцы мусолить? В ОРБ денежно-счетные машинки есть…
