– Я никого из родственников не хоронил. У нас мало времени. И вот ещё что, пока не забыл. У меня есть для вас новое поручение. Нужно узнать все о некоем Мизяеве Олеге Иннокентиевиче. Судимый, кличка Мизер, москвич, отроду лет тридцать с небольшим. По моим сведениям, пару дней назад его насмерть сбила машина.
– Что вы хотите знать о покойнике? На каком кладбище похоронили Мизяева? Или сколько человек присутствовало на похоронах? В какую сумму обошлись поминки?
Журавлев засмеялся.
– Дело в том, что за рулем той машины был я, – вздохнул Локтев. – Я хочу узнать, сбил я Мизяева или кого-то другого. В милиции мне показали альбом с фотографиями. На карточке был тот самый человек, которого я задавил. Следователь сказал, что этот Мизяев правая рука какого-то вора в законе. И блатные якобы заочно приговорили меня. Только пока не знают, где искать. Мент меня заставил написать агентурную подписку о согласии стать добровольным осведомителем. Я хочу убедиться, что сбил именно того человека. Хочу убедиться, что менты меня не кинули.
Журавлев снова рассмеялся, но смех оборвал приступ икоты.
– Кажется, вы единственный человек в этом городе, кто верит милиции, – Журавлев сделал запись в блокноте. – Подписку-то вы все равно уже дали. Значит, вы милицейский соловей?
– В какой-то степени соловей, только песен милиции ещё не пел.
– Я завтра же наведу справки об этом Мизяеве. Только это лишний труд для меня и лишние расходы для вас.
– Все равно, я хочу знать правду. Кстати, вы идете вместе со мной в ресторан?
– Молодой человек, я не спал две ночи кряду. Моя дочь сегодняшним утром родила. Я стал дедом.
– Поздравляю. У вашей дочери все прошло успешно?
– Успешно?
Журавлев плюнул на пол.
– Я вчера отвез дочь в родильное отделение больницы. Ее положили на каталку и оставили там в каком-то коридоре. Схватки проходили в течение десяти часов. Но врач только однажды подошел к ней. Когда младенец выскочил из моей дочери, крошку едва успели поймать в сантиметре от пола. Вот вам и успешно. Кстати, мой зять в командировке, прилетает вечером. Он даже не знает, что стал отцом. Он такой же молодой и симпатичный мужчина, как вы. Только умный и деликатный.
– Я тоже иногда бываю умным, – сказал Локтев. – Так вы идете?
Вместо ответа Журавлев положил непотушенный окурок в пепельницу, встал, распахнул дверцу тумбочки, вытащил какую-то одежду и начал переодеваться. Локтев стал размышлять о событиях предстоящего вечера. Что задумал Тарасов? Возможно, в этом кабаке у него назначено свидание с дамочкой или деловой разговор.
Тут гадать бесполезно. Ясно только, что в семь вечера Тарасов появится в «Домино». Каковы действия Локтева, когда он нос к носу столкнется с Тарасовым? Об этом Локтев ещё не успел подумать. Может, лучше прямо сейчас связаться с Руденко? Нет, только не это.
Если Руденко обо всем узнает, Тарасову уготована судьба того несчастного боксера, который в страшных мучениях доживал последние часы в реанимационном отделении. Которого застрелили якобы за то, что он хотел разоружить милиционеров. Если в ресторан нагрянет милиция, Тарасов не поднимет вверх руки. Тарасов не сдастся, потому что сдаваться не в его правилах. И его просто пристрелят.
Взять его мертвым, так милиционерам даже удобнее. Меньше бумаготворчества. Хорошо, Руденко он не звонит, действует самостоятельно. Он, Локтев, просто подойдет к Тарасову и поговорит с ним по-мужски. Задаст несколько вопросов, получит на них ответы… Или не получит. Там будет видно.
– Я готов, – сказал Журавлев.
Локтев повернул голову и хмыкнул. Журавлев нарядился в белую сорочку с красным пятном от томатного соуса на самом воротнике, галстук бабочку, бордовую в белый горох. Сверху надел черный пиджак, перешитый из форменного железнодорожного кителя, сильно поношенного. На ногах серые брюки и открытые желтые сандали. В руке Журавлев держал черную фуражку с околышком неопределенно цвета. И, кажется, собирался водрузить фуражку на голову.
– Вы блестяще выглядите, оделись как раз для ночного ресторана – сказал Локтев. – В таком виде вы и собираетесь идти? Еще и в фуражке?
– Что, на чучело похож? – усмехнулся Журавлев. – Со стороны все будет выглядеть достоверно. Молодой преуспевающий сын – это вы. Старик отец, ныне пенсионер, бывший железнодорожник – это я. Так вот, любящий сын раз в год приглашает отца по-семейному отметить в ресторане его день рождение. Как идея?
– Хорошая, но китель лучше снять. И фуражку тоже. Вы и без неё не замерзните.
Журавлев сел за стол, вытащил из кармана «Яву» в твердой упаковке, поставил пачку сигарет на ребро.
– В пачке сигарет экран, и пара микросхем, – стал объяснять Журавлев. – Этот экран свободно улавливает разговоры на расстоянии до ста метров. В кителе портативный усилитель сигналов, диктофон. В околышке фуражки вмонтирован микрофончик. С этим оборудованием я буду слышать и записывать все разговоры. Даже те, которые происходят за дальними столиками. Без аппаратуры вообще нет смысла идти в кабак. Теперь ясно?
– Ясно, но фуражку придется оставить здесь. В ней вы походи не на обедневшего отца семейства. Вы похожи на подозрительного нищего, который собирается не заплатить за ужин. Официант будет все время находится рядом, он испугается, что вы смоетесь.
– Возможно, вы правы, – неожиданно согласился Журавлев.
Он покопался в ящике стола, вытащил и закрепил на правом ухе слуховой аппарат, присоединил тонкий бесцветный проводок к усилителю, спрятанному под подкладкой кителя.
– Как теперь?
– Теперь ещё куда ни шло, – вздохнул Локтев. – Папаша, прием, как меня слышно?
– Слышу тебя, сынок, хорошо, – Журавлев спрятал пачку «Явы» в карман, посмотрел на часы. – Кажется, нам пора.
– У вас есть лицензия на оружие? – Локтев встал.
– Разумеется, есть.
– Тогда возьмите с собой пистолет.
– Это приказ?
Глава десятая
Локтев и Журавлев появились у входа в ресторан «Домино» без четверти семь. Небо нахмурилось, на землю упали первые тяжелые капли дождя.
Степенный седовласый швейцар в темно синей ливрее, расшитой золотой тесьмой, на мгновение застыл в нерешительности. Перед тем, как отворить стеклянную дверь посетителям, он выразительно покосился на ядовито желтые сандали частного сыщика и его черный железнодорожный китель, перешитый в цивильный пиджак. Суровый страж дверей осуждающе покачал головой.
Журавлев с высоко поднятой головой невозмутимо прошагал мимо швейцара.
– Вы в ресторан? – спросил швейцар Локтева.
– Полчаса назад я заказал столик.
– Проходите, пожалуйста. Вот та, вторая, дверь.
Рукой швейцар показал на дверной проем, прикрытый цветной бамбуковой занавеской. Локтев пропустил вперед Журавлева. Сыщик, пройдя вперед, остановился посередине фойе. Он осмотрелся вокруг суровым взглядом полководца, изучающего место скорой неизбежной битвы.
