– Что ты мечешься, как раненый заяц?! – вскипел Пащенко, закончив свой туалет. – Носишься вокруг машины, как потерпевший! Поехали к тебе, я сейчас все объясню!
– А все ли ты сумеешь объяснить, Вадик?! Вы куда сейчас ехали?
– Да к тебе и ехали!
Мне только сейчас пришло в голову, что после стрельбы в подвале и всего увиденного нам нужно было срочно звонить Земцову и посылать его людей к Терновской церкви. И делать это сразу после того, как мы выехали из ее двора! А куда мы сейчас ехали? В кабак!! Вот об этом стрессе я и думал всю дорогу! Ничто человеческое не чуждо даже профессионалам. Конечно, уже на пороге кафе мы связались бы с Земцовым, но сейчас Пащенко лгал! Мы не ехали к начальнику отдела УБОПа.
– А откуда вы ехали?!! – Зема выдохнул так резко, что даже присел.
– Из церкви.
После этой фразы все окаменели окончательно.
– Саша, поехали к тебе, по дороге все объясним. Только не отпускай этих садистов. – Я махнул в сторону СОБРа. – Они через минуту тебе понадобятся.
Все время, пока я говорил, Земцов морщил усы и качал головой, как китайский болванчик.
– Ты закончил?
Я стал раздражаться. Тогда Земцов отогнал от багажника своих людей и махнул мне и Пащенко рукой.
– Идите сюда.
Я зло сплюнул, но подошел.
В объемном багажнике джипа находились: набор инструментов, пустой ящик из-под водки «Смирнофф», бейсбольная бита и баул, с которым вьетнамцы обычно ходят на рынок торговать своим ширпотребом. Баул был расстегнут, и его створки откинуты в сторону. Он был полон пакетов, похожих на бандероли. «Бандероли» были одинакового размера и однообразно обмотаны желтым скотчем. По всей поверхности пакетов пестрела арабская вязь и латинский шрифт одновременно. Странные печати. Очень много печатей...
Я наклонился и прочитал одно-единственное знакомое мне слово: «Afganistan».
Глава 2
Когда я выпрямился, в моей голове началось броуновское движение мыслей. Пащенко вслед за мной нырнул в багажник и появился из него с тем же глупым видом, что имел я. Оглядев нас как следует, Земцов прикурил и заметил:
– Ошибочка вышла, граждане начальники. И какая-то странная ошибочка. Мои люди уже неделю ищут угнанный черный «Крузер» с госномером 677. Впрочем, этот джип, принадлежащий господину заместителя мэра и угнанный из его гаража, ищем не только мы, но и вся милиция города. И вот двое бравых патрульных, проезжая ночью на своем «козле» по городу, фиксируют энный джип, свободно прогуливающийся по проспекту Ломоносова. Сообщают нам, а я посылаю «принять» его своих людей. Вот вас и «приняли», уважаемые...
– Да, ошибочка имеет место быть, – согласился Пащенко. – Как ты можешь догадаться, мы с неким Струге угнать это чудное авто не могли. Уровень не тот. Нам бы поезда, эшелоны... Или нефтеналивной танкер, к примеру. Но мы знаем, где джип шухерился, и даже можем приблизительно объяснить, с чьей помощью.
Земцов по-буденновски покрутил правый ус.
– Да нет, ребята... Не в том ошибочка. Вы будете смеяться, когда я скажу, в чем именно. На номер посмотрите.
Я недоуменно шагнул к переднему бамперу и наклонил голову.
«766».
– И что?
– А то, что не 677, а 766! У патрульных после ночи, наверное, уже в глазах двоится. Хотели как лучше, а получилось как обычно. Но как удачно они лоханулись, да? Антон Павлович? Дядя Вадя?
Мы с прокурором, как лоси перед медвежьей берлогой, стали перетаптываться на снегу.
– Я ищу обидчиков заместителя мэра, который отдал последнее, чтобы купить «Крузер», и нахожу. А после выясняется, что и джип не тот, и люди в нем совсем не те, каких хотелось бы увидеть. Совсем, понимаешь, не склонные к нарушению ныне действующего законодательства. Однако они едут на угнанном у кого-то автомобиле и везут в багажнике мешок героина. Я что-то плохо свожу концы с концами. Может, вы осчастливите меня догадкой?
Пащенко кашлянул и зачем-то стал чесать перчаткой бок дубленки.
– Сань, мы, конечно, все объясним. Только почему ты решил, что в бауле героин? Я знаю один случай, когда казалось, что это героин, а потом оказалось, что показалось...
Земцов подошел к баулу и вынул из кармана нож-«лисичку». Жестом заправского наркодилера он вспорол упаковку одного из пакетов, зацепил на лезвие порошок и лизнул. Потом последовало затяжное отплевывание, после которого Александр Владимирович повернулся к Вадиму:
– Можно даже на экспертизу не отправлять.
Я посмотрел на часы. Можно было не отправлять не только порошок на экспертизу, но и СОБР в церковь. Она пуста, как ящик для подаяний на ее реконструкцию. И все, что там можно будет найти, это последствия стрельбы из автоматов, сломанную стену и ...
– Саша, поехали к тебе в отдел. Разговор будет долгий. Только для начала сделай одно одолжение. Пошли своих ребят и эксперта в нашу церковь. Там есть вход в подвал со стороны улицы и гараж. Пусть они откатают все пальцы и соберут все гильзы. Там же они обнаружат два ящика, в каких обычно в войсках хранят автоматы. Там очень много ненужных, но интересных вещей. И Пащенко уверяет, что знает, откуда они там появились. Понятые, протоколы – чтобы было все официально. Наверняка там какая-нибудь старушенция спящая есть. Одним словом, не мне тебя учить...
Через полчаса мы сидели в кабинете Земцова, пили крепкий чай и откусывали огромные куски от бутербродов. В углу кабинета стоял баул с наркотиками, и никто из нас не мог придумать причину, по которой героин может быть привязан к запутанной истории с контрабандой и аварией на проспекте Ломоносова. Не появлялась не только причина, но даже повод. Самое подлое заключалось в том, что после угона нами джипа этот баул невозможно законным путем привязать не только к событиям, но и к конкретному лицу. Иконы, при особом старании, – да. Баул с наркотиками – нет.
Земцов крякнул, подошел к тумбочке и ногой выдвинул из-под нее напольные весы.
– Контролирую свой вес, – пояснил он. – Жена замечает, что стал подергиваться легким жирком.
Так же кряхтя, он поднял баул и опустил его на весы.
Стрелка качнулась и показала на цифру «35».
– Прокурор, тридцать пять килограммов героина и судья. Неплохая добыча для случайной остановки джипа на ночной улице Тернова...
Тридцать пять килограммов...
– Что ты там шепчешь? – спросил меня Пащенко.
– А сколько весит сам баул?
Земцов оценил тару взглядом опытного товароведа.
– С килограмм.
Я поневоле улыбнулся. «В цвет», как говорят менты.
– Значит, в бауле тридцать четыре килограмма... Куда же делся еще один килограмм, Пащенко? «Скололи», «снюхали»? Вены не сдюжат, сопатка сломается.
