– Второй командир после вас, Тим, – я. После меня – Нина.
– Последнее. Терех и Нина знают, я говорю для сопровождения: если вы увидите любое несоответствие нашей человеческой реальности, любую мелочь, любую ерунду – немедленно докладывать мне. Если надо – будить. Листья отклоняются на ветке против ветра, лужа странной формы, марево, вороны кричат не так, желание какое-нибудь необычное появится… Немедленно! Тощий, повторить!
– Докладывать вам, Тим, о любых странностях. Вот я гляжу на Ниночку и чувствую странное желание…
– Лечь!
И так еще три раза…
– А теперь все грузимся в автобус.
Нас остановили метров за пятьсот до МКАД. Проверили документы. Связались по рации с начальством. Все это время держали нас на мушке. Прикрепили к корпусу особый маячок, чтобы автоматика Периметра распознала нас как «своих» и не позволила крупнокалиберным пулеметам сделать из автобуса консервину с сырой человечиной.
К Периметру мы приближались очень медленно. Уж и не знаю, сколько снайперов рассматривало нас в эти минуты через прицел…
Первое, что я сделал, когда мы вышли, – приказал снять все автоматы с предохранителя. А Нине – ее Макарова. Степан осторожно сообщил: устав-де не позволяет. Я не стал напоминать ему, чьи приказы он должен выполнять без размышлений. Я просто проинформировал, что сутки назад шесть отборных спецназовцев гробанулись в Зоне четко по уставу. И услышал знакомые щелчки, знакомое клацанье. Ребята сами сделали правильный вывод.
Может, и не самая безнадежная у меня группа?
Никогда у чернобыльской Зоны не было такого Периметра, какой за несколько месяцев наворотили вокруг московской. Озвереть, ребята!
Сначала хотели соорудить бетонную стену в три метра высотой, потом отгрохали в четыре с половиной. Колпаки из бронестекла. Установки зенитных ракет. Спаренные пулеметы. Пушки в крутящихся башенках. Лес антенн. Патрулирующие в небе вертолеты. Вышки пси-защиты, тормозящие рост Зоны.
Вот как при такой оборонной силище может существовать трафик артефактов? Как банды мародеров могут благоденствовать? Теоретически ведь – не зайти и не выйти. Всё заблокировано, забетонировано, а кое-где, наверное, еще и заминировано. Силища! Крепость несокрушимая.
А черный рынок живет и процветает.
В этот момент до меня доносится голос Тощего:
– Эх, вот бы знать, сколько стоит заделаться тут начальником смены в патруле и кому бабло нести…
Впереди нас – пропускник номер два. Здесь Киевское шоссе, пройдя под эстакадой Московской кольцевой автодороги, превращается в Ленинский проспект. Справа и слева от нас, на обочинах, машины – грузовики, легковушки и даже один мусоровоз – сброшенные с дорожного полотна, после того, как они намертво встали тут во время спешной эвакуации. Словно великанская рука спустилась с неба и сделала несколько расчищающих жестов. Все они стоят черные, закопченные вусмерть. В санитарных целях их подпекли из огнеметов.
Нина тихонько отправляет в рот первую успокоительную таблетку.
Пропускник. Бронированные ворота на электротяге. Бойцы в экзоскафах высшей защиты. У нас еще раз проверяют документы. Опять с кем-то связываются. Наконец, пропускают под эстакаду.
Ворота закрываются за нами. Вторые, те, что перед нами, еще не открылись. В этот момент сверху подают ослепительный свет и включают предупредительную запись. Очень строгий мужской голос зачитывает нам список наиболее тяжелых преступлений, регулярно совершаемых в Зоне, а потом напоминает, что, совершив их, мы не сможем спокойно и безнаказанно вернуться в общество. Далее следует «тариф»: на сколько нас посадят, если мы совершим пункт первый, пункт второй, пункт третий…
Особенно много полагалось за попытку незаконного выноса аномальных объектов за пределы Периметра.
Я особенно не вслушивался. Меня одолевала совсем другая мысль: «Вот она новая Зона. Новая сука. Новая гнида. Новая безжалостная стерва… Здравствуй… Я не жду от тебя ничего доброго. Но, знаешь ли, будет очень интересно узнать тебя поближе. Ведь ты тоже баба, как ни крути. И к тебе жена ревновать не станет. Так что здравствуй, прекрасная незнакомка…»
Голос умолк, свет погас, ворота со стороны Москвы начали медленно открываться.
Глава 7
Аромат Зоны
Как только перед нами появился проем шириной в метр, внутрь немедленно влетел сгусток огненной субстанции размером с футбольный мяч. Он беззвучно поплыл к нам, двигаясь медленно, словно воздушный шарик под действием слабого ветра.
Пламя играло на его боках всеми цветами радуги, будто его надули петелькой для мыльных пузырей, окунув ее не в мыльную воду, а в горящую нефть.
– Мать твою! – воскликнул Тощий, вскидывая автомат. Вслед за ним то же самое делает Степан.
Нина ахнула, Терех нервно выругался.
Нет, ребята, дурная это привычка – мысленно разговаривать с Зоной. Ты ее поприветствуешь – она тебя поприветствует…
Я кладу руку на цевье автомата Тощего.
– Тихо! Не надо стрелять.
Пойди рассчитай, куда срикошетит автоматная пуля…
Достаю из кармана пятирублевую монету. Гайку на такое дело тратить жалко, гайки для другого припасены. Бросаю в сторону «веселого пузыря» – так называется эта аномалия. Мимо. Как можно спокойнее говорю всем остальным:
– У кого есть мелочь, бросайте в шарик.
Чем больше народу мечет, тем больше шансов поразить цель.
Кидаю десятку. Мимо. Пара монет пролетает мимо меня. И тут, наконец, Толстый попадает по мишени.
Шар лопается беззвучно, совершенно как мыльный пузырь. Огненные брызги от него падают на асфальт и разъедают сантиметра на два. Я смотрю на глубокие лунки, оставленные ими. Может, все-таки стоило стрелять? Да нет, влепили бы по броняжке отворяющихся ворот, и пришло бы к нам же, грешным.
Всё. Выходим.
Я живо выстроил группу:
– Иду первым. Остальные идут за мной цепочкой, след в след, на дистанции десять – пятнадцать шагов один от другого. За мной идет Тощий. Затем Степан. Потом Нина. За Ниной – Толстый. Замыкает Терех. Степану и Тереху – немедленно включить детекторы.
Неспешно выходим из пропускника.
И в ноздри нам сейчас же бьет умопомрачительная вонь.
Слева и справа от Ленинского проспекта, втекающего в пропускник, – горы убитых автомобилей всех марок. А чуть поодаль реденько разбросаны деревца Тропаревского парка, изувеченные густым пулеметным огнем. Между машинами, между деревцами, вообще, насколько хватает глаз, – холмики тряпья.
Тут всякой твари по паре: и мародеры, и бандиты, и неудачливые сталкеры, и неудачливые патрульные, преследовавшие удачливых сталкеров. А еще тут обычные мирные люди, которые никого не хотели грабить, знать не знали об артефактах и никогда бы не нанялись в патрульную службу. Просто они эвакуировались не слишком удачно. То ли слишком торопились, то ли слишком медлили. То ли просто попали кому-то под горячую руку. Москва – город огромный. Десяток-другой мертвецов для него – потеря незаметная…
