– Так точно, – ответил Беляев.
– Перед приездом тетки разденьте нашего покойника догола, все с него снимете, до последней нитки, зажгите яркий свет, – продолжил Антипов. – Темнова должна увидеть своими глазами, что на теле племянника нет предсмертных побоев. Отсутствуют кровоизлияний, синяки, царапины, следы инъекций. Только странгуляционная борозда на шее, оставленная петлей. Отдельно сложите одежду. Ну, какие тряпки на нем были? Костюм, рубашка, майка трусы. Сделайте так, чтобы тетка внимательно осмотрела эти вещи. Пусть убедиться, что на одежде нет пятен крови.
Минута тишины, и Антипов снова заговорил. Колчин и Беляев, переглядываясь, ловили слова генерала.
– А первым делом пусть Темновой покажут предсмертную записку племянника. Вот с этого и надо начать, с записки. Когда тетка уедет, отправьте этого висельника на нашу служебную квартиру на Дмитровском шоссе. Два наших парня будут оставаться при Истомине до двадцать четвертого октября. То есть до того времени, когда все закончится. Потом покойник воскреснет. В случае успеха, с ФСБ мы как-нибудь объяснится. В конце концов, одно дело делаем. Вам все ясно?
– Ясно, – ответил Беляев.
– Если наша затея не сработает, знайте, что вас двоих вычистят из разведки и отправят в какой-нибудь далекий северный город, – добавил Антипов. – Будете там стоять на перекрестках, осенью и в лютую стужу дорожное движение регулировать. Палками махать. С меня-то спрос не велик, свою пенсию я давно выслужил.
Упомянув о пенсии, Антипов горько вздохнул.
– Помните, все должно быть вот так.
Генерал выставил вперед руку, сжал кулак и поднял большой палец.
Москва, Лефортовский судебный морг.
20 октября.
Процедура опознания вещей и непосредственно трупа Романа Истомина заняла не более получаса. Елену Ивановну Темнову, плотную женщину невысокого роста, одетую в черный плащ, повсюду сопровождал подполковник Беляев. Переодетый в синий прокурорский мундир, он держался сухо, по-деловому. Всем своим видом показывая, что его рабочий день давно закончился и задерживаться в помещении морга его заставляет вовсе не человеческое сострадание, а неприятные служебные обязанности.
Для начала Беляев провел Темнову в просторный кабинет дежурного судебного эксперта, где на столе разложили вещи покойного племянника: пиджак, брюки, рубашку, башмаки и белье. На соседнем столе лежали бумажник Истомина, пухлый от мелких денег, ключи от квартиры и две квитанции из химчистки.
Беляев, позевывая, сел за стол, заполнил бланк протокола. И скучным невыразительным голосом зачитал опись вещей, предъявленных для опознания. Роль понятых выполняли переодетые санитарами морга Колчин и лейтенант внешней разведки Ваня Жиров.
При жизни племянника тетка не испытывала к нему теплых чувств, считая Романа человеческим отбросом, распущенным малым, пропивающим молодую жизнь. Но сегодня, в этот трагический день, неожиданно для самой себя Темнова дала волю эмоциям. Она плохо соображала, чего добивается строгий мужчина в синем мундире, долго теребила в руках квитанции из химчистки, силясь разобрать на них написанную от руки фамилию «Истомин». Но глаза туманили нежданные слезы, а буквы двоились перед глазами.
Женщине никто не предложил стул, не спросил о самочувствии. Она стояла посередине большой комнаты, комкала в руках бумажки и ждала, когда прокурор закончит чтение и можно будет хоть одним глазком взглянуть на мертвого племянника. Но прокурор оказался дотошным сухим чиновником, законченной сволочью, которой бог на место человеческого сердца вложил уголовно-процессуальный кодекс. Он заставил Темнову осмотреть, ощупать руками каждую тряпку, каждую вещь, будто это ощупывание и осмотр штанов и пиджака могли воскресить бедного Рому.
Санитары в белых несвежих халатах, видимо, пьяные, стояли по правую руку Темновой, скалились и кивали головами. Когда Темнова была готова закипеть от возмущения, прокурор дал ей и понятым расписаться в протоколе.
– А можно мне забрать ключи от его квартиры? – спросила Темнова придушенным тихим голосом. – Понимаете, предстоят большие траты… Ну, похороны, поминки. Я не могу взять на себя эти расходы. А деньги Ромочка хранил у себя дома. Поэтому ключи мне…
Прокурор даже не дослушал, оборвал на полуслове.
– Вещи и справку о смерти получите завтра утром. С девяти. Не забудьте паспорт.
– Скажите, а как все это произошло? Как это случилось?
– Он повесился, – коротко ответил прокурор. – На веревке? – тупо переспросила Темнова.
– Да, на капроновой веревке. С результатами вскрытия вас ознакомят уже завтра. Но от себя могу сказать: смерть была не насильственной. Он сам захотел уйти из жизни.
Прокурор поднялся со стула, собрал бумажки в папку. Длинным пустым коридором повел Темнову и понятых неизвестно куда. Женское сердце сжималось от страха, Темнова жалела, что, поддавшись минутной слабости, согласилась опознать тело Романа поздним вечером. Нужно было отложить все до утра, тем более что ключ от квартиры прокурор так и не отдал. Наконец, остановились перед какой-то дверью, прокурор пропустил Темнову вперед.
Женщина вошла в холодное, пропахшее формалином помещение, освещенное яркими лампами. В их свете живое человеческое тело приобретало синеватый мертвенный свет. Посередине комнаты стоял железный стол на длинных ножках с колесиками. Под простыней угадывались контуры человеческого тела. Возле стола топтался еще один санитар, тоже пьяный к вечеру, как и все санитары. Этот тип поверх грязного халата надел еще черный клеенчатый фартук.
Темнова, нутром поняв, что от нее требуется, встала у изголовья стола. Санитар в фартуке, сдернул простынку. – Узнаете ли в этом человеке, – прокурор глубоко, с чувством зевнул, – вашего племянника Истомина Романа Олеговича?
Слезы уже не застилали взгляд Темновой, глаза оставались сухими, а сердце билось ровно и спокойно. Но в это мгновение женщина испытала легкое головокружение. Нет, окаменевшее лицо мертвого Романа, чистое, не обезображенное синяками, испугало ее. Но Темнова испытала глубокое душевное неудобство похожее на стыд при виде голого мужского тела. Хоть бы ей одно лицо показали. А то разложили Ромку голяком на столе. Любуйся, тетя.
Темнова кивнула головой, опустила глаза и отвернулась. Она хоть и родная тетка Истомину, но дико, неловко в присутствии чужих людей смотреть на лобок, на половые органы покойного племянника. Невольно она успела обратить внимание лишь на синюю полосу на шее Романа и еще на бирку с номером, привязанную к большому пальцу правой ноги.
Санитар в фартуке набросил простынку на труп.
– Можно везти его на вскрытие? – спросил он у прокурора. – А то время уже того… Поджимает. Мы ведь тоже люди. До ночи тут торчать…
– Да, вези, – поморщился человек в синем кителе.
Санитар схватился за ручки стола и покатил его. Заскрипели колесики. Кто-то распахнул дверь. Темнова вздохнула с облегчением, когда санитар вывез стол из помещения. Прокурор быстро заполнил новый бланк протокола, вручил Темновой ручку и показал, где расписаться. Затем протокол подписали понятые. На сем процедура опознания была завершена. Мужчина в кителе взглянул на часы, давая понять, что прокуроры тоже люди.
