До санатория добрались к вечеру, когда солнце клонилось к закату.
От долгого неподвижного сидения в «Волге» ноги Миратова так затекли, что он чуть не свалился в овраг с подвесного моста. Дорогой майор исчерпал тот малый заряд оптимизма, что еще оставался в нем после бессонной ночи и долгого жаркого дня, мокрая от пота рубашка прилипла к спине. Колчин выглядел бодрее, но по походке было заметно, что и он немного выдохся.
После долгих расспросов нашли наконец директора санатория Руслана Деева и администратора, сухопарую пожилую женщину Марию Константиновну Кулькову, в белом застиранном халате.
Кулькова прошедшей ночью дежурила во втором корпусе. Директор, низкорослый очень подвижный человек с пышными черными усами, суетился, нервно махал руками. Он был совершенно подавлен, до икоты напуган тем, что его скромную здравницу посетили не какие-то там местные менты, свои ребята, падкие до дармового угощения, а серьезные, ответственные люди из ФСБ. Один, с черной ушибленной рукой, так и вовсе из Москвы прибыл. Эти шутить не будут. Значит, ночная кража — дело серьезное. А кто виноват? На кого всех собак повесят? На него, на Деева. Так недолго и теплого места лишиться.
Директор проводил высоких гостей и старуху-администратора в свой рабочий кабинет, даже рискнул предложить сотрудникам ФСБ самого лучшего вина и свежего шашлыка. Но получил короткий сухой отказ, после чего еще сильнее занервничал.
— Это она недоглядела, — скороговоркой повторял Деев, с укором глядя на Кулькову. — Оставила пост без присмотра. Куда ты ночью ходила?
Кулькова, испуганно вжавшись в стул, часто моргала, но вопросы директора оставляла без ответа. Наконец она подняла выцветшие глаза. Посмотрела на Колчина, угадав в нем самого главного начальника, и сказала:
— До половины второго я сидела за столом в холле. А потом пошла вздремнуть. Сон сморил. Моя вина. Недоглядела...
— Вот видите, она спала! — взвился Деев. — Оставила вверенный ей пост. Представляете, с кем мне приходится работать!..
— У вас тут часто подобное происходит? — угрюмо спросил Миратов. — Часто людей обворовывают?
— Бывает, — кивнул Деев, но тут же спохватился. — Не так чтобы очень часто... Так, время от времени. Воруют во всех здешних домах отдыха и санаториях. Во всех без исключения. В этом году курортников мало, доходы у местных мизерные. Нет денег даже забор починить. Поголовная безработица... Да и на отдых люди разные приезжают. Но среди персонала воров нет. Все, как на подбор, люди грамотные, порядочные...
Колчин вытащил из папки бумажный лист с фотороботом Стерна, составленным со слов Анисимова, протянул директору.
— Вспомните хорошенько. Возможно, этого человека вы видели вчера или позавчера? На правой руке заметные татуировки. Средневековый шлем и рука, скованная кандалами. Рост около ста восьмидесяти. Лет сорок или чуть больше. Среднего телосложения.
Деев прищурил глаза, всматриваясь в изображение, затем отрицательно помотал головой. Колчин передал фоторобот Кульковой.
— Нет, не видела, — сказала пожилая женщина.
— Где она могла этого типа видеть! — усмехнулся Деев. — Разве что во сне приснился.
Женщина вытащила из рукава платок и заплакала.
— Поступим так, — обратился к Дееву Колчин. — Мы переговорим с потерпевшими. А вы обойдете всех сотрудников санатория, покажете им фоторобот. Может, кто-то вспомнит. Далее... Составьте список отдыхающих, у кого вчера закончились путевки. Мне нужны имена тех, кто уехал из санатория. Договорились?
— Договорились.
Деев облегченно вздохнул и резво вскочил с кресла. Его энтузиазм и желание оказать посильную помощь сотрудникам ФСБ не знали границ.
Глава двенадцатая
В номере Игоря Куприянова пахло застарелым перегаром, потом, женскими духами и еще какой-то вонючей мазью.
После вчерашнего долгого ожидания милиционеров у подвесного моста внешность Куприянова сильно изменилась. Физиономия и руки сделались огненно-розовыми, будто их обварили крутым кипятком из чайника. Грудь, живот и безволосые ляжки светились молочной белизной. Куприянов сидел на диване в одних плавках, по грамму выдавливал из тюбика крем и втирал его в обожженную кожу.
Рядом с Игорем устроилась его юная подружка — Света. Она нервничала, боясь, что эти мужики из ФСБ спросят ее паспорт и поймут, что имеют дело с несовершеннолетней девчонкой.
— Вспомните, ночью, когда вор забрался в номер, вас ничто не потревожило? — спросил Миратов.
Девчонка хотела что-то пискнуть, но Куприянов толкнул ее локтем в бок. Мол, без сопливых разберемся.
— Я уже десять раз пересказал эту историю милиционерам. Они все записали. И что? Снова будем ту же пластинку крутить: шла баба с тестом, упала мягким местом...
На скулах Миратова заиграли желваки. Он хотел было выдать крепкую тираду, но посмотрел на девушку и воздержался от резких выражений.
— Слышь, ты, умник чертов! — сказал он зловещим шепотом. — Когда к тебе приходят люди из ФСБ, веди себя с ними вежливо. У тебя паспорт сперли. Если его завтра найдут рядом с криминальным трупом, тебе придется отдыхать уже в другом месте. Я задержу тебя как подозреваемого на десять суток. Будешь сидеть в камере, где и ночью жара сорок, народу битком, а среди сокамерников — сифилитики и туберкулезники. Там ты быстро научишься хорошим манерам.
— Извините. — Куприянов отложил тюбик с кремом. — Простите, пожалуйста. Я просто на солнце перегрелся. Сам не пойму, что со мной. Я ведь пострадавшая сторона. Этот вор или воры наказали меня на шестьсот баксов плюс рубли. И у соседей четыре сотни зеленых увели.
— Ну вот и рассказывай, как было дело! Без выкрутасов!
— Преступники действовали бесшумно. Как говорится, на высоком профессиональном уровне. Когда в двух шагах от тебя спят люди, обчистить их до нитки... Это, знаете ли, высокое мастерство нужно. Не каждому дано. А мне вот теперь сидеть без денег. Перевод из Москвы придет только через два дня.
— Ну, не все так плохо, — усмехнулся Колчин. — Можно сдать посуду. Два дня на этих запасах можно продержаться.
Он кивнул на батарею пустых бутылок, расставленных на подоконнике и на полу возле балконной двери.
— Шутить изволите, — шмыгнул красным носом Куприянов. — А мне вот совсем не до шуток!
Колчин показал листок с фотороботом потерпевшему. Куприянов долго разглядывал рисунок. Руки его дрожали. Видимо, он все же изменил данному самому себе слову не пить портвейн местного производства.
— Что-то знакомое, — наморщил лоб Куприянов. — Где-то я его видел. Кажется, вчера. Точно, видел. Нет, не могу вспомнить. На этих фотороботах все морды одинаковые. Как блины у моей тещи. То есть у бывшей тещи. Я в разводе...
Помянув тещу, Куприянов покосился на юную подружку. Та, притихшая и робкая, сидела на диване, как отличница на экзамене. Колени плотно сдвинуты, глаза внимательные, лицо напряженное. Колчин подумал, что девчонке нет восемнадцати, а сам пострадавший — редкая сволочь, но сейчас углубляться в эти детали не имеет смысла.
