Дашка перекрутила ленту вперед, но и дальше разговор шел все с тем же Пал Палычем. В этом месте Захаров объяснялся взволнованным голосом, видимо, скучная тема ценных бумаг оказалась исчерпанной, и собеседники заговорили о насущных проблемах.
– Эта тварь просто меня душит, – сказал Захаров. – Он говорит, что сейчас отдаст десять процентов моей доли. Имеется в виду завод железобетонных изделий и деревообрабатывающий комбинат. А все остальное я смогу получить только через год. Вот как Зобин делит наш бизнес.
– За год он фирму обанкротит, – с вздохом отвечал Пал Палыч. – Распродаст по частям. Ты вообще ни копейки не получишь. Тут нам светят долгие переговоры. Насколько долгие, я не знаю. Мы можем выжать из Зобина хотя бы двадцать пять процентов. Это для начала. А там видно будет. У тебя самого есть какие-то идеи на этот счет?
– Ни одной светлой мысли, – голос Захарова был печален. Ясное дело – идеи у него есть. Мало того, он уже принял какое-то решение. Но не хочет посвящать в свои планы Пал Палыча. – Я думал, ты что-то дельное посоветуешь.
– Ну, друг мой, ситуация не так проста, чтобы с ходу давать советы. У Зобина свои люди на ключевых постах. Плюс друзья в областной администрации. У него контрольные пакеты акций двух предприятий.
– Ладно, это я и сам знаю. Кто у него и что у него. Я тоже не хрен в стакане. И связей у меня не меньше.
– Ясно, ясно, – поспешил согласиться Пал Палыч. – Но не кажется ли тебе, что дело может кончиться серьезным конфликтом, переходящим... Короче, большой кровью?
– Ну, до этого не дойдет, – успокоил Захаров. – Все решим миром. Уж как-нибудь... Не впервой договариваться.
Некоторое время разговор вертелся вокруг личности Зобина, самые мягкие определения, которыми его наградили собеседники, были "мелкая душонка", "последняя тварь" и "полное ничтожество". Выпив чаю и переключившись на нейтральные темы, Пал Палыч засобирался домой.
Следующим посетителем оказался адвокат Новожилов. Он говорил густым сочным басом и причмокивал губами, будто хотел облобызать Захарова, но тот не давался.
– В арбитраже дело затянется на неопределенную перспективу, – Новожилов зачем-то чмокнул губами, как кучер. – Честно говоря, наши позиции шаткие. У меня в суде есть завязки. Но это еще вопрос: сыграет наша фишка или нет. Если все по закону, шансов отстоять эти предприятия – немного. Если бы это были акционерные общества открытого типа, можно было бы через подставные фирмы прикупить акции, заполучить хотя бы блокирующий пакет.
– Если бы да кабы, – раздраженно оборвал Захаров. – К чему эти рассуждения? Пока мы имеем то, что имеем. Полные штаны дерьма. И нам показывают на дверь, потому что этот подонок нашел другого компаньона с хорошими бабками и совсем без мозгов.
* * *
Уже смеркалось, когда Дашка добралась до разговора Захарова с начальником службы собственной безопасности Алексеем Васильевичем Кругловым. Беседа стала содержательной. Слова "убить" или "замочить" никто не произносил, но смысл и так понятен.
– Надо все устроить, Леша, быстро, потому что время работает против нас, – сказал Захаров. – Я советовался с юристами, но эта малохольная братия тухлых дел не любит. Им бы только только бабки лопатой грести. Короче, законных методов разрулить ситуацию просто нет. А Зобин с каждым днем наглеет.
– Нужно было давно это сделать, – мрачно процедил Круглов.
– Всегда надеешься, что человек одумается, – вздохнул Захаров. – Я не хотел доходить до крайностей. Но что делать... Само собой, твой кандидат должен быть человеком со стороны, который не имеет никакого отношения к нашим структурам. Ни с кем не знаком, не встречался и так далее. Найдешь?
– Есть на примете один кадр, – ответил Круглов после недолгих раздумий. – Бывший прапор из десантуры. Надоело человеку в горячих точках мешками кровь проливать.
– А гарантии какие, Леша? У меня дочь... Я не могу рисковать.
– Какие тут могут быть гарантии? – начальник службы безопасности шумно вздохнул. – Нет времени, чтобы все тщательно подготовить и просчитать все варианты. Но лучшего кандидата мне не найти. Это уж точно. Он просит десять штук. Половина – аванс. Желательно получить деньги прямо сейчас.
Долгая пауза. Какие-то шорохи, скрипы. Слышен звон ключей. Видно, Захаров отпирает сейф или что-то в этом роде. Шуршание бумажек и невнятное бормотание. Ясно: деньги считает и пересчитывает. Наконец Захаров нарушает молчание.
– Вот тут ровно десять, – говорит он.
– Я завтра отчитаюсь, как и что, – сказал Круглов. – Ориентировочно – через неделю. Лучше всего, если вы уедете из города дна за два-три до этого. Отдохнуть или по делам. Не важно.
Дашка выключила диктофон, перемотала пленку назад. На такой щедрый подарок она не рассчитывала. Думала, Захаров и дальше будет ходить вокруг да около, но к делу так и не подступится. Он очень осторожный человек, привык все просчитывать заранее и не ошибаться в своих расчетах. А этот Круглов – точно полный дурак. Начальник службы безопасности должен был проверить комнату на предмет установленной в ней прослушки и только тогда начинать скользкий разговор. Похоже, что мысль о том, что домашний кабинет хозяина могут слушать, кажется этим людям совершенно абсурдной, дикой.
Захаров не захотел одолжить Дашке тридцать тысяч баксов. Мало того, он ее унизил и выставил вон из кабинета. Вольному воля. Но теперь он безвозмездно передаст ей уже не тридцатник, а все пятьдесят тысяч долларов. Остается переписать на компьютер пару маленьких отрывков из беседы с начальником службы охраны, черкнуть несколько строчек и отправить это послание Захарову по электронной почте. С технической точки зрения задача простенькая. Но есть и другие задачи, посложнее этой.
* * *
Леонид Иванович Захаров, всегда верный своим привычкам, давно взял за правило просматривать электронную почту по утрам, но сегодня открыл компьютер поздним вечером, перед тем, как пойти в спальню, принять снотворное и забыться тяжелым синтетическим сном.
Он вспомнил о некоем Жоре Пискуне – старом приятеле, русском иммигранте, ныне подданном США, имеющем там свой бизнес, связанный с поставками дешевого текстиля из Китая. Пискун, не бывавший в России около десяти лет, вдруг надумал приехать на пару недель и просил сделать ему приглашение. Это пустяковое дело совершенно вылетело у него из головы, что совершенно простительно, если принять во внимание все неприятности последних дней. Захаров вспомнил о нем, когда секретарь позвонила ему из городской конторы и сказала, что приглашение ушло еще вчера. Видимо, Пискун уже получил факс.
– Хорошо, хорошо, – рассеяно ответил Захаров. – Спасибо, что не забыли.
Положив трубку, он подумал, что Жора почему-то не позвонил и не сказал спасибо. Это на него не похоже. Возможно, он прислал письмо по электронной почте. Но в ящике оказалось нечто такое, от чего сонливость как рукой сняло, а сердце забилось в груди, будто подстреленная птица. Пространное письмецо, в котором анонимный автор предлагал Захарову совершить обмен: бизнесмен оставляет пятьдесят тысяч баксов в условленном месте, а взамен получает нечто более ценное – душевное спокойствие и свободу.
