– Но вас ввели в заблуждение, – попытался утешить его Монтальбано.
– Если вы опасаетесь последствий, – добавил Валенте, – мы можем засвидетельствовать вашу порядочность.
Рахман повесил голову. Он объяснил, что это даже не страх, а ужас. Ужас оттого, что жизнь, пусть ненадолго, свела его с хладнокровным убийцей детей, невинных созданий.
Его успокоили, как могли, и отпустили, предупредив, чтобы не проговорился об этом разговоре даже другу и коллеге Эль Мадани. Если он понадобится, ему позвонят.
– Хоть ночью. Не стесняйтесь, – заверил учитель, от волнения с трудом справляясь с итальянским.
Прежде чем обсудить все, что им удалось узнать, они попросили принести им кофе и выпили его не торопясь, в глубоком молчании.
– Ясно, что он вышел в море не ради острых ощущений, – наконец заговорил Валенте.
– И быть застреленным не входило в его планы.
– Надо узнать, что говорит по этому поводу капитан судна.
– Хочешь вызвать его сюда?
– А почему бы нет?
– Он повторит слово в слово то, что сказал Ауджелло. Лучше бы порасспрашивать, что люди об этом думают. Слово за слово, может, выясним что-то еще.
– Поручу это Томазино.
Монтальбано скривился. От заместителя Валенте его коробило, но конкретных оснований не доверять Томазино у него не было.
– Он тебе не нравится?
– Мне? Это тебе он должен нравиться. Это твои люди, ты их знаешь лучше, чем я.
– Хватит, Монтальбано, не ломайся.
– Ладно. По-моему, не очень-то он подходит. Он с таким видом будет с людьми говорить, будто пришел выбивать налоги. Кто станет с таким откровенничать?
– Ты прав. Поручу это Триподи, он парень смышленый, расторопный, да и отец у него рыбак.
– Вопрос в том, что именно произошло в ту ночь, когда их судно нарвалось на патрульный катер. Как ни крути, что-то здесь не сходится.
– То есть?
– О том, как он попал на борт, пока говорить не будем. Ахмед вышел в море с определенной целью, нам также пока не известной. И вот я думаю: знали ли о ней капитан и экипаж? И узнали ли они до того, как вышли из порта, или позже? Мне кажется, что он все с ними обговорил, – хотя я точно не знаю, когда. И все были согласны, иначе бы повернули обратно и высадили его на берег.
– Он мог их принудить, угрожая оружием.
– В таком случае или в Вигате, или уже в Мазаре они бы рассказали, что с ними произошло. Им бы нечего было терять.
– Верно.
– Дальше. Если исключить предположение, что Ахмед жаждал быть застреленным в родных территориальных водах, то у меня остаются две гипотезы. Во-первых, он, возможно, хотел ночью незаметно высадиться на тунисский берег в безлюдном месте. Во-вторых, он, может быть, отправился на какую-то явку в открытом море, хотел лично с кем-то встретиться.
– Вторая кажется мне более убедительной.
– Мне, пожалуй, тоже. А потом произошло что-то непредвиденное.
– Кто-то вмешался.
– Да. И здесь открывается большой простор для догадок. Предположим, тунисский патруль не знал, что на борту судна находится Ахмед. Тунисцы заметили судно, рыбачившее в их территориальных водах, приказали ему остановиться; судно пытается уйти, с катера стреляют и совершенно случайно попадают именно в Ахмеда Мусу. По крайней мере это нам все пытаются внушить.
На сей раз поморщился Валенте.
– Не убедительно?
– Похоже на то, как сенатор Уоррен реконструировал убийство президента Кеннеди.
– Другая версия. Допустим, Ахмед встретился не с тем, кого ждал. И был убит.
– Или это был нужный человек, но они не поладили, поспорили, тот выстрелил и убил собеседника.
– Из бортового пулемета? – усомнился Монтальбано.
И тут до него дошло, что он сказал. Не спросив разрешения у Валенте, он вскочил, схватил телефонную трубку и набрал номер Якомуцци в Монтелузе. Ожидая ответа, уточнил у Валенте:
– В отчете, который тебе прислали, был указан калибр оружия?
– Там говорилось вообще об огнестрельных ранениях.
– Алло? Кто это? – отозвался Якомуцци.
– Послушай, Баудо…
– Какой еще Баудо, это Якомуцци.
– Ну тебе же хочется быть Пиппо Баудо
[25]
. Будь добр, скажи, из какого чертова оружия убили того тунисца на «Сантопадре»?
– Из огнестрельного.
– Скажите на милость, вот чудеса! А я-то думал, его придушили подушкой.
– Меня от твоего остроумия уже тошнит.
– Скажи, какое именно было оружие.
– Пистолет-пулемет, возможно, «Скорпион». Я разве не указал в отчете?
– Нет. Ты уверен, что это не бортовой пулемет?
– Еще бы не уверен. Ты знаешь, что из бортового оружия, установленного на патрульном катере, можно сбить самолет?
– Да ты что?! Я до глубины души поражен твоими научными познаниями, Якому.
– А как мне разговаривать с таким невеждой, как ты?
После того как Монтальбано положил трубку, на какое-то время воцарилась тишина. Валенте заговорил первым, но эта же мысль вертелась в голове у комиссара:
– Мы уверены, что это был тунисский военный катер?
Час был поздний, и Валенте пригласил коллегу пообедать к себе домой. Монтальбано уже имел случай познакомиться с отвратительной стряпней его супруги, поэтому отказался, сказав, что должен срочно вернуться в Вигату.
Он сел в машину, но уже через несколько километров завидел ресторанчик у самого берега. Остановился, вышел и устроился за столиком. И не пожалел об этом.
Глава двенадцатая
Он пропадал несколько часов, и его мучили угрызения совести: Ливия, наверное, беспокоится. Предвкушая анисовый дижестив, чтобы переварить двойную порцию лавраков
[26]
, он решил ей позвонить:
– У вас все нормально?
– Ты нас разбудил.
Она и не думала беспокоиться!
– Вы спали?
– Да, мы очень долго купались, а море такое холодное.
Они неплохо проводили время без него.
– Ты ел? – спросила Ливия из чистой вежливости.
– Бутерброд. Я уже на полдороги, максимум через час буду в Вигате.
