Голос Генри произнес позади нее:
— Счастливая судьба, дорогая. Давай посмотрим на карты.
Пожалуй, Нэнси больше хотелось бы, чтобы посмотрели на нее.
Она остро пожалела себя и тут только заметила раскинутую на столе извивающуюся
линию карт. Рядом стоял озадаченный отец, а Генри наклонился над столом,
разглядывая карты. Ему через плечо заглядывал Аарон Ли, а потом между Нэнси и
столом, на который ей совсем не хотелось смотреть, возникла фигура Сибил. И,
чтобы не смотреть на стол, она стала смотреть на тетю. Это было гораздо лучше,
и скоро Нэнси молчком взяла тетю за руку. Женщины без особого интереса ждали,
что скажет Генри. Однако молодой человек был слишком поглощен картами и не
замечал ничего.
— Тебя ждет долгая дорога, — сказал он, — и
весьма скоро. Кто-то будет пытаться сильно влиять на тебя. Тебе предстоит
обнаружить худшего врага в собственном сердце. Тебе будут угрожать серьезная
болезнь или несчастный случай, но, похоже, ты справишься со всем. Мужчина будет
обязан тебе всем, а женщина будет руководить тобой, и ты умрешь богатой.
— Я очень рада, — слабым голосом сказала Нэнси.
Она неимоверно устала, но чувствовала, что должна выказать хоть какой-то
интерес. — Генри, — продолжала она, — а почему нулевая карта
лежит отдельно от других?
— Не знаю, — ответил он, — я ведь уже говорил
тебе: никто не знает, как надо понимать Шута. Разве что вы? — быстро
добавил он, обращаясь к Сибил.
— Нет, — сказала она. — Я, как и вы, вижу его
отдельно от остальных. — Она помедлила, но, видя, что Генри не шелохнулся,
добавила непринужденно:
— Ты не слишком устала, Нэнси? Генри, милый, это был
удивительно увлекательный вечер, и вы превосходно читаете будущее. Я рада, что
у Нэнси все получилось. Но, надеюсь, вы извините нас, если мы с ней прямо
сейчас отправимся спать? Я понимаю, что еще совсем рано, но у вас здесь такой воздух…
— А? — очнулся Генри. — Простите, я
прослушал. Сибил с готовностью повторила. Генри вскочил на ноги.
— Нэнси, милая моя, я так невнимателен, — сказал
он, заглядывая ей в глаза. — Конечно, ты совсем замучилась. Мы все,
наверное, пойдем, — разве что вы захотите… продолжить опыты, —
последовала нарочитая пауза, — с вашими картами.
— Нет, благодарю вас, — холодно отозвался м-р
Кенинсби. — Я, пожалуй, отнесу их обратно сам. — И он поглядел на
разбросанную по полу колоду.
— Я сейчас провожу Нэнси и соберу их, — предложил
Генри. — А до тех пор ничего с ними не случится.
— В таком случае, я соберу их сейчас, так будет
быстрее, — ответствовал м-р Кенинсби. — Вещи иногда имеют обыкновение
теряться.
— В этой комнате никогда ничего не терялось, заметил
Генри.
— Но к коридорам и к другим комнатам это не
относится, — фыркнул м-р Кенинсби. — Нэнси, думаю, подождет минутку.
Она, кстати, успела бы собрать их, пока вы рассуждаете, молодой человек, —
и он потянулся к картам.
Генри опередил его, но, когда он вложил колоду в футляр и
протянул владельцу, смуглое лицо его слегка порозовело. М-р Кенинсби вцепился в
свою собственность, бросил презрительный взгляд на танцующие фигурки и
направился к выходу. Генри взял Нэнси под свою опеку (Сибил охотно уступила), и
они направились вслед за м-ром Кенинсби. Проходя под занавесями, Нэнси вдруг
живо поинтересовалась:
— А зачем здесь эти драпировки? Генри наклонился к ее
плечу.
— Если хочешь, я покажу тебе. Чем скорее, тем лучше. Ты
действительно так сильно устала? Или еще можешь посмотреть, какое великое
будущее покажут нам карты?
Нэнси оглянулась на комнату.
— Дорогой, давай лучше завтра? По-моему, сегодня я и
так сделала немало.
— Тогда отдохни, — ответил он. — В этом доме
всегда хорошо спится. Завтра я покажу тебе еще кое-что… если только, —
добавил он, заговорив еле слышно, — ты сможешь достать карты. Нэнси, какую
ценность они могут представлять для твоего отца?
Она слабо улыбнулась.
— Вы из-за этого ссорились? — она увидела, как он
нахмурился, и добавила:
— Никакой.
— Однако он хочет владеть ими, — сказал
Генри. — Тебе не кажется, что они принадлежат… тем, позади нас?
— Наверное, так и есть, — неуверенно проговорила
Нэнси. — Я чувствую, что все мы принадлежим им, чем бы они ни были. Твои
золотые фигурки проникли в меня, дорогой, и мое сердце танцует для них, а не
для тебя. Тебе не жалко?
— Давай танцевать для них вместе, — решительно
ответил он. — Фигурки и карты, руки и ноги — мы еще соберем их всех
вместе.
— И твоя тетя говорила, — напомнила она, —
как что-то собирается вместе. А кого она называла Гором?
— Моя тетка — такая же ненормальная, как твой
отец, — ответил Генри. — A Гор стал сном больше двух тысяч лет назад.
Глава 6
Шут
Некоторое время спустя, когда после более или менее
эмоциональных прощаний все гости разошлись по комнатам, Генри вошел к деду.
Старик ждал его с нетерпением и, едва за внуком закрылась дверь, немедленно
спросил:
— Ты слышал? Она действительно это имела в виду?
Генри пересек комнату и сел.
— Должно быть, так, — сказал он. — Она же не
знала, чего мы хотим. Могла, конечно, просто играть с нами — но не стала бы,
это ей не свойственно. Значит, если она видела… — он поднялся и заходил по
комнате в крайнем возбуждении. — Быть такого не может! Хотя, собственно,
почему? А вдруг и вправду пришло время обрести видение вместе с картами!
Аарон прижал руку к сердцу.
— Но почему именно она? Сколько знающих из нашего
народа веками изучали Таро! И никто, никто, включая и нас с тобой, ни разу не
видел, как танцует Шут. Есть только предания о том, что он способен двигаться.
Почему же именно этой женщине суждено было увидеть его танец? Не могу поверить.
— А зачем бы ей притворяться, если она не видит? —
возразил Генри. — Кроме того, я же говорил тебе, что она обладает немалой
силой. Она полностью владеет собой, я ни разу не видел, чтобы что-нибудь
возмутило или расстроило ее. Она — олицетворение женского начала в картах,
только не знает об этом — жрица, дева и хранительница в одном лице.
— Я тебя не понимаю, — проворчал Аарон. — Она
ничего не знала ни о картах, ни о танцорах. Она не знала, зачем и как они
танцуют. Да она же самая обычная женщина — глупая клуша и сестра глупца.
