Сибил отрицательно покачала головой.
— Да что вы, нет, конечно. Я рассказывала вам, как
нашла его в снегу? Я тогда подумала, что он — из вашего дома.
Аарон нахмурился.
— Нет, это не наш. Мы никогда не держали в доме
животных, тем более котов.
— Почему? — удивилась Сибил. — Вы их не
любите, мистер Ли? Или для них здесь атмосфера неподходящая? Или кошки теперь
уже не хотят жить за городом и норовят перебраться в Лондон, поближе к театрам
и метро?
Аарон вежливо улыбнулся.
— Вряд ли тут дело в социальных изменениях. Все коты,
которые время от времени оказывались в нашем доме, не отходили от двери в
комнату с фигурками. Они почему-то очень хотели туда попасть.
Ральф с недоумением поглядел на него, он впервые услышал о
существовании какой-то особой комнаты.
— С собаками то же самое, — продолжал
Аарон. — По правде сказать, одно время мы изрядно помучились, выдворяя их
за дверь. Они отчаянно рычали, кусались, чуть с ума не сходили, прежде чем
удавалось отправить их в конуру. У Генри в детстве был попугай, подарок моего
кузена, важная такая птица. Так вот, однажды вечером Генри забыл закрыть
клетку, а наутро мы нашли попугая мертвым — он всю ночь бился в дверь комнаты с
фигурками.
С минуту все молчали, потом Ральф осторожно сказал:
— Попугаи вообще — штука полезная. Был у меня один
приятель — он служил в Скотланд-Ярде — и к нему без конца ходили люди, которые
думали, что кто-то им угрожает или замышляет против них что-то. Конечно, у
некоторых были на то основания, но большинству просто делать было нечего.
Приятеля моего они до того одолели, что он завел себе попугая, поселил его у
окна напротив стола, то есть за спиной у своих посетителей, и научил по
незаметному сигналу говорить одну фразу: «А что вы делали в четверг на прошлой
неделе?». Попугай произносил это с такой зловещей хрипотцой, знаете, и приятель
клялся, что половина ходатаев мгновенно менялась в лице и вспоминала о
неотложных делах. Однажды, правда, случилась накладка: ему попался человек,
который в прошлый четверг как раз продул крупную сумму. Когда ему так грубо об
этом напомнили, он сначала подскочил, потом разозлился и минут двадцать крыл
всех подряд на чем свет стоит, а потом еще долго не мог вспомнить, зачем пришел
в полицию.
— Это была замечательная идея, — убежденно сказала
Сибил. — Просто, безвредно и эффективно. А что стало с попугаем, Ральф?
— В конце концов он совершенно отбился от рук.
Вообразил себя инспектором и допрашивал всех подряд о прошлом четверге.
Пришлось от него избавиться. Но мой приятель до сих пор уверен, что это —
разумный выход для адвокатов, деловых людей, священников и вообще тех, кому
досаждают посетители.
— В этом что-то есть, — согласилась Сибил. —
Мистер Ли, а вы бы подскочили, поинтересуйся кто-нибудь, что вы делали в
прошлый четверг?
— Увы, моя жизнь слишком однообразна, — сказал
Аарон. — Вот уже много лет для меня все дни одинаковы — не считая
Рождества, конечно, — так что и вспомнить нечего. Нет, не подскочил бы.
— А ты, Ральф? — спросила Сибил.
— Ну нет, — ответил Ральф. — Но задумался бы
наверняка. Скотланд-Ярд все-таки.
— Как невинна старость, — сказала Сибил, улыбаясь
Аарону. — Я бы тоже не подскочила.
— Ну, тетя, ты у нас ни от чего не
подскакиваешь. — Ральф широко улыбнулся. — Когда та девица в гостиной
грохнула целый поднос с фарфором, ты только и сказала: «Бедняжка, как она
расстроилась», и заворковала вокруг нее, прямо как горлица у гнезда.
— Она и в самом деле расстроилась, — ответила
Сибил. — Испугалась и расстроилась. А что касается поведения ваших
животных, мистер Ли, у вас есть какое-нибудь объяснение?
Аарон слегка пожал плечами и развел руками.
— Ну что тут скажешь? Звучит невероятно, но фигурки
словно притягивают их. Видимо, какая-нибудь месмерическая сила… магнетическая
склонность.
— Магнетическая склонность у котов? — удивленно
переспросила Сибил. — Мне это никогда в голову не приходило. Но вы ведь не
заставите моего котенка биться о дверь, правда? По крайней мере до тех пор,
пока мы не попытаемся ублажить его каким-нибудь другим способом.
— Я послежу за ним, — пообещал Аарон. — Мне
все равно предстоит присматривать за Джоанной, ну а она пусть присматривает за
котенком. Кота ей можно доверить смело, ведь несчастная помешана на Египте. Сам
Ра, бог Солнца, изображался в кошачьем облике.
— Никогда не слышала, улыбнулась Сибил. —
Возможно, этот котенок — сам Ра, и я сегодня вернула домой бога солнца. Но,
похоже, у бога солнца это был не лучший день в жизни.
Некоторое время все невольно прислушивались к метели; потом
Сибил взглянула на часы.
— Надеюсь, вы извините меня, мистер Ли, — сказала
она. — Надо бы мне проведать брата. Он будет рад. Все трое поднялись
одновременно.
— Еще раз приношу свои сожаления, — поклонился
Аарон. — Случай совершенно из ряда вон… и последствия — весьма удручающие.
Сибил склонилась в ответном реверансе.
— Благодарю вас, — мягко проговорила она. —
Пусть Лотэйр так и думает. Но сама-то я так думать не могу, ведь, насколько я
понимаю, бурю-то вызвал Генри…
Аарон вздрогнул, отступил на шаг и сказал немного громче,
чем того требовала ситуация:
— Эта буря — просто обычный зимний снегопад.
— По-вашему, зимний снегопад и ураган — одно и то
же? — спросила Сибил. — Но все равно это божественно красиво.
Извините меня; я все-таки хотела бы подняться к Лотэйру, — она повернулась
и вышла из комнаты.
— Тетя Сибил, — проговорил Ральф после ее
ухода, — найдет божественной даже камеру пыток. Равно как и вдребезги
разбитый форд. Или микстуру от кашля. Или анаконду.
Глава 12
Падающая башня
В тайных покоях Аарона шум урагана почему-то слышался
особенно сильно. И Сенри, и Нэнси отметили это, как только вошли. Но за
двойными тяжелыми драпировками наступила перемена. Дикий рев неуловимо
изменился и теперь больше напоминал отдаленное торжественное пение. Сжимая руку
Генри, Нэнси замерла на пороге комнаты.
— Ты слышишь? Дорогой, ты слышишь? — воскликнула
она.
— Слышу, — сказал он. — Это буря ловит нас,
Нэнси.
— Я не об этом, — Нэнси досадливо
поморщилась. — Она звучит здесь иначе. Послушай!
Генри выпустил из рук тяжелую портьеру и вслушался. Их
встречала привычная слабая музыка, всегда звучавшая в этой комнате Нэнси
подумала, что создают ее легкие движения танцоров, сам ритм танца, и никакому
шуму в мире не заглушить его.
