– После сравнения всех экспертиз дело по факту убийства Тена, Льва Бурлака и Банникова было возбуждено на основании вновь открывшихся данных. И это дело сейчас пестует следователь прокуратуры Вязьмин. – Андрей повернулся ко мне и заглянул мне в глаза. – Только после моего ухода кому нужно искать убийц? «Синдром Горского». Я на этом деле погорел. Горский не смог найти убийц. Ни один опер не станет заниматься в том направлении, на котором так закончил свою карьеру Горский. Авторитет, Таня, великая вещь. А что касается засад… Во-первых, никто не поставит засаду там, где отсутствует даже один процент вероятности того, что фигурант объявится.
– То есть? – не поняла я.
– Кто сможет с уверенностью сказать, что Коренева знает о своем счете в «Инвестбанке»? Пятьдесят тысяч долларов – сумма не детская. Но, поскольку она до сих пор не тронута, Ольга Михайловна не имеет о ней не малейшего представления.
Вот и закончилась моя сказка. Мой мужчина, моя несбывшаяся мечта, уезжает к своей чудной девушке Насте. А я вновь остаюсь одна. Один на один со своими мыслями, надеждами и любовью. Этот замечательный человек подарил мне то, что я давно потеряла и не надеялась найти. Он своим рассказом объяснил мне, почему вокруг меня много подонков и так мало настоящих мужчин. Мужчиной можно родиться, но очень трудно быть им всю жизнь. И дело даже не в широких плечах Андрея и не в его уверенном взгляде. Тяжелее всего оставаться мужчиной после поражения. Когда можешь жить дальше. Проиграв, но не сломавшись.
Пережить эту утрату мне поможет лишь одно. Я выбираю между мечтою и действительностью. Я смотрю на спинку сиденья перед собой и в очередной раз убеждаюсь, что за все в этой жизни нужно платить. Я могу сделать так, что Андрей останется со мной. Я могу увлечь его так, как никогда не сможет эта призрачная Настя. И он останется со мной, позабыв обо всем. А что потом? Потом, когда он наконец поймет, кто я? Что сделает этот мужчина? Тогда он вынужден будет решать – либо сломаться, забыть то, чем он жил все последние месяцы, либо поступить так, как он должен поступить по моему мнению. Как настоящий мужчина. Надеть на меня наручники и, кусая губы от желания сломать мне шею, сдать меня правосудию.
Вот в этом и есть главное, из-за чего я сижу сейчас и изучаю кронштейн крепления обеденного столика. Если Андрей, узнав мое прошлое, останется со мной, то он для меня уже не будет тем Горским. Тем мужчиной, ради которого я смогла бы даже броситься в море. Слюнтяев, ломающих свои идеалы ради бабы, какой бы богиней эта баба ни была, я насмотрелась предостаточно. Предать друга и честь ради женщины – на это тоже нужно решиться. Но это гораздо проще, нежели не предать.
И я боготворю Андрея за то, что знаю – не предаст!
А если так, то мои дни сочтены. При условии, что я позволю себе впустить его в свою настоящую жизнь. Мне в любом случае придется потерять его.
Поэтому пусть будет все так, как есть. Буду вспоминать нашу встречу, как самую чистую страницу в книге своей жизни. Я говорила, Андрей, что я ее напишу. Я обманула. Она уже написана. И ты там – главный герой.
Мы прощались на стоянке такси.
– Я найду тебя.
Я не стала возражать. Теперь уже выбор за ним. Однако вряд ли он найдет меня. Теперь мне в Москве точно нечего делать. Лишь заехать утром в одно место. Я могла бы сделать это и сейчас, но ни один российский банк после пяти вечера работать не хочет. У богатых свои причуды. Однако спасибо тебе, милый Андрюша… Благодаря нашей встрече я становлюсь богаче ровно на пятьдесят тысяч долларов. Как все просто и сложно одновременно. Судьба мне подарила тебя, чтобы отнять через несколько часов. А отняв, подарила другое.
Я смотрела в его глаза и никак не могла понять, что творится в его душе. Чувство, незнакомое мне, переполняло его и давило. Я чувствовала, что его влечет ко мне, – я в этом редко ошибаюсь. И вместе с тем такой странный пронзительный взгляд. Прищуренные глаза, прожигающие меня насквозь. Мне казалось, что он именно в этот момент сейчас стоит и читает: «…мне казалось, что он именно в этот момент стоит и читает…» Я ощутила, как меня передернуло от собственной правоты. Черт побери!.. Пора заканчивать. Появилось что-то неподдающееся объяснению. Что-то крайне неприятное…
Непонятный холодок пробежал по моей спине.
– Я очень хочу, чтобы ты меня нашел. – Я и сама понимала, насколько фальшиво звучит такое прощание. Закусив губу, пошла к желтой «Волге».
Почему господь наградил меня моим прошлым? Почему сейчас невозможно повернуть время вспять и сделать так, чтобы не он меня искал, а я его?
Последнее, что я видела в заднем окне такси, – был он, прикуривающий на ветру сигарету. Я отвернулась, и мне в голову пришла странная мысль. Смог бы он убить меня за своего Лешку? Или, «пустив слюни», припал бы к моему плечу?
Я, содрогнувшись, так и не поняла, что было бы мне более омерзительным. Слава богу, что мне никогда не удастся разрешить эту дилемму!
Мне, как и ему, ничего не дается просто так. Один лишь миг подарила мне судьба. Но уже в следующий – забрала обратно. Но это самый счастливый миг в моей жизни…
Глава 36
Я не спал всю ночь. Если бы не было этой дурацкой задержки во Владивостоке! Один час, всего один час! И я все узнал бы еще вчера. И не было бы этой ночи мук и раздумий. Но как господь придумал финансистов, так и финансисты придумали распорядок работы банков. На соседней кровати гостиничного номера ворочался Верховцев. Но его тревожный сон носил бытовой характер. В самолете он съел курицу. Обыкновенную аэрофлотовскую курицу. Все время полета и остаток вечера, уже в гостинице, его мучили боли в желудке. Два пакета смекты принесли заметное облегчение, но, как видно, добить остаточные отравления они не смогли.
– Тебе дали курицу с другого рейса, – пошутил один из муровцев, уходя из гостиничного номера.
А я лежал и думал, то и дело поглядывая на часы. Стрелки двигались медленно, словно издеваясь. Сколько осталось до десяти часов? Два часа. Тик-так, тик-так…
Если бы не задержка рейса, все закончилось бы уже вчера, и сейчас не было бы необходимости лежать на этом полудиване. Какая-то военизированная гостиница для командировочных ментов…
– Волнуешься? – Дима докуривал сигарету и старался на меня не смотреть. Очевидно, мой вид опровергал мысль о том, что для меня настали лучшие времена.
Волнуюсь ли я? Не знаю.
Меня и банковский зал разделяла стена кабинета юристов. Секретарша уже трижды предложила кофе, но я не мог даже курить. Однако я, уже не чувствуя запаха табака, безостановочно дымил, превращая кабинет в газовую камеру. Неужели я ошибся? Я стоял, закрыв глаза, и просил бога, чтобы он дал мне возможность еще раз ошибиться. Но…
Но он не дал мне этой возможности.
В 10:12 в кабинет зашел Верховцев и остановился на пороге. Я поднял на него глаза и все понял. А он лишь утвердительно покачал головой.
