— Да не так уж и далеко! — тихо возразил я. —
Расстояние не имеет значения, когда девушка, которая убежала из дома, написав
несколько писем, вдруг исчезает. Они поручили мне найти вас, вот почему я
здесь. А теперь что делать будем?
Хуанита пришла в замешательство:
— Ничего не могу понять! Мои родители бедные люди, а
ведь надо много денег, чтобы нанять такого человека, как вы.
— Да, вашему отцу, наверное, придется долго работать,
чтобы вернуть кредиторам деньги, которые он занял, — согласился я. —
А теперь, может быть, вы расскажете, что произошло?
— Что произошло? — произнесла она
презрительно. — Разве вы не видите, сеньор? Что может произойти с бедной
крестьянской девушкой, когда она попадает в большой город?
— Я вижу, вам придется рожать в чужом городе, где, без
сомнения, у вас нет друзей. Кто отец ребенка?
— Это несчастье, сеньор, но мне очень повезло. Любая
другая на моем месте страдала бы в одиночестве. А мне повезло. Отец ребенка
ведет себя как благородный джентльмен, у него есть чувство долга.
— Я вижу, вы очень добрая женщина.
— О! Других судить легко, сеньор! Но большинство мужчин
на его месте повернулись бы ко мне спиной. Я знаю, что полностью могу на него
рассчитывать до… До конца испытания.
— Ясно. А потом?
— Кто знает? Но он обещал сделать все при условии
неразглашения его имени.
Про себя я должен был признать, что, если все так, как она
говорит, этот тип, видимо, совсем неплохой человек. На его месте девятеро из
десяти вскочили бы в первый отходящий поезд.
— А что мне сказать вашему отцу?
— Моему отцу? Разве вы его видели?
— Да. Он чувствует себя хорошо. Почему вы перестали ему
писать?
Хуанита развела руками.
— Не знаю. Когда я сбежала от мисс Уайтон, то умирала
от страха. Я была в таком состоянии, что мечтала о смерти. С ума сходила при
мысли, что мои родители узнают о случившемся. И решила, если ничего не писать
никому, то получится, будто меня вообще нет на свете. Никогда не думала, что со
мною может приключиться такое. Думала, вдруг проснусь однажды, кошмар исчезнет,
вернусь домой, и все пойдет, словно ничего не было. В голову приходят, сеньор,
разные бредовые мысли от страха!
— А теперь? Теперь ведь вы смотрите на происшедшее
по-другому, почему же не написать им? Хуанита согласно кивнула.
— Я была так занята своими собственными заботами, что
не способна была думать о родных. Завтра обязательно им напишу! Вдруг лицо ее
озарилось.
— Он здесь?.. Нет! Не может быть и речи! Сейчас я не
хочу видеть отца. Не надо, чтобы он знал про это. — И она показала на свой
живот.
— Так что же мне ему сказать?
— Что угодно. Скажем, вам удалось встретиться с одной
из моих подруг. А я куда-то уехала. Ну, не знаю, право. В Неваду, например, а я
ему обязательно напишу!
Минуту я раздумывал.
— А почему, допустим, вы сказали своей подруге, будто
напишете родным, в то время как сами так долго не давали о себе вестей?
Хуанита сморщила лоб, усиленно размышляя.
— Скажите, со мной был несчастный случай. Да,
несчастный случай! Я каталась на лыжах в Солнечной долине, упала и сломала
правую руку. Открытый перелом.
— Что ж, годится.
Я встал и пошарил в кармане в поисках визитной карточки.
— Здесь вы найдете мой адрес и номер телефона. Я знаю,
что мистер Икс заботится о вас, но, если вдруг я вам зачем-либо понадоблюсь,
дайте мне знать. Обещаете?
Хуанита согласилась:
— Обещаю. Очень вам признательна, сеньор Престон! Все
тут так добры ко мне!
Голос ее прервался, было ясно, что вот-вот польются слезы. Я
чувствовал себя крайне неловко. То, что произошло с этой девушкой, было делом
весьма обычным, тривиальным. С той лишь разницей, что в большинстве случаев
ответственное лицо смывается, не заплатив по счету. Я пожелал удачи Хуаните
Моралес и расстался с ней. Спускаясь в лифте, обдумывал, что сказать Рамону
Моралесу. Радости мало было от предстоящего разговора. Человек, проделавший
пешком и на попутках четыреста километров, имеет право надеяться на нечто
большее, чем на Кучу лжи и выдумок. Единственным моим утешением была мысль о
том, что правда причинила бы ему немалую боль.
В бар я решил не заходить. Нечего было мне сказать тем двум
студентам. Но тут в голову пришла одна мысль, я остановился около стойки
администратора.
— Добрый день, мистер! — машинально сказал мне
служащий отеля.
— Да мы с вами уже виделись полчаса тому назад! —
напомнил я ему. — Мы приходили навестить мисс Моралес. Вспоминаете?
Служащий внимательно посмотрел на меня, потом расплылся в
улыбке:
— Ах да! Вспоминаю, мистер! Комната номер сто семь, не
так ли?
— Конечно! Со мной было два молодых человека.
— Не может быть!
— Точно!
И я описал внешность обоих студентов.
— Теперь вспоминаете?
— Конечно, помню! Очень даже хорошо помню! Он был в
восторге. «Хорошо еще, — подумал я, — что нет необходимости
расспрашивать его о временах предысторических. К примеру, об утреннем завтраке,
который он ел».
— А не можете ли вы, часом, сказать мне, кто были эти
два молодых человека?
Администратор прямо-таки расцвел:
— Ну, разумеется, же! Я не знаю, правда, как их зовут,
но последнее время они часто бывают в нашем отеле. Это друзья или, скорее,
агенты мистера Хартли.
Он мне сделал просто-таки новогодний подарок.
— Мистер Хартли? Боюсь, не знаю такого, — заявил
я, сделав удивленное лицо.
— Чувствуется, что вы не занимаетесь гостиничным
бизнесом, мистер! Во всяком случае, в Монктон-Сити. Мистер Хартли занимается в
нашем городе организацией всякого рода конгрессов. Промышленников, торговцев,
политических деятелей, особенно республиканской партии.
— Понятно. А эти молодые люди, они что, работают у
мистера Хартли?
— Да, насколько мне известно, дело обстоит именно так.
Видите ли, в задачу мистера Хартли при проведении любого конгресса входит
организация, так сказать, соответствующей обстановки, надлежащей атмосферы. И
все служащие у него такие приятные люди, такие славные, что просто трудно
сказать, друзья ли они или просто агенты.
