— Господи, — прошептал Кегля. — Кажется, я его…
Из-под тряпок вылез Спартак, мелкий кот с остренькой мордочкой, черным пятном на белой спине и черным хвостом. Не испугавшись выстрела и незнакомца, Спартак посмотрел на Кеглю снизу вверх, раскрыл пасть в сладком зевке и сказал «мяу».
— Брысь отсюда, брысь, — прошептал Кегля, разглядывая нахального кота. — Тварь какая…
И снова ткнул палкой в груду тряпья. Если там и лежал человек, то Кегля неосторожным выстрелом мог кончить его. Отбросив палку в угол, он переложил ствол в левую руку, скинул с лежанки на пол телогрейку, ватное одеяло, под которым лежал еще один ватник. Странно… На кровати никого. Другая лежанка тоже пуста, на ней только раскрытая сумка из синтетической ткани, на дне которой несколько жухлых картофелин.
— Тут нет никого, — Кегля гаркнул так громко, чтобы его услышал босс. И закашлялся, чувствуя, что дыхания не хватает, глаза разъедает от дыма, а взгляд снова застилают слезы. — Все пусто…
Блин, тут просто дышать нечем, Кегля повернулся к двери, торопясь выйти на воздух, и вздрогнул от неожиданности. В двух шагах от него стояла девчонка лет двадцати, лицо бледное, перекошенное от злобы. В руках девчонка сжимала какую-то палку. За слоистым дымом не точно не разглядеть. Кегля не успел согнуть в локте руку, приподнять ствол пистолета, не успел защитить лицо. Лишь в последнее мгновение он понял, что девица замахнулась на него садовой лопатой.
Кегля сделал полшага назад, коротко вскрикнул и получил такой удар полотном лопаты по левой стороне лица, что перепутал ясный день с темной ночью. Опускаясь на колени, он дважды выстрелил в жестяную печку. Пули проделали в листовом железе две здоровые дыры, выбили густые снопы искр. Девица вмазала ему древком лопаты по шее, ткнула торцом в грудь, уложив уже потерявшего сознание Кеглю на пол.
Месяц вышел из камышей, вдвое сократив расстояние до дома. Он хорошо слышал слова Кегли, мол, в доме никого. Но через минуту там началась странная возня, ударили два пистолетных выстрела, и все стихло.
— Эй, Леха, ты как там? — крикнул Месяц. — Леха ты жив? Отвечай, мать твою. Не расстраивай меня.
Молчание. Из распахнутой двери, до которой оставалось полтора десятка шагов, валил дым, занавеска на окне зашевелилась. Месяц, повернув голову, увидел, что Зачес и Краснопольский медленно спускаются вниз по склону, все ближе подбираясь к дому. Они держат на прицеле второе окно, значит, мышеловка захлопнулась. Месяц, стер повисшую на правом веке дождевую каплю, вдохнул и, надолго задержав воздух в груди, сделал выдох. Дыхательные упражнения помогают снять волнение. Он плотно прижал к плечу приклад карабина, прищурил левый глаз.
— Бобрик, я знаю, что ты там. Выходи, — крикнул он. — Минута тебе на раздумье. Мы просто потолкуем. Все решим без крови. У тебя нет никаких шансов уйти. Ни единого. Я долго искал тебя, но рано или поздно мы должны были встретиться. Выходи, если ты мужчина, а сопля на заборе. Время пошло.
Глава одиннадцатая
Месяц про себя досчитал до ста, глянул в сторону. Зачес и Краснопольский, стараясь оставаться незамеченными, подобрались к избушке на расстояние десяти метров, встали за стволами деревьев. Занавеска на окне зашевелилась. Что ж, видит бог, Месяц дал этому отморозку шанс пожить еще немного.
— Я жду, Бобрик, — крикнул он. — Твой ход.
Дождь стучит по крыши, налетевший ветер захлопнул входную дверь, снова зашевелилась занавеска на окне. Эта сволочь даже не отвечает. Месяц нажал на спусковой крючок. Со звоном разлетелось окно. Он трижды выстрелил в закрытую дверь. Полетела щепа, сорвало поперечную перекладину, дверь развалилась на доски. Месяц нажимал на спусковой крючок, пока не расстрелял все десять патронов из магазина. Он вставил в направляющие новую снаряженную обойму. Если Бобрик еще жив, а он наверняка жив, потому что такие твари быстро не подыхают, пусть подумает о тех ужасных непоправимых ошибках, которые допустил в жизни. Если тепленьким Бобрика не взять, пусть сдохнет. От прямого попадания или срикошетившей пули. Месяц слышал, как Зачес пальнул в другое окно из помповика, с одного выстрела высадил раму.
Сделав несколько шагов вперед, Месяц снова выстрелил в темный дверной проем. Еще один шаг и один выстрел. Спешка сейчас не требуется. Бобрик наверняка ранен, но у него остался пистолет Кегли. Об этом нельзя забывать. Раненый зверь он хуже, он опаснее… Месяц не успел довести до конца свою мысль. Сверкнула молния, прокатился громовой раскат. В ту же секунду Месяц периферическим зрением он уловил какое-то движение справа.
Он повернул голову, увидел, как разошлись камыши, появилась человеческая фигура в длинной брезентовой куртке, лица, закрытого капюшоном, не разглядеть. В руках мужика двустволка. От неожиданности Месяц приоткрыл рот и опустил ствол карабина, решив, что это охотник в самый неподходящий момент выбрался из засады. Тряхнув головой, человек сбросил с головы капюшон. Теперь Месяц видел чумазую, перепачканную грязью и кровью физиономию Бобрика. Успел подумать, что Зачес с Краснопольским со своей позиции не видят этого сукина сына.
— Я здесь, Толя, — сказал Бобрик.
Противников разделяли метров десять, не больше. Бобрик не стал прижимать приклад к плечу и выцеливать свою добычу. Он знал, что с этого расстояния не промахнется, выстрелил от бедра дуплетом, нажав одновременно на оба спусковых крючка. Из стволов вылетели длинные снопы искр, от грохота выстрелов едва не заложило уши. Картечь ударила Месяца в бедра, сбила с ног. Пятясь задом, Бобрик исчез в камышах, будто его и не было.
Месяц увидел низкое серое небо и тяжелые облака, плывущие с севера. Он чувствовал онемение в груди и нестерпимый жар в бедрах, будто на ноги выплеснули кружку крутого кипятка. Не было сил позвать на помощь, не хватало дыхания, чтобы громко застонать.
* * *
Зачес и Краснопольский, услышав ружейные выстрелы, не поняли, кто стрелял и откуда. Зато они видели, как Месяц, отбросив карабин в сторону и подвернув ногу под себя, упал на траву. Низ живота и бедра залиты кровью. Зачес, не отрываясь, глядел на своего хозяина. Кажется, босс жив. Но вытащить его из зоны обстрела пока проблематично. Месяц, приподнял руки, опустил их на землю, зацепился за скользкую траву, стараясь перевернуться со спины на бок, но не смог.
— Спускаемся с той стороны, — сказал Приз.
Зачес двинулся первым, хватаясь одной рукой за стволы деревьев, ловко лавируя между кустов, он оказался у дальнего угла избушки. Краснопольский в фасонных ботинках с замшевым верхом на гладкой подошве разогнался слишком быстро. Чтобы не влететь лбом в стену, он выставил вперед ногу. Но рыхлая земля не удержала его веса, нога подломилась в лодыжке. Приз вскрикнул и опустился на землю. Попытался встать и едва сдержался, чтобы не застонать от боли.
— Черт, я ногу подвернул, — сказа он. — У меня хронический вывих. Старая травма.
— Ясный хрен, вывих, — кивнул Зачес. — Травма.
