Это была явно какая-то пространственная аномалия неизвестной мне природы. К этому здесь привыкаешь, поэтому я лишь мысленно поздравил себя с удачным решением пойти назад. Я уже давно вспоминал «Алису в Зазеркалье», и, как ни странно, сумасшедшая фантазия старого английского математика срабатывала здесь частенько…
Мы шагали по знакомым уже безлюдным разрушенным улицам мимо черных провалов пустых окон, мимо выпирающих из дверей куч мусора, битого кирпича, ржавых бочек и осколков стекла, но сейчас все это не казалось мне таким мрачным, тоскливым и безысходным. Я даже находил эти декорации эстетичными… Главное, что за все время, которое мы провели тут в полном одиночестве, самое позитивное было в том, что нами не было встречено ни одного глюка!
Сейчас мы тебя сделаем… Город Змей…
Я обрел некий смысл, цель, которую нужно достигнуть. Такое счастье вновь осознавать, что ты знаешь что делать… Гора и правда испытывает человека на прочность – и показывает его отражение, как в зеркале. Одним это помогает, другим мешает, а третьим – это не столь важно…
Но главное то, что я победил свою хандру: я начал бороться с ситуацией, и это доставило мне радость, оживило угасшую надежду. Я знал – Ирина жива, она где-то рядом… Может, даже в другом измерении, но рядом!
– Короче, – сказал я бодрым голосом Отшельнику. – Анекдот: прилетает шмель в аптеку…
– Шмель? – переспросил Отшельник, вскинув косматые брови.
– Ну такая большая кусачая мохнатая муха, – досадливо поморщившись, объяснил я.
– А… Да-да, ясно, – часто закивал мой спутник.
– Ну вот, – продолжил я. – Прилетает, значит, и спрашивает: «Маз-з-з-зь ез-з-зть?» – Ему говорят: «Есть». – А он отвечает: «З-з-зашибиз-з-зь»…
– А дальше? – спросил Отшельник.
– А дальше – все, – ответил я.
– Это смешно? – Он сдвинул брови.
– Ты просто не понял юмора, – махнул я рукой. – Повторяю для непонятливых: прилетает шмель в аптеку, мохнатый такой, жужжит… И спрашивает…
Несколько раз пересказав этот дурацкий анекдот Отшельнику, я понял – ему не смешно… Это немного огорчило меня, так как смеяться можно было только над идиотизмом этой истории, да и то… Не приходило мне в голову другого…
– Ну а что такого, что у них вот, ай-ай, есть мазь? – спросил Отшельник. – Шмель болен? Ему мазь нужна себе?
– Не себе, – ответил я.
– А кому тогда? – вскинул тот брови.
Я глянул на примотанный изолентой к рукаву брони монитор. Кликнув сенсоры экрана, увидел немного мерцающее в клетках помех изображение надвигающихся улиц. Это был сигнал с одного из роботов.
Я специально подключил к КПК отдельный монитор для данных телеметрии и контроля – экран КПК был маловат для разведки.
Я переключил изображение на вторую машину – все пока ровно: роботы объезжали завалы, прочесывали доступные помещения, и никаких сигналов о живых людях не поступало. Про глюки тоже было тихо.
Один из роботов обследовал яму коллектора с рухнувшей крышей в центре перекрестка. Второй шарился по узким переулкам и подворотням, подпрыгивая на кучах мусора и битого кирпича.
На секунду мне послышался скрип пружинных ходуль, но когда я обернулся, я понял – это старая вывеска скрипит на легком ветру.
– Я так и не понял – зачем шмалю мазь? – спросил Отшельник.
– В том-то и соль истории, – ответил я.
– Про соль ты ничего не говорил, – замотал он решительно головой. – Только про шмаль и мазь. Я все внимательно слушал.
Путь нам преградил высокий длинный дом казенного министерского вида. Часть его фасада обрушилась на улицу, преграждая нам дорогу. Нам пришлось свернуть влево, на боковую улицу, с проржавевшей оградой вокруг высохшего газона.
Мы уперлись в высотное здание, украшенное античными скульптурами и готическими арками.
Я остановился, оторопело разглядывая его и озираясь в поисках прохода дальше.
Готов поклясться, еще не так давно, когда я проходил в этих местах, ничего подобного не видел! Мы не так далеко отошли от исследованной зоны Города.
Здание имело двенадцать высоких этажей, а статуи были непропорционально огромными. Герои и боги в патетических позах, со слепыми каменными глазами… Казалось, они были отлиты из белоснежного полупрозрачного воска… Вот человек в дорическом шлеме пронзает мечом свившегося восьмеркой змея… Вот пожилой бородатый мужчина, восседающий на высоком троне, с жезлом в одной руке и щитом в другой, а вот стройная, но, на мой взгляд, полноватая женщина в короткой тунике, с луком в руках. Рядом с ней такая же гигантская статуя мужчины в набедренной повязке с пузырящейся гроздью винограда в поднятой руке. Он обнимал большую фигуру женщины в длинных одеждах, которая сжимала в ладони клубок ниток.
Именно натуралистичность этих статуй заставляла невольно вздрагивать при взгляде на их выпуклые пустые глаза без зрачков, словно у всех были бельма. И гиганты застыли в этих позах, чтоб не рухнуть со здания вниз. Располагались статуи на уровне этажа восьмого, и сами занимали в высоту около пяти. Стояли они на большом, украшенном богатым растительным орнаментом карнизе.
Сама постройка по стилю была весьма эклектичной: классические колонны сочетались с аркатурами позднего Рима, или же алюминиевые стойки хай-тек врастали в романские портики.
С башенок, которые представляли собою что-то вроде фантазий Гауди
[67]
, спускались фрактальные рельефы, которым мог позавидовать сам Эшер
[68]
.
А главное, что придавало этому дому нереальности, – только вокруг него, ровно по границе тротуара, накрапывал мелкий дождь.
Тонкие темные точки ложились вокруг на пыльный асфальт, словно тысячи невидимых карликов прыгали на острых ходулях. Да… карлик… Что-то давно его не было видно… А жаль…
Отшельник поднял голову вверх и присвистнул.
– Это здесь раньше не стояло, – подтвердил он мою мысль. – Вот так вот, чудеса тут… Это все Духи…
Похоже, Отшельник, как и я, уже устал бояться всех необъяснимых явлений, происходящих в этом нереальном мире Горы.
С КПК на рукаве вдруг послышался настойчивый зуммер, и механический женский голос в наушниках произнес:
– Обнаружен объект протокола «Берсерк-Скаут». Повторяю, обнаружен объект…
