— Почем я знаю, — Паша опусти деньги в карман, радуясь, что с утра пораньше удалось неплохо заработать. Тот мотоциклист тоже оставил хорошие чаевые. — Очки на нем черные. Косынка на шее. Армейские ботинки и жилетка кожаная. На голом теле. А на спине жилетки желтыми буквами вышито: «Моя старуха любит побыстрее».
— Побыстрее? Старуха любит? — переспросил Приз. — Ладно, ступай.
Приз захлопнул дверь, вернувшись в комнату, присел на диван, но не успел глубоко задуматься, как появился новый гость.
Глава восьмая
Анатолий Месяц без стука переступил порог, коротко поздоровался и молча встал под люстрой, скрестив руки на груди. Он оделся так, будто сегодня большой праздник, и Месяц готовится принять поздравления и цветы. Дорогой светло серый костюм, светло-голубая сорочка, бордовый галстук в белую полоску. Костюм дополняли золотые запонки и заколка, пара перстней с камушками и шелковый платок, торчавший из нагрудного кармана пиджака. Но все дело портила физиономия Месяца, помятая после вчерашнего веселья. Щеки, покрытые нездоровым румянцем, и темные мешки под глазами.
— Прочитал? — снизу вверх Месяц посмотрел на Краснопольского. — Вижу, что прочитал. Я не спрашиваю, что у вас за груз в том фургоне. Меня интересует только голова Бобрика. Которую я отрежу самым тупым ножом, какой найду.
— Подожди, надо подумать.
Краснопольский потер лоб ладонью, решив, что обстоятельства изменились. Теперь Месяц с замашками провинциального крестного отца, со своим отстрелянным пальцем и жалкой кровной местью не вписывается в схему. Он может только помешать делу, все на хрен испортить. И потом никакими силами не исправишь.
— Что тут думать? Раз фарт пошел, не будем терять время, — Месяц потер ладони, будто руки озябли. — Ни минуты.
— Ты это о чем? — спросил Приз.
— Надо звонить и выезжать, — веско заявил Месяц. — Посмотри на улицу.
Краснопольский отдернул тюлевую занавеску. На мостовой стоял светлый седан Вольво. На тротуаре топтались два крепких парня. Один из пацанов поднял кверху морду и помахал Краснопольскому рукой. Месяц шагнул вперед, поднял шпингалет и толкнул ладонью раму.
— Эй, покажите нам этого хрена, — крикнул он в распахнутое окно.
Один из парней открыл дверцу Вольво, наклонившись, вытащил за шиворот с заднего сидения высокого сутулого человека в очках с толстыми стеклами. Человек близоруко щурился, не зная, что делать, задрал голову кверху.
— Это Лева Зоркин — самый умный еврей во всем городе, даже в районе, — сказал Месяц. — Да что там в районе… Во всей области. Поэтому его кликуха — Ландау. Возможно, нашему местному Ландау тоже светит Нобелевская премия. Но если он премию получит, придется выдернуть половину суммы, сделать взнос в общак. А другую половину пожертвовать на благотворительность. Мне надо ремонт в кабаке сделать и другие точки в порядок привести.
Месяц засмеялся, так ему понравилась собственная шутка.
— Поэтому у Ландау нет никакой заинтересованности делать великие открытия, добиваться Нобелевки. И он работает на меня. Он только с виду полный олух. На самом деле крутой спец по компьютерам и сотовой связи. Ландау вашим московским хакерам даст большую фору, а потом всех уделает.
— Ты о чем? — не понял Краснопольский.
— Бобрик написал номер своего мобильника, — Месяц хотел разделить со всеми желающими минуту своего торжества. — Это все равно, что оставить собственный адрес, — так сказал Ландау. Пусть контракт на третье лицо, пусть мобильник коцаный. Но пробьем его запросто. То есть установим, где конкретно в данный момент находится человек, с которым базарят по телефону.
— Я института связи не оканчивал, — Приз подумал, что от Месяца и его парней теперь, когда он прочитал письмо и все знает, просто так не отделаешься. Хочешь того или нет, придется тащить с собой эти сто килограммов сплошного дерьма, плюс его мордоворотов. — Не имею понятия, как устанавливать по мобиле адрес человека.
— Пархатый все устроит в три секунды, — улыбался Месяц. — Как только ты начнешь телефонный разговор, мы определим место положение Бобрика с погрешностью сто-двести метров. Надо только подсоединить твой мобильник к компьютеру, врубить систему глобального ориентирования и запустить специальную программу… Я сам в этом не очень волоку. Но Ландау все устроит. Как он объяснил, мобила — это передающее устройство. А передающее устройство можно запеленговать. Это — главный принцип. Нравится?
— Кто? — не понял Приз. — Этот евреистый хрен? Ландау?
— Принцип действия системы.
— Пошли все эти принципы заешь куда? В даль, — Краснопольский не уже не мог скрыть раздражения. — Все что я прошу: живого Бобрика на десять минут разговора. Потом делай с ним, что хочешь. Если по рукам, тогда работаем вместе. Ты как?
— Заметано, — кивнул Месяц. — Слово честного человека.
Он закрыл окно и постучал пальцем по стеклу наручных часов, мол, собирайтесь, время не ждет. Пора звонить нашему общему другу.
* * *
Мелодия телефонного звонка соткалась из темноты и кошмарного сна, в котором Бобрик бежал по краю обрыва, а за ним на полном ходу летел черный бумер с затемненными стеклами и номером, заляпанным грязью. Внизу отвесный склон, у подножья горы перекатывалась по камням неглубокая речушка. Спастись на своих двоих — шансов нет, нужно прыгать вниз, но и там ничего хорошего не ждет: только мелкая вода и острые камни. Бобрик остановился, оглянулся через плечо и замер от страха.
Бумер летел следом, стремительно сокращая расстояние. Времени на раздумье не оставалось, нужно прыгать вниз и будь, что будет. Мелодия телефонного звонка сделалась громче. Отгоняя кошмарное наваждение, Бобрик тихо застонал, не открыв глаза, сел на лежанке, протянув руку к самодельному столику в углу, нашарил трубку.
— Слушаю, — сказал он, не услышал своего голоса, откашлялся. — Слушаю.
— Здравствуй, Сашка, — незнакомый голос был едва слышен. — Я получил письмо. То самое письмо, которое твой друг оставил в Никольске у Марковны. И мне оно понравилось. Ошибок почти нет. Все гладко: по форме и по содержанию.
Бобрик так резво вскочил на ноги, будто под мягкое место подложили раскаленную сковородку. Он дико осмотрелся по сторонам. Наручные часы, которые он не снимал ни днем, ни ночью, показывали без четверти восемь. У противоположной стены на такой же лежанке, досматривала последний сон Ленка. Отвернувшись к стене, она накрылась с головой тяжелым от сырости ватным одеялом.
— Ты слышишь меня?
— Слышу, да, — тихо ответил Бобрик, решив про себя, что звонок раздался в самое неподходящее время, слишком рано, когда он не успел проснуться.
Бобрик пошарил ладонью по столу, перевернул пустую плошку и рассыпал колоду карт. Где-то здесь должен быть листок с записями. Элвис перед объездом накарябал на бумажке слова, несколько фраз, которые Сашка должен произнести. Но листок, разумеется, куда-то пропал. Бобрик, наклонившись, сунулся под лежанку, и там нет листка. Он постарался вспомнить устные инструкции Элвиса, но неожиданно для себя так разволновался, но забыл все на свете.
