Человек открыл окно, чтобы легче дышалось, не снимая плаща, снова сел в кресло и, глотая пива и картошку, следил за агонией своей жертвы. Он скурил две сигареты почти до самого фильтра. Один из окурков погасил о переносицу лежавшего на полу Блинова.
Покончив с пивом, убийца дважды выстрелил в голову своей жертвы с близкого расстояния. Пистолет без глушителя, кожу Блинова прожгли частички пороха. Никого из соседей ночные выстрелы не разбудили. Затем преступник поднял трубку телефона, стоявшего тут же, на столике, и позвонил Ануфриеву. Закончив разговор, вышел в прихожую и наткнулся на Чеснокову. Не решился стрелять, боялся наделать слишком много шума. Сходил на кухню, вытащил из-под мойки разводной ключ и кончил дело парой ударов по голове. Подумал и перетащил тело в ванную комнату. Не понятно почему. Возможно, не хотел, чтобы к утру у соседей снизу на потолке образовалось багровое пятно. Ушел, захлопнув за собой дверь.
Оперативники выломали ее вместе с косяком, они ворвались в квартиру с часовым опозданием, когда убийцы след простыл. На лестнице собрались проснувшиеся соседи. Колчину осталось осмотреть следы преступления, теперь не представлявшие большого интереса. Ясно, что эти свидетели уже никогда не заговорят.
Колчин наклонился, поправил распахнувшийся халат так, чтобы он закрывал бледные бедра Чесноковой, застегнул две пуговицы на груди. Он вышел из ванной, прошел на кухню. Открутив вентиль крана, налил большую чашку воды и выпил ее, но жажда не унялась. Колчин попил чая из носика заварочного чайника, сел на табурет у стола, привалившись спиной к стене. По воздуху плавали клубы табачного дыма. Два оперативника, одетые в штатское, стояли у открытого окна. Мрачные, с серыми лицами, они смолили сигареты и почему-то разговаривали шепотом. В том, что все прошло не так, как планировали, нет их вины. Колчин от нечего делать разглядывал разномастные пустые бутылки из-под иностранных ликеров и вин, для красоты выставленные на кухонных полках. На табурете в темном углу сидел Решкин. Чтобы чем-то себя занять, он тасовал замусоленную колоду карт.
Мобильный телефон зазвонил в тот момент, когда звонка ждешь меньше всего.
– Майор Колчин? – голос был незнакомым.
– Точно.
– Это старший оперуполномоченный капитан Павел Зуев. Звоню по поручению майора Варенцова. Он сейчас дом осматривает. У меня плохие новости.
– Подождите минуточку.
Колчин поднялся с табуретки, проскочил коридор, зажег свет в гостиной, где никого не было, плотно прикрыл дверь.
– Говорите.
– Мы сунулись в этот чертов дом, – сказал Зуев. – Света не было. Даже керосиновая лампа не горела. Но нас там ждали. По документам некие Ануфриев и Морозов. Они отстреливались, как сумасшедшие. Мы сразу же налетели на пули. Хорошо хоть среди наших никто не пострадал. Короче, не было шанса взять этих парней живыми. Оба убиты.
– Они были нужны живыми. От мертвых толку мало.
– Я же говорю, не было шансов взять хотя бы одного из них. Эти гады, засевшие в доме, видно, накачались какой-то хренотой, героином или другим дерьмом. Настоящие психи. Палили в белый свет, как в копеечку.
– Черт побери, – Колчин дал отбой, положил трубку в карман.
Прокурорских и ментов он решил не дожидаться, подумав, что никакой надобности в его присутствии нет. В квартире четыре сотрудника ФСБ, во всех деталях и так разберутся. Он поманил Решкина пальцем и следом за ним вышел из квартиры.
* * *
Колчин следом за Олегом Решкиным вошел в гостиничный номер, закрыл дверь на ключ, миновав крошечный холл, остановился на пороге комнаты.
Слишком много неприятностей выпало на одну ночь. Вздохнув, Колчин повесил плащ на вешалку, скинул ботинки. Подошел к окну и отдернул занавески, на город мутной волной наваливались дождливые предрассветные сумерки. Сев в кресло, поставил на журнальный столик портативный компьютер, подключил к нему мобильный телефон, заглянул в ящик электронной почты.
Есть одно сообщение, отправленное из Москвы вчера в девять вечера. При помощи специальной программы Колчин перевел набор цифр в текст, пробежал глазами строчки и стер письмо. Ничего интересного. Решкин, даже не сняв ботинок, развалившись на кровати, закурил.
– Ты не ошибся? – спросил Колчин.
– Слушай, я не мальчик, – Решкин пыхнул дымом. – В таких вещах я не ошибаюсь. Сто процентов – это он.
Задумавшись на минуту, Колчин набил на компьютере сообщение в центр. Текст заканчивался словами: "Специалистами ФСБ был прослушан разговор между Ануфриевым и неустановленным лицом. Лейтенант Олег Решкин утверждает, что голос человека, звонившего Ануфриеву, принадлежит Николаю Николаевичу Маркову. Этого человека Решкин допрашивал в следственном изоляторе города Краснодара. Как вам известно, Марков совершил побег из автозака, перевозившего его на вокзал для этапирования в Москву. Уверен, когда наши эксперты получат возможность сравнить аудио записи допросов, сделанные в краснодарском СИЗО с записью ночного телефонного разговора, они придут к тем же выводам, к каким пришел лейтенант Решкин.
Если выводы лейтенанта верны, а голос действительно Маркова, то вполне обоснована следующая версия. Оказавшись на свободе, именно он при помощи сотрудников криминальной милиции Блинова и Ануфриева организовал и осуществил похищение Максима Сальникова. Позже, когда милиционеры «засветились» на продаже ворованного джипа, Марков решил ликвидировать их. Марков полгода назад был замечен в ресторане одного из самых роскошных курортов Германии Баден-Бадена в обществе некоего Вахаева. В свете этих событий первоначальная версия о похищении Максима Сальникова с корыстными целями представляется мало убедительной и необоснованной". Колчин зашифровал сообщение и отправил в Москву.
Решкин подскочил с кровати и начал расхаживать по комнате от окна до двери и обратно.
– Так я и знал, что ни хрена не выйдет, – бросил он на ходу. – Чувствовал, что мы не возьмем этих парней живыми. Вот и говори после этого о том, что у людей нет шестого чувства. Черт…
Решкин помолчал пару минут. Он пыхтел сигаретой и, отвернувшись в сторону, наблюдал, как по стеклу ползут дождевые капли.
– Сегодня мы уезжаем обратно в Москву, – сказал Колчин. – Больше нам нечего здесь делать.
– Поедем, какого хрена, – отозвался Решкин, нервное напряжение последних часов сменилось безразличием и сонливостью. – Раз все провалилось, чего тут высиживать?
Колчин не ответил. Он задумчиво тер ладонью подбородок, раздумывая над тем, когда лучше принять душ и побриться. Прямо сейчас или после пары часов освежающего сна.
– Тут такая проблема, – Решкин на секунду задумался. – Короче, я рано женился и развелся тоже рано, теперь у меня ребенок семи лет, мальчишка. Моя бывшая жена Рита переехала в Москву, выскочила замуж за одного коммерсанта. На мой взгляд, он полное ничтожество. Но Ритка, что-то в нем нашла. Толстый кошелек наверное. Так вот, я разговаривал по телефону в бывшей женой. Она очень просила, чтобы я первого сентября пришел к школе. Сын пойдет в первый класс. Я, не подумав, согласился. А потом решил, что там мне лучше не появляться. Все родители придут расфуфыренные, все из себя такие модные, а меня даже костюма нет, чтобы на людях появиться. Времени на сборы в Москву у меня не было. Покидал в сумку, что под руку попалось. Ну, в чем я приду? В старых джинсах и свитере с дырками на локтях?
