Устроившись на заднем сиденье, он раскрыл газету.
Москва, Люблино. 27 июля
Стерн велел водителю остановиться возле продуктового магазина «Ветеран», вышел, долго блуждал между серыми кирпичными пятиэтажками, пока не решился спросить дорогу у попавшийся навстречу старухи.
Через десять минут он остановился перед распахнутыми настежь воротами, над которыми висела покосившаяся набок вывеска: «Пункт приема вторичного сырья». Грязи во дворе — как на городской свалке.
Слева какие-то приземистые одноэтажные постройки с темными запыленными окнами. Справа по всему периметру бетонного забора высились груды пластмассовых ящиков, почерневшие доски, пустые бочки, сетки, набитые истлевшими газетами. Стерн вошел в ворота и направился в дальний конец двора. Стараясь не ступать в глубокие лужи, он благополучно добрался до крыльца, потянул на себя обшарпанную деревянную дверь.
В квадратной комнате за прилавком, уставившись в допотопный черно-белый телевизор и положив ноги на ржавые напольные весы, сидел молодой кавказец в синем рабочем халате. На стене за его спиной висела табличка «Прием стеклопосуды». При появлении гостя приемщик молча посмотрел на Стерна, видимо ожидая каких-то объяснений.
— Мне нужен Тимур Ангуладзе. — Стерн оперся ладонями на прилавок.
— А ты кто такой? — угрюмо спросил кавказец.
— Я от Зураба. За посылкой.
Человек выключил телик, проворно поднялся со стула. Улыбнувшись, поманил Стерна рукой.
— Пойдемте со мной, пожалуйста. Вот сюда.
Стерн прошел за прилавок, следуя за приемщиком, миновал коридор. Стал спускаться по вытертым каменным ступеням вниз. Здесь было так темно, что Стерн шел медленно, держась за перила, боясь оступиться. Оказавшись в подвале, миновали крошечную подсобку, прошли в комнату со стенами из силикатного кирпича.
— Подождите минутку. — Приемщик убежал звать хозяина.
Сунув в рот сигарету, Стерн прикурил и стал разглядывать помещение. С потолка, украшенного разводами протечек и ржавыми пятнами, свешивалась пыльная лампочка. Посредине комнаты кособокий стол с исцарапанной столешницей. Вдоль стен громоздились ящики с пустыми бутылками, тюки с какими-то тряпками, стянутые веревками пачки старых газет. Пахло крысиным дерьмом, гнилью и могильной сыростью.
Стерн успел неторопливо выкурить сигарету, когда наконец появился Ангуладзе. Хозяин пункта вторсырья, степенный седовласый грузин лет пятидесяти, был одет так, словно собрался на большое торжество. Дорогой темный костюм, светлая сорочка, галстук, на запястье часы на золотом браслете.
Не протягивая Стерну руки, грузин остановился возле двери, оглядел гостя с головы до ног. Его глаза оставались подозрительными, недоверчивыми.
— Я от Зураба, — повторил Стерн.
Ангуладзе глянул на приемщика, перевел взгляд на Стерна.
— Зураб должен был мне кое-то передать. На словах.
Стерн шагнул к хозяину, приблизив губы к его уху, пошептал несколько слов и цифр — пароль, без которого Ангуладзе не принимал гостей. Лед недоверия растаял.
— Хорошо.
Хозяин улыбнулся, протянул руку и крепко тряхнул ладонь Стерна.
— Тогда приступим. Руслан, принеси!
Приемщик кивнул головой, шмыгнул в дверь.
— Я не достал карабины СКС, которые просил Зураб, — сказал Ангуладзе. — Но есть кое-что не хуже, чем СКС. Ты будешь доволен.
Через пять минут явился приемщик Руслан с большой спортивной сумкой в руке. Поставив ее на стол и расстегнув «молнию», стал выкладывать товар на столешницу. Четыре ТТ, два браунинга «Эйч Пи» девятого калибра, два пистолета чешского производства «ЧЗ-85». К каждому пистолету по три уже снаряженных обоймы и две фабричных коробочки с патронами. Два десятизарядных карабина «Сайга» первой модели с нарезным стволом под патрон калибра семь шестьдесят два.
— Один к одному автомат Калашникова. — Ангуладзе провел пальцами по ствольной коробке карабина, выполненной из натурального дерева. — Только нельзя стрелять очередями. Прицельная дальность без оптики — триста метров.
— Мне знакома эта модель, — сказал Стерн.
— Это я распорядился спилить и заполировать приклады, — сказал Ангуладзе. — Теперь карабины не такие длинные и свободно умещаются в спортивной сумке.
Он поднял карабин, направив ствол в стену: правая рука легла на ложе, указательный палец на спусковой крючок. Левая ладонь снизу поддерживала ствольную коробку. Ангуладзе положил карабин на стол, стал вертеть в руках браунинг.
— Родной, бельгийский, — сказал хозяин. — Доставили контрабандой. Калибр девять миллиметров, в магазине тринадцать маслят. Стреляет самовзводом. А это «ЧЗ-85». Ну, тут и говорить нечего. Легендарная модель. Девятый калибр. Удобно стрелять с левой руки, потому что флажки предохранителя с обеих сторон. Магазин на пятнадцать патронов...
— Да, вещь хорошая, — согласился Стерн.
Ангуладзе положил пистолет на стол, пригладил ладонью седую шевелюру. Стерн взял браунинг, оттянул затвор, снял ствольную коробку. Вытащил и внимательно рассмотрел возвратную пружину. Затем изучил боек, вытащил обойму из рукоятки. Хозяин не врет, стволы новые, как говорится, муха не сидела.
Стерн собрал пистолет и положил его на стол.
— Отличные пушки, — подвел итог Ангуладзе. — Лучшего товара в Москве не найдешь.
— Пожалуй, мне это подойдет. Сколько за всю музыку?
Ангуладзе назвал цену. Но тут же поднял палец кверху, словно хотел этим жестом предотвратить возможные возражения или торг.
— Дороговато? — Грузин, хитро прищурившись, заглянул в глаза покупателя. — Согласен, деньги немалые. Но цены на оружие в Москве всегда были высокими. Кроме того, я рискую своей задницей. А стволы того стоят. Это чистые, нигде не засвеченные пушки. Очень качественные. Чис-ты-е.
Последнее слово Ангуладзе произнес по слогам. Стерн, сохранявший каменное выражение лица, молча кивнул.
— Я вернусь вечером, с шести до семи, — сказал он. — Заплачу деньги и заберу товар.
— Добро. Жду до семи. Но завтра товар уйдет.
Ангуладзе протянул Стерну широкую волосатую ладонь, скрепляя будущую сделку рукопожатием. Через пять минут Стерн вышел из ворот, поймал такси и попросил водителя отвезти его на Цветной бульвар, к цирку. Свободного времени впереди много, надо себя чем-то занять.
Глава четырнадцатая
Москва. Проспект Вернадского. 27 июля
Павел Клименко просматривал электронную почту четыре раза в день, в строго установленное время. Вот и сегодня он вышел из ванной комнаты, глянул на настенные часы и как был, в одних трусах, сел к портативному компьютеру. Ровно полдень, значит, пора немного поработать. В ящике электронной почты уже накопились какие-то объявления и прочая чепуха.
