— Итак, сколько тебе требуется?
— Нисколько, — бухнул Ольшанский.
— Брось. Предстоит закупить полтора десятка новых игральных автоматов, — сказал Лага, решив, что старому корешу просто неловко просить взаймы, сам пришел на помощь. — Решено: с деньгами я улажу. На остальное, ремонт игрового зала и бильярдные столы, наверное, сам наскребешь.
— Наскребу, — кивнул Ольшанский. — Но, повторяю, я пришел не за деньгами, за информацией. Мне нужен мой бумер. И я знаю, что его увел профессионал. Я знаю, как этот человек выглядит. Рост выше среднего, спортивного сложения, лет тридцать с хвостиком. И зовут его — Костян. Вот тебе для памяти.
Он положил на стол листок, исписанный мелким, но разборчивым почерком.
— Все, что я о нем знаю. Приметы и прочее. Живет где-то в районе Таганки.
— Не забивай себе голову, Витя, — Лага, кажется, начинал терять терпение. Он всегда нервничал, когда люди его не понимали. — Если деньги нужны на тачку, это тоже не самая большая проблема. Купишь новый бумер, рассчитаешься со мной, когда разбогатеешь. Надеюсь, это произойдет совсем скоро. Никаких расписок или процентов. Мы ведь старые друзья. Ведь твой бумер — это обычная серийная тачка. Это не «Астин Мартин» ручной сборки.
— Мне не нужна новая тачка, — Ольшанский упрямо сжал губы. — Я хочу обратно свою.
— Когда-нибудь вы встретитесь с этим Костей, потому что мир слишком тесен. И потолкуете. Но не сейчас. Тебе нельзя начинать на новом месте с разборок.
Ольшанский отвел взгляд. Он следил за голубем, севшим на подоконник. Птичка взмахивала крыльями, но почему-то не улетала. Надо признать, что разговора не получилось. Он приперся сюда, в чем-то оправдывался, порол какую-то хренотень… И, в конце концов, услышал «нет».
— Мне нужен мой бумер, — повторил Ольшанский. — Ты поможешь?
Лага без всякой причины вдруг сделался грустным. Потухла улыбка, исчез огонек в глазах, уголки губ опустились.
— Ничего обещать не могу, — тихо сказал он. — В Москве за год угоняют больше двенадцати тысяч машин. Не единиц. Тысяч. И это официальная статистика. Значит, умножай на два, а то и на три. Примерно половина из этих тачек пропадет, не оставляя никакого следа. Понимаешь? Вообще никакого следа. Будто их в природе не существовало. Если бы этот бизнес был под контролем двух-трех больших бригад, ты бы получил все данные уже сегодня вечером. Но в городе полно всякой мелочи, о которой почти ничего не известно. Ни серьезным людям, ни ментам.
— Тебе помогают с информацией менты?
— Какая разница? — вопросом на вопрос ответил Лага. — Вообще-то у меня несколько источников информации. И все заслуживают доверия.
— Этот чувак профи. Значит, должен состоять на ментовском учете. Скорее всего, он уже судим. Можно найти, если очень захотеть. Я буду должен тебе, как говорится, по гроб жизни.
— Судим… По какой статье? Когда прописался на зоне? Когда откинулся?
— Не знаю. Я ведь с ним не вел душевных разговоров. Этот Костя был знаком с Ваней Глотовым. Помнишь его? В Краснодаре вы встречались.
— Смутно. Такой седой мужик, вольтанутый на картах и девчонках, правильно?
— Точно, — кивнул Ольшанский. — Глотова замочили буквально на днях.
— Правда, замочили? А я не слышал.
— На его могиле еще земля не осела. Классный был мужик. Его пристрелили где-то в области. То ли в Мытищах, то ли в Балашихе. Может быть, он проиграл в карты чужие деньги, это с ним случалось. А кредитор не захотел долго ждать. А может, по-другому вышло. Глотов выполнял для меня кое-какие поручения. Короче, я видел его в компании с этим Костей. Мне тут среди ночи в голову мысль интересная стукнулась. Возможно, Ивана этот Костя и прибрал. Чувствую, он на все способен.
— X-м, интересно.
— Вот и мне интересно. Бумер назад получить. А заодно уж и за Ивана…
Ольшанский потер ладонью лоб. Он почувствовал, что известие о смерти Глотова не произвело на хозяина кабинета глубокого впечатления, даже вскользь не задело. Жаль. На этой струнке можно было бы сыграть. Месть за погибшего друга, святое дело и все такое прочее.
— Но сколько в Москве похожих людей, ты хоть соображаешь? — Лага поставил на стол локти и уткнулся лбом в раскрытые ладони, чувствуя первый приступ мигрени. — Сколько в Москве лиц тридцати с хвостиком лет, состоящих на учете или уже снятых с него. Тысяча? Пять? Двадцать пять? Пятьдесят? Или все сто?
— Не знаю.
— Какой же ты упертый. И дался тебе этот бумер. Господи, о чем мы вообще говорим… Ладно. Раз деньги тебе не требуются, улаживай эту проблему сам. А насчет тачки… Я, конечно, наведу справки.
— Черт, что же мне делать?
— Не сходи с ума, береги здоровье.
— Так ты мне поможешь?
— Предупреждаю сразу: дело тухлое. Шансов почти нет. Поэтому ни на что не надейся.
Лага поднялся из-за стола, давая понять, что время вышло и разговор подошел к логическому завершению. Виктору Ольшанскому ничего не оставалось, как встать и, тряхнув руку бывшего друга, убраться восвояси.
Раннее утро встретило путников мелким дождиком и туманом. Телефон в кармане Ошпаренного зазвонил в тот момент, когда Димон смежил веки, стараясь хоть ненадолго вздремнуть. Он поднес трубку к уху.
— Але, але…
Короткие гудки отбоя. Димон выругался, спрятал трубку в карман. Но через минуту телефон вновь ожил.
— Але, — крикнул Ошпаренный. — Але, бля…
На этот раз ни голоса, ни гудков отбоя.
— Тишина какая-то, — сказал Димон.
— Похоже, пробивоны, — очнулся от дремоты Килла. — Вычисляют, где мы.
— Нездоровая канитель, — согласился Кот. — Надо мобилы вырубать. Нас могут по ним пропасти.
— Мою трубу вообще никто не знает, — возразил Рама. Всю ночь он провел за баранкой, а сна ни в одном глазу.
— Знают или не знают, ты чего думаешь, там лохи сидят? — Кот нахмурился. — Мой номер тоже никто кроме вас не знает. Надо вырубать.
Кот похлопал себя по карманам, пошарил в куртке.
— Что-то я свою трубу найти не могу. Никто не видел?
Килла осмотрел заднее сиденье, толкнул Димона. Тот глянул на резиновый коврик у себя под ногами, нагнулся, пошарил рукой под сиденьем. Пусто.
— Бензин кончается, — сказал Рама. — Сколько нам еще?
— Километров двести, если по прямой, — ответил Кот. — А так больше выйдет.
— Не доедем ни хрена.
— Да ладно, сейчас с какого-нибудь «зилка» сольем, — махнул рукой Килла.
— Черт, где же труба? — вертелся на заднем сиденье Кот. — Куда я ее сунул?
— Может, ты ее у Кулибина оставил? — предположил Килла.
