– Второй раз они меня в заложниках держат, а я хоть бы хрен… да что со мной? Дерьмом я, что ли, сделался?
Клещ ухмыльнулся:
– Не так плохо, салажонок! Ухо это ты ему оттяпал. Помог мне взять пса…
Я вздохнул. Ну, хотя бы ухо. И то хлеб.
– Толстый… помоги мне перевязаться. Аккуратно распори ножиком штанину, – заговорил опять Клещ, – да, вот здесь. Я вижу, ты флягой запасся… вода у тебя там? Промой. Достань из аптечки… обработай.
Сам он, не переставая, двигал челюстями.
А я спустился на первый, подошел к Михайлову. Шевелится. Вот это – лучшая новость за весь сегодняшний день. Жив! Дмитрий Дмитриевич, родной ты мой!
– Как вы?
– Истинный парадиз… Дышать тяжело. Кажется, минус ребро. Или два ребра. Плюс вывих левой ноги. Видимо, все-таки вывих, а не перелом. Еще плюс ссадина на голове. Кровит она, кажется, сильно, но там, в худшем случае, рассажена кожа. Ничего страшного, Тим, эскулапы, поверьте, живо поставят меня на ноги. Жаль, упустили зверя.
– Не совсем, Дмитрий Дмитриевич! Клещ взял поводыря.
– Да? Значит, не напрасно мы тут… Не совсем напрасно.
Тут Клещ подал голос:
– Да не я взял, мы все тут его взяли. Тим, куда ты попал, я уже сказал. Толстый, ты ему плечо продырявил. А ты, Миха, вообще молодец. Ты полдела сделал. Как ты сообразил зуду им подкинуть? Помнишь, старый пес, что от зуды не только юшка из носа хлещет и не только на ржач пробивает, но еще и огнестрел на ноль клинит. И помнишь, на какой дистанции твой собственный огнестрел от нее клинить не будет. Молоток. Я уже сам забывать начал…
– Есть еще порох, – вяло отозвался профессор.
Вид у него квёлый, говорит тихо, едва губами шевелит.
– Наведем резкость: один бы я тут пулю поймал, и все дела.
Толстый вскрикнул. А потом от того места, где он стоял, послышался такой звук, будто чье-то тело одним ударом уложили на пол.
Нервы у меня в тот день и без того были до звона натянуты, я моментально повернулся, автомат поднял… не понимаю.
Толстый лежит на полу, спиной уперся в перильца второго этажа, смотрит на Клеща и крестится. Бекасов смотрит на него же и матерится. Куда они пялятся? Кажется, на ногу, туда, где рана.
– Увидели, ребятки, как оно у меня срастается. Ты-то знаешь, на кой мне столько сладкого, а они-то – нет.
Точно. У темных сталкеров регенерация неглубоких ран – взрывная. То есть, при некоторых обстоятельствах, раны затягиваются на глазах. Нормальному человеку видеть такое – жутковато.
– Старший лейтенант Бекасов! А н у, отставить муйню! Я же сказал: отно́сится к понятию «секретно». Что не ясно?
Старлей промычал что-то в духе «так точно» и посмотрел на меня ошалело. Но на моей роже он увидел полную уверенность в том, что происходящее ему не чудится, а для осведомленных людей с соответствующим допуском это диво вообще – нормальное дело. Он сразу успокоился. Ну, заживает дыра на драном сталкере, как у инопланетяшки зеленого, ну и какие проблемы? Раз начальство в курсе, то проблем нет.
А вот Толстый поглядел на меня почти жалобно. Умный он мужик, но за последние трое суток слишком много злых чудес свалилось ему на голову. Несколько секунд спустя лицо у него посветлело.
– Я вот помню, похожее один раз видел, – заговорил он. – Дядя у меня двоюродный богатый человек был, только на бандосов нарвался как раз после эвакуации, бандосы ножами его и тут и там… это самое. Его лечили «родниковым сердцем» – новым артефактом, какие водятся только в московской Зоне. Дядьке, правда, сказали: «Радиацией “фонит” страшно. В московской Зоне радиоактивных хабарин нет, “родниковое сердце” – исключение. Зато оно включает механизмы регенерации со страшной силой… Вот и думай, использовать его или нет». Ну, тот согласился. Так ему сначала заживили глубокие раны, по большому счету, смертельные. Жутко смотреть было… А потом пришлось лечить от лучевой болезни, она от этого же артефакта пошла. Едва с того света вытащили…
Киваю Толстому одобрительно. Эк пробрало человека, столько слов он за всю нашу прежнюю ходку не сказал! Ладно, чем бы себя ни успокоил, главное, что успокоил. Проблемой меньше.
– Товарищ старший лейтенант, разрешите доложить! – это в коридорчике у входа в комнату появился сержант из бекасовского взвода. Внутрь без приказа заходить не стал, молодец.
Бекасов показал на меня:
– Военсталкеру вон докладывай.
Я кивнул. Давай, сержант, говори. Уже вижу – новости не радостные.
– Товарищ военсталкер! Боевое охранение проверено. Рядовые Назаров, Винничук, Старов, Акмамедов, Кухно убиты без применения огнестрельного оружия. У младшего сержанта Пряхина вмятина в черепе, он без сознания. Автомат рядового Назарова пропал. У автомата рядового Винничука ствол согнут книзу.
Значит, с оружием ушел призрак. И еще… девятнадцать человек в сталкер-баре на станции метро «Университет» тоже, стало быть, он положил. В его ведь стиле шуточка – стволы сворачивать.
– Скажите солдатам, – обратился я к Бекасову, – пусть оцепят территорию вокруг дома и никого не пускают внутрь, пока не приедет полиция и прочие… органы. А полицию ни при каких обстоятельствах не пускать, пока дом сверху донизу не обыщут специалисты из ЦАЯ.
Тот распорядился.
– А теперь идите на кухню и сделайте себе чаю. И ты, Толстый, почаевничай пока, отдохни.
Ушли они. С Толстого ошарашенный вид так и не сошел. Ничего, привыкнет. Раз решил в Зоне работать, привыкнет очень скоро.
– Клещ, твоя оценка, что нам дальше-то делать.
Клещ посмотрел на меня грустно и сказал:
– Плохо дело, Тим. Совсем труба.
Еще бы! Шесть трупов, один в реанимации, один в больничке, притом надолго…
Он понаблюдал за моей рожей и усмехнулся.
– Мертвецов считаешь… мертвецов не воротить. Не о том твои мысли. Другое худо. Я не могу взять сверхсталкера. Убедился на полную катушку, никаких сомнений. Он чует меня издалека и не боится. Он быстрее, сильнее, у него реакция лучше… Да у него всё лучше. Я не могу его взять. Сейчас он попался на этот трюк с поводырем, второй раз не попадется. Не подставится. Он, видишь ли, «обучаемый в широких пределах». Это я фразу из проекта по его выращиванию очень хорошо помню. Он… он… он как химера, только с мозгами и навыками человека. А химеру, если бы она не была безмозглой, никто бы не остановил. Ты ведь помнишь старую Зону? Ты сталкивался с химерами?
Я сталкивался. Один, правда, единственный раз. И остался жив благодаря случайности. Вот как с этим… отродьем. Клеймо «раба Зоны» ему мешает. Химере тоже такая вот мелочушка помешала. Видно, бережет меня Бог.
– Было.
– Значит, понимаешь. А ведь никто за нас с тобой эту работу не сделает, никто не решит задачку. И сверхсталкера надо убирать с доски, и что там Лодочник оставил, надо возвращать. Значит, надо твоего пятнистого давить, пока он не сросся с Филом. Первое время сверхсталкер будет срастаться со своими новыми мозгами, или, как он там? со своим новым «умом». Не сразу они начнут работать как две половинки целого. Наш друг пятнистый сделается малость поглупее. Разучится считать ситуацию. Но как долго «срастание» продлится, я не знаю. Пока что у него имеется уязвимое место, и мы можем по нему ударить, только нам надо действовать быстро. Койхрен, надо прямо сейчас действовать, Тим. Если завтра или послезавтра начнем, может быть уже поздно.
