— Он в городе, — уверенно твердил Антипов. — Он там. Иначе зачем он, по-твоему, приехал в Чебоксары, снял дом? Чтобы сразу же смотать удочки? Глупо.
— Мои парни делают все, что могут, — ответил Шевцов. — Если Стерн действительно в городе, его возьмут сегодня или завтра. Чебоксары — не Москва. Там трудно залечь на дно и надолго затаиться.
Закончив разговор, Антипов снова закурил сигарету, уже из новой пачки, встал из-за стола и принялся расхаживать по кабинету.
Если бы Трещалов в своей записке не написал, что цвет крыши — желтый, Стерн уже коротал время в тюремной камере. Эта проклятая желтая крыша спутала все карты, сбила со следа. Хорошо хоть Антипов не поторопился отозвать Колчина и Буряка из Польши. Видимо, та единственная ниточка, что ведет к Стерну, все-таки проходит через Варшаву.
Телефон спецсвязи снова ожил.
Антипов вернулся к столу, снял трубку. На проводе — Шевцов, разговор с которым они закончили всего десять минут назад. Еще не подошло время для новой беседы. Значит...
— У меня новости, — сказал Шевцов. — Черт побери!..
— Ну, что случилось? Взяли его?
— Не взяли, но известия потрясающие.
— Давай, Палыч, не тяни кота за хвост, — попросил Антипов.
— Нет, я должен лично... Через полчаса буду. Машину уже вызвал.
— Давай приезжай быстрее! — Антипов бросил трубку.
Глава одиннадцатая
Чебоксары. 16 августа
Нина Ричардовна Альтова, директор «Амфоры», не использовала два отгульных дня и появилась на службе раньше срока. Неприятности начались, как только она переступила порог кабинета и натянула рабочий халат.
Заместитель Рябов, сдававший дела, сообщил, что два дня назад под вечер в третьем складе сгорел распределительный электрощит. Складской мастер в отпуске, вчера пришлось вызывать аварийную бригаду из городской энергослужбы. Мастера посмотрели на сгоревшее оборудование и уехали, сказав, что вернутся только через три дня. Сейчас, дескать, у них нет какого-то силового кабеля.
Почти двое суток весь третий склад лишен электричества, а значит, и холода. Погода жаркая. Через вентиляционные короба теплый воздух с улицы поступает внутрь складских помещений. И быть бы беде. Но расторопному и сообразительному Рябову удалось выйти из трудного положения. Свиные туши и полутуши, хранившиеся на третьем складе, раскидали по пятому и второму складу, нашли свободные площади. Когда электрощит починят, можно сделать рокировку, перенести мясо на прежнее место.
— А что же вы-то раньше вернулись? — Рябов решил свернуть со скользкой производственной темы на личные вопросы. — Сестра поправляется?
— Вашими молитвами, — сухо ответила Альтова.
Нина Ричардовна неожиданно вспомнила приятного мужчину, который подарил ей французские духи, названные в ее честь. И заволновалась.
— А как мороженый окунь? — спросила она. — На третьем складе шесть с половиной тонн окуня в брикетах.
— Как раз два дня назад, перед тем как электрощит накрылся, приезжал тот мужик, как бишь его... Ну, владелец рыбы. Раньше срока он вывез четыре тонны. А остальное обещал забрать через пару дней. Он бы сразу все забрал, но ключи от пятой камеры у вас остались...
— Что ты хочешь сказать? — не поняла Альтова.
— Ну, что две с половиной тонны окуня как лежали, так и лежат в пятой камере... Потому что ключи от нее не нашли.
— Как это не нашли ключи? — сверкнула глазами Альтова.
Рябов попятился, он недолюбливал свою начальницу за властный, крутой нрав, за то, что директор за словом в карман не лезла, могла и обложить по полной программе.
— Я же тебе перед отъездом пять раз повторила, что ключи вот здесь. — Альтова постучала тяжелым кулаком по столешнице. Жалобно звякнул чернильный прибор. — Во втором ящике сверху ключи.
— Виноват, запамятовал. — Рябов почувствовал, что желтый в горох галстук давит шею, и ослабил узел. — Столько дел, что всего и не упомнишь.
— Если у тебя память как у бабы, заведи книжку и пиши все на бумаге. Черт бы тебя... Ведь окунь потек за два-то дня.
— Ничего, Нина Ричардовна, — задергался Рябов. — Мы сейчас эту чертову рыбу быстренько перетащим на пятый склад. Там она снова подмерзнет. Клиент, когда приедет получать товар, даже не заметит, что окуня размораживали.
— Не заметит! — передразнила Альтова. — Что он, дурак, что ли? Как ты?
Порывшись в ящике стола, Альтова достала ключи и побежала к складу. За ней с видом побитой собаки семенил Рябов.
Альтова решительным шагом прошла в дальний конец склада, отперла замок морозильной камеры, потянула на себя тяжелую дверь.
В нос шибанул запах протухшей рыбы. Альтова выругалась последними словами.
Груда брикетов, сложенных один на один в углу морозильника, заметно осела. По бетонному полу растеклись мутные лужицы. Рябов из-за спины начальницы глянул на рыбу и, чтобы снова не влетело, со всех ног побежал за грузчиками. Уже через пять минут он вернулся в компании двух работяг, молодого парня и пожилого дядьки. Грузчики катили перед собой тележки, на которых перевозят груз со склада на склад. Молодой парень, на ходу поздоровавшись с Альтовой, закатил свою телегу в камеру.
— Ну и вонища!
— Поменьше болтай, Алексей, — отозвалась Альтова. — Тебе не за длинный язык деньги платят.
Парень натянул рукавицы, застегнул пуговицы спецовки. Поднял руки кверху, ухватил крайнюю коробку, наклонился, поставил ее на телегу. Тут же схватил вторую коробку, держа ее за низ, чтобы не рассыпалась. Пожилой грузчик встал с другого края. Он работал без рукавиц. Подхватив верхний брикет, опустил его вниз на телегу и тяжело закряхтел.
Упаковочный картон пропитался водой, сделался скользким.
— Матвеич, шевелись быстрее! — поторопил Рябов пожилого грузчика. — А то все коробки сейчас развалятся.
— Не развалятся, — пробурчал Матвеич. — Еще крепкие. И хуже бывало.
Алексей успел поставить на свою телегу шесть упаковок, тогда как Матвеич потянул сверху только третью. Брикеты были тяжелыми, от натуги лицо грузчика налилось краской. Он стал опускать брикет вниз, но тут мокрый картон просто расползся на куски. Матвеич попробовал перехватить коробку снизу, удержать ее в руках, но не хватило доли секунды.
Коробка выскользнула из рук и ударилась о грязный бетонный пол. По сторонам разлетелись красноватые морские окуни. Из брикета вывалилась какая-то темная коробка, обернутая полиэтиленовой пленкой.
От удара пленка разорвалась, и по бетонному полу рассыпались какие-то продолговатые кубики цвета кофе с молоком. Матвеич застонал от досады.
— Надо было вдвоем браться, — прокричал Рябов. — Олухи!
