— Конечно, есть, — сказала я, прошла к шкафчику в прихожей, взяла обычную микстуру и вернулась к окну. — Вот, пожалуйста, очень хорошее средство. Боль как рукой снимает.
Урс Ахма взял бутылочку, покрутил ее в руках, потом рассмеялся и протянул обратно:
— Нет, благодарю. Я предпочитаю микстуры, производимые исключительно орденом.
Я пожала плечами, взяла бутылочку, потом до меня дошло.
— Э-э-э, — сказала я, — вы имеете в виду…
— Именно. Наблюдать за наблюдателем всегда было одним из моих любимых занятий. Ничто так не выдает сущность человека, как его поведение в момент, когда он следит за другим человеком. И, непонятно почему, уверен, что за ним самим в этот момент никто не следит.
Я хмыкнула.
— И давно вы следили… за наблюдателями?
— Достаточно давно. С тех самых пор, как обнаружил вас здесь.
Ну и ну. Я покачала головой. А светляки-то — хороши гуси. Тоже мне: планы строят, интриги плетут. Вот Урс Ахма над ними, наверное, смеялся. Я залезла рукой под платье, в секретный кармашек. Вытащила его содержимое и протянула собеседнику:
— Вот, заберите. Мне оно, я думаю, все равно не понадобится.
Мальчик качнул головой:
— Мне тоже. Оставьте на столе, пусть Серые Плащи сами свои капли пьют. А собственное любопытство насчет их замысла я уже удовлетворил.
— И что же они задумали? — спросила я, кладя бутылочку и орех на стол. — Мне светляк говорил, что магии в микстуре нет и яда — тоже.
— Именно так. Ни яда, ни магии. Одна химия. Надо сказать, ваши алхимики действительно хороши. В мое время никто бы не поверил, что такого эффекта можно достичь без магии. Эта жидкость — большей частью действительно лекарство от головной боли. А меньшей частью — это некоторое вещество, которое, соединяясь с желудочным соком, образует второе вещество. Оно, хоть и легко проникает через межклеточные мембраны, тоже ядом не является. Более того, ядом не является даже третье вещество, которое начинают производить клетки кровеносных сосудов после контакта со вторым веществом. Зато это третье вещество очень хорошо горит, а при определенных условиях может и взорваться, подобно гремучей воде. Но если гремучая вода взрывается при ударе, то это вещество взрывается при определенных колебаниях мирового эфира. Рассказать вам, что находится внутри этого деревянного футляра, — Урс Ахма махнул рукой в сторону стола, — или сами догадаетесь?
Я задумалась.
— Излучатель?
— Именно. Неплохо, правда? Что касается меня, я был просто в восхищении. Пожалуй, стоит мне пересмотреть свое отношение к алхимии.
— Но… — не сказать, что я удивилась, но какое-то неприятное чувство возникло, — но светляк говорил мне, что я сама могу его пить, если голова заболит…
Урс Ахма прищурился:
— Вы полагаете, он был бы сильно опечален, разлетись вдруг ваше тело на мириады микроскопических кусочков?
— Определенно нет. Но он мог бы хоть не предлагать мне самой пить эти капли…
— Не могу его за это винить. Вы бы тогда наверняка заподозрили, что средство небезопасно, и ваше отношение к нему изменилось бы. Я бы не мог этого не заметить, и Светлый это отлично понимал. Впрочем, могу его утешить, я бы все равно заметил, если бы вы что-то намеренно подложили мне в еду, даже будучи свято уверенной, что ваша приправа пойдет мне только на пользу. — Мальчик хихикнул. — А знаете, что самое смешное?
Я отрицательно помотала головой.
— Орден полагал, что меня можно безопасно убить, измельчив мое тело в момент смерти. Что сумеречному зверю будет попросту некуда вселиться. Ну, если бы они имели дело с Посвященным Тьме, не говоря уже о Представленных, это было бы именно так, но в моем случае имеет место быть некоторый нюанс. Ширина канала Тьмы у Вошедшего в нее такова, что сущность, возникающая после исчезновения сдерживающей воли человека, является качественно превосходящей все известное ныне. Во времена моей молодости, когда еще жила память о Днях Разора, такую сущность именовали Обитателем Глубин. Однако не менее десяти тысячелетий отделяют сегодняшний день от того, когда в этот мир последний раз являлся Обитатель Глубин, поэтому вся информация о них утеряна совершенно. В прошлый раз, если легенды моей молодости не сильно преувеличивали, мир едва выжил, а, надо заметить, тогда он был не в пример моложе, сильнее и злее. Право же, даже жаль, что я не могу на некоторое время умереть, чтобы полюбоваться на реакцию верхушки ордена, когда до них дойдет новость, что Обитателям Глубин тело, в общем-то, не сильно нужно. С учетом того, что магия нынче слаба, иной силы на замену ей нет, использование сих предметов, — Урс Ахма указал на стол, — по назначению, пожалуй, означало бы конец мира. Так что можете гордиться — только что вы спасли весь мир.
Я хмыкнула.
— Скажете тоже, спасла. Вы бы все равно не стали это пить, так? Ладно, пойду я собираться, а то уже и время обеда недалеко — вдруг Гастен припрется.
Мое новое положение начало меня угнетать довольно скоро, уже дней через пять я начала задумываться, не прогадала ли, сменив одну тюрьму на другую. Первые три дня я наслаждалась иллюзией свободы, гуляя по каменистому морскому берегу, по ближайшей рощице или просто любуясь видами с балкона второго этажа. Осенняя прохлада не очень располагала к долгим прогулкам, тем более я не захватила теплой одежды, а Урс Ахма не озаботился предупредить меня о предстоящей смене климата. Иллюзорность своей свободы я заметила, решив на третий день устроить себе экскурсию по новому дому. И была неприятно удивлена, обнаружив, что большинство комнат заперто. А преобладающая часть первого этажа оказалась вообще недоступной — на нем угадывалось немаленьких размеров помещение, но туда не вела ни одна дверь. Заинтригованная, я вышла из дома, обошла его кругом и заметила небольшую, обитую железом дверцу со стороны, противоположной главному входу. Я потянула на себя тяжеленную створку и нос к носу столкнулась с Урсом Ахмой.
— Куда это вы? — спросил он, остановившись.
— Туда. — Я ткнула рукой ему за спину и попыталась пройти, но Урс Ахма преградил мне дорогу:
— И зачем же?
Я пожала плечами.
— Просто интересно. А что, нельзя?
— Нельзя.
— Вот как? И почему?
— Просто — нельзя, — заявил Урс Ахма тоном, от которого мне сразу расхотелось продолжать спор, — и вообще постарайтесь не покидать своей комнаты. Туалет у вас свой, еду вам будут приносить, так что не вижу для вас ровным счетом никаких причин выходить.
Я удивилась безмерно. Вот это новость!
— Ничего себе! Я что, в тюрьме?
— Считайте это домашним арестом, — пробурчал Урс Ахма и удалился.
Я посмотрела на дверь в конце короткого коридора. Пойти, что ли, посмотреть, что там, позлить гаденыша? Нет, пожалуй, не стоит — вон Мирну с ректором уже позлила. Да и наверняка Темный дверь запер. Я вздохнула и вышла на улицу, но вид морского берега на этот раз почему-то не вызвал у меня ни малейшего воодушевления.
