— Я не спрашиваю, чего ты хочешь достичь с помощью
карт, — сказал Аарон. — Если все пойдет хорошо, мне будет довольно
знания танца. Ну, может быть, я попробую проследить кое-какие закономерности в
движениях танцоров. Но предположим, что со временем карты дадут Нэнси мудрость,
которой она пока не владеет. Она обнаружит твои проделки, и что ты будешь
делать тогда? Ты думал об этом?
— Если ее действительно осенит мудрость, я надеюсь, она
все поймет как надо, — ответил Генри. — Она увидит, что никто не
вправе нарушить целостность мира. Ей станет ясно, что отец встал на пути вещей
куда более великих, чем он сам. Во всем виноваты его сварливость и жадность.
— Значит, ты готов рискнуть? — уточнил Аарон.
— Здесь нет риска, — пожал плечами Генри, — а
если я ошибаюсь и риск все же есть, значит, вся затея заранее обречена на
провал.
Аарон кивнул и с кряхтением выбрался из-за стола.
— Однако еще десять минут назад уверенности в тебе не
чувствовалось, — заметил он.
— А ее тогда и не было, — ответил Генри. —
Такие вещи начинаешь понимать, только когда решаешься окончательно.
— Ну и когда? — спросил Аарон. — Моя помощь
понадобится? Имей в виду, если все пройдет удачно, то девушка может оказаться
слишком подавленной и какое-то время толку в работе от нее не будет.
— В таком случае, — медленно сказал Генри, —
я подожду до завтра, потому что завтра я хотел показать ей судьбы народов. Но
больше я ждать не намерен. Ты прав: ей понадобится время, чтобы прийти в себя.
По мне, так лучше бы все произошло на Рождество. Он всегда гуляет днем — он
говорил мне еще месяц назад, что за тридцать четыре года ни разу не пропустил
дневной рождественской прогулки.
— На том и порешим, — ответил дед. — Я займу
женщин разговорами, а ты позовешь ветер. Если сразу не получится, попробуем еще
раз. На самый крайний случай, можно позвать огонь в машину на обратном пути.
Генри удивленно посмотрел на деда.
— А что тогда будет с Нэнси и ее тетей? Аарон покачал
головой.
— Я забыл, — сказал он. — Ладно, способы
всегда найдутся.
Глава 7
Мировой танец
Напряженность в отношениях, возникшая вечером в четверг, не
прошла и к утру сочельника. Центрами конфликта были, конечно, Генри и м-р
Кенинсби. М-р Кенинсби, в свою очередь, постарался втянуть в войну и дочь,
которая почему-то не спешила принимать его сторону. После завтрака, прошедшего
отнюдь не безоблачно, м-р Кенинсби высказал Нэнси свою точку зрения на
спектакль, виденный прошлым вечером.
— Должен заметить, — сказал он, — что твой
Генри проявил еще худший вкус, чем я ожидал, устроив этот фокус с движущимися
куклами.
— Но почему фокус? — вскинулась Нэнси. — Они
ведь действительно двигались; а Генри только это и имел в виду.
— Никоим образом, — решительно ответил м-р
Кенинсби. — Если уж говорить начистоту, Нэнси, он меня весьма разочаровал.
Он просто пытался выцыганить у меня карты на том лишь основании, что куклы
очень похожи на них. Я что же, должен раздавать свое имущество только потому,
что у кого-то есть что-то похожее?
Нэнси поразмыслила над последним предположением и не вдруг
нашлась с ответом.
В такой трактовке просьба Генри действительно звучала
нелепо. Но как еще ее сформулировать, чтобы удовлетворить отца? Может быть, ей
следует сказать: «Отец, я создавала землю, и видела, как полицейские и сиделки
становятся императорами и императрицами, и я видела в золотом облаке отблески
танца, проникавшие в мою кровь»? Смогла бы она сказать ему, что ее сознание все
еще не оправилось от потрясения, вызванного видением распятия и сходством
Распятого и Повешенного на одной из карт Старших Арканов? В конце концов она
сказала:
— Скорее всего, Генри не имел в виду именно это. Мне бы
хотелось, чтобы ты был более справедлив к нему.
— Надеюсь, я всегда справедлив, — сказал м-р
Кенинсби, просто не представляя себе, чтобы Верховное Правосудие разошлось с
ним во мнениях. — Но должен отметить, что я разочаровался в Генри.
Нэнси поглядела в огонь. Куклы? Она бы обиделась, но у нее и
без того хватало забот. Отец тоже должен быть в танце, ей только надо добраться
до него. Он сам куда больше похож на движущуюся куклу, чем фигурки в тайной
комнате, чем Генри, чем Сибил и Джоанна, взявшиеся за руки, правитель дорог в
белом плаще, ведьмы из «Макбета», глядящее в упор Распятие или земля между ее
руками… Она собиралась узнать, могут ли они с Генри взять колоду Таро сегодня
вечером, потому что Генри хотел рассказать ей что-то еще, а она хотела это
узнать. Но отец не даст, точно не даст. А что, если она возьмет их на часок без
спроса? Ни с ним, ни с ними ничего не случится. Они лежат у него на туалетном
столике; она сама видела их там и еще удивилась, почему он их не убрал.
Впрочем, это-то как раз понятно — он и не думал, что их кто-нибудь возьмет, он
просто хотел позлить Генри. Допустим, она теперь попросит его, и он откажет —
вот глупо получится! Но неужели она должна лишиться всех чудес, которые так
страшили и восхищали ее, только потому, что отцу захотелось насолить Генри? О
небо, как же быть девочке, которая пытается любить?
Не иначе как Любовь в этот момент побудила м-ра Кенинсби,
погруженного в размышления о собственной справедливости и щедром великодушии,
произнести:
— Я всегда охотно дам их ему, если могу быть уверенным,
что получу их обратно. Но…
Нэнси подняла глаза, гораздо более выразительные, чем ей
хотелось бы сейчас.
— А если я пообещаю, что верну их тебе, папочка, как
только ты попросишь?
М-р Кенинсби, застигнутый врасплох, уклончиво сказал:
— Я не в тебе сомневался. Ты — моя дочь, и ты знаешь,
что есть такая вещь, как порядочность.
Разумеется, это и будет порядочность, подумала Нэнси, если
она не возьмет карты для дела без его позволения; но и для него было бы весьма
порядочно одолжить их. Вслух же она сказала:
— Так ты мне их доверишь?
— Конечно, конечно, если понадобится, — ответил
немного озадаченный м-р Кенинсби, внутренне радуясь, что такая необходимость,
скорее всего, не возникнет. Однако Нэнси, скинув с плеч свою главную заботу,
решила, что необходимость уже возникла. Она понимала, что не стоит сразу требовать
от отца конкретных обещаний, и поэтому как могла отчетливее произнесла:
— Я позабочусь о них, — но в этот момент в комнату
вошла Сибил, и вся многозначительность ее слов пропала втуне. Нэнси, у которой
и так голова шла кругом от неожиданной моральной проблемы, с искренней
уверенностью, что нашла честное решение, поспешила улизнуть и отправилась на
поиски Генри.
