– Вот как? Забавно.
– Действительно, забавно. Кстати, он звонил вам из колонии и написал несколько писем. А письма заключенных подвергаются цензуре. С некоторых снимают копии. Копия последнего письма у меня есть. Игорь сообщал вам, что скоро возвращается. Мой вопрос: он в гости не заходил?
– Нет, не заходил.
– Может быть, вы знаете, где его можно найти?
– Не знаю. Еще вопросы?
– Жаль, что вы не хотите мне помочь.
– Послушайте, я не знаю, где сейчас Игорь. Это правда. Но он не тот человек, которого вы ищете. Не тот. Его посадили четыре года назад. Незадолго до суда у Игоря обнаружили рак легких. Он садился в тюрьму, думая, что по болезни его скоро освободят, но отсидел весь срок, от звонка до звонка. Правда, в письмах оттуда, из колонии, он на здоровье не жаловался.
– Я ничего не слышал о болезни, – смутился Девяткин.
Лена наклонилась над столом и накорябала на листке бумаги несколько слов.
– Вот адрес и телефон профессора, который консультировал Игоря четыре года назад. Поговорите с ним.
Девяткин попрощался, взял костыль и захромал к двери.
Дом Нурбекова стоял на пересечении двух тихих улиц, застроенных новыми коттеджами. Радченко прошел в незапертую калитку, потрепал по голове мальчугана лет десяти. Мальчик сидел на траве и дергал за веревочку, привязанную к лягушачьей лапке. Увидев гостя через окно, на крыльцо вышла женщина лет сорока с неподвижным спокойным лицом. Гладкие темные волосы покрывала серая, в тон платью, косынка. Видимо, бывшая жена директора, решил Радченко. И, представившись неким Соколовым Андреем Матвеевичем, протянул хозяйке визитную карточку, многоцветную, с золотым тиснением. По опыту Радченко знал, что люди больше верят бумагам, даже самым никудышным, вроде этой карточки, чем словам. Визитка случайно завалялась в кармане. Она принадлежала бизнесмену, которого Радченко недавно защищал в суде.
Женщина повертела в руках карточку, дважды внимательно прочитала имя и телефон. Радченко сказал, что Фазиль Нурбеков нужен по личному и очень спешному делу. Видимо, дорогой костюм московского гостя, его манера говорить деловито и вежливо произвели впечатление.
– Фазиль к дяде полетел, в Самару, – ответила женщина. – Если он вам так сильно нужен, может быть, успеете его в аэропорту перехватить.
– Скажите, вы не видели у Фазиля толстую тетрадь серо-голубого цвета? Кожаный переплет, толстая такая? В московской гостинице он по ошибке взял мой ежедневник вместо своего. Кстати, мы с ним подружились.
– Как же, видела тетрадь. Он ее читал вечером. И все посмеивался.
– Он эту тетрадку дома оставил?
– С собой взял, – покачала головой женщина. – Это я точно помню. В чемодан положил выходной костюм, рубашки, разные вещи, которые я перегладила. А кожаную тетрадь в портфель сунул, сказал, в самолете почитает.
– Что ж, спасибо, – подавив вздох разочарования, произнес Радченко. – Вы меня очень выручили. Только одна просьба: не говорите мужу, когда он позвонит, что я заходил. Я, может быть, еще раз заеду, когда он вернется. Будет сюрприз.
Раздосадованный неудачей, Дима вернулся к такси и сказал водителю, чтобы гнал в аэропорт. По дороге сделал несколько звонков и узнал, что самолет на Самару задерживается с вылетом на час. До-бравшись до места, он выскочил из машины, ракетой влетел в зал и долго смотрел на табло, где было написано, что самолет вылетел десять минут назад.
Он расспросил девушку из справочной службы и убедился, что сообщение о задержке рейса оказалось ошибочным. Пассажир Фазиль Нурбеков прошел регистрацию при посадке на самолет. Следующий рейс до Самары ожидался завтра в девять тридцать утра.
Возвращаясь в город на том же такси, Радченко попросил водителя остановиться возле почты, вошел в отдельную кабинку, плотно прикрыл за собой дверь и набрал номер своего шефа. Трубку сняли только после десятого звонка. Дима поздоровался и пересказал события последних суток. Наступило долгое молчание.
– Вы меня слышите? – не утерпев, переспросил он.
– Я немолодой человек, но до сих пор слышу хорошо, – ответил наконец Юрий Семенович Полозов. – И вижу неплохо. А сказать мне нечего. Я просто не знаю, что говорить в таких случаях. Попробуй вернуть Дорис в Москву. Здесь ее будет ждать билет до Нью-Йорка. Это лучший способ спасти ей жизнь.
– Я уже пробовал уговаривать и так и эдак, – сказал Радченко. – Бесполезно. У нее развивается комплекс вины, она хочет найти эту чертову тетрадь и вернуть ее Грачу. Если убийство женщины в поезде как-то связано с Дорис, надо предпринять меры безопасности. Мы с Поповичем больше не будем пользоваться мобильными телефонами и Дорис попросим никому не звонить. Я свяжусь с вами через обычный междугородний телефон, который есть на почтах, вокзалах и в аэропортах. Но только в случае крайней необходимости.
– Да, так будет лучше.
– Мы планируем завтрашним утром вылететь в Самару. Билеты я заказал. Постараемся найти Нурбекова, который остановился у дяди, заберем дневник и вернемся в Москву.
– Нурбеков скажет, что этого дневника в глаза не видел, или вообще не станет с тобой разговаривать, или просто пошлет подальше.
– Тогда я предложу за дневник приличную цену, от денег он точно не откажется, – ответил Радченко. – У меня с собой кредитная карта, на ней деньги, что выделены мне на непредвиденный случай. А вы включите эти расходы в счет спонсора Дорис. Как вам такая идея?
– Что ж, попробуй купить тетрадку, если иначе не получится, – согласился Полозов. – Только очень не разгоняйся. Будь экономным мальчиком, все-таки деньги не государственные. Все. Будь здоров.
Второй звонок Радченко сделал жене Гале и сказал, что его командировка затягивается, но ненадолго, буквально на один-два дня. Уже послезавтра он будет в Москве и расскажет то, чего не успел рассказать перед отъездом. Тут у него много работы, а чтобы друзья и коллеги не доставали телефонными звонками, он отключит мобильный. Поэтому, собственно, и звонит. Предупредить.
– Дима, что-то мне не нравятся твои срочные командировки, – ледяным голосом проговорила Галя, – эти разъезды по стране… Ты адвокат, а не коммивояжер. Ты должен работать с бумагами, встречаться с подследственными, выступать в суде. Вместо этого ты мотаешься где-то, впутываешься в какие-то опасные авантюры… И еще отключаешь телефон, чтобы не смогли узнать даже места, где ты сейчас есть. Больше ничего не хочешь сказать?
– Чего тут говорить? Я занимаюсь скучным делом. Работаю в архиве, сдуваю пыль с бумаг.
– Возможно, твое дело не такое уж скучное, – неожиданно выпалила Галя. – Накануне наша общая знакомая видела тебя на вокзале с очень симпатичной молодой женщиной. Вы садились в поезд. Дима, может быть, нам пора объясниться?
– Эта женщина – свидетель защиты, – без запинки ответил Радченко. – Она помогает мне разобраться в деле.
