– Я не занимаюсь благотворительностью, – сказал Владимирский. – Мне наплевать, какого хрена корчит из себя твой Тарасов. Наплевать, с кем он сводит счеты. Мне не плевать только на репутацию своей фирмы. А кровь… Она и так повсюду льется, как вода из крана. Мой ответ – нет.
Теперь разговор был действительно закончен. Владимирского не переубедить. Журавлев повздыхал и ушел.
* * *
– Хватит, Марат, – крикнул Тарасов. – Хватит, тебе говорят.
Он схватил Кислюка за плечи, оттащил его от лежавшего на полу Локтева, казалось, уже бездыханного. Подтолкнул бывшего штангиста к выходу из комнаты: уходи. Бузуев, которому так и не удалось, двинуть каблуком ботинка по физиономии Локтева, не стал скрывать разочарования.
– Ты что, его пожалел? – спросил взрывотехник.
Тарасов тем временем раскрыл дорожную сумку, покопался в тумбочке, единственном предметом интерьера, уцелевшим после драки и погрома. Он побросал в сумку кое-какие носильные вещи, застегнул «молнию».
– Пожалел волк овцу, – ответил Тарасов. – Не надо ломать ему кости. Все должно выглядеть натурально. Человек, арендовавший этот дом, сгорел. Несчастный случай на пожаре, недоразумение, а не убийство.
– И так ясно, что это поджог.
Бузуев поднял с пола целую бутылку муската «Черные глаза», открыл пробку перочинным ножом. Он вышел из комнаты и остановился в коридоре. Ожидая, пока Тарасов закончит сборы, Бузуев прикладывался к горлышку. Вместе они спустились по лестнице вниз.
Кислюк уже притащил из машины полную сорокалитровую канистру бензина. Поставив её посередине комнаты, он открыл крышку, полил бензином пол, но весь бензин выливать не стал, пожалел. Ушел к машине и уложил полупустую канистру в багажник.
Бузуев стоял посередине комнаты, морщился от ядовитых бензиновых паров и пил вино из горлышка. «Черные глаза» настроили его на философский лад.
– В одной книге я прочитал, что вовремя умереть так же важно, как вовремя родиться. Нашему знакомому, – Бузуев показал пальцем на потолок, – самое время отбросить копыта.
Но никто его уже не слушал. Кислюк вышел к машине и сел за руль, Тарасов тоже спустился вниз, остановился у крыльца. Он курил, грустно глядя на бледную луну, зацепившуюся за макушку высокой ели.
Оставшись в одиночестве, Бузуев забулькал вином, допивая бутылку. Он встряхнул оставшиеся на дне недопивки, размахнулся. Пустая посудина полетела в угол комнаты, в застекленный сервант. Разлетелись по сторонам разбитые стекла, посыпались на пол рюмки и дешевые вазочки. Бузуев достал из кармана коробок, бросил горящую спичку в лужу бензина.
Огонь столбом поднялся к потолку, дыхнуло жаром.
Бузуев едва не отскочил в сторону, к двери. На пороге он обернулся. Плетеная мебель принялась легко, огонь облизал разбитый сервант, деревянные стены, часики с кукушкой. Тюлевые шторы на окнах за мгновение почернели и рассыпались на тысячи блестящих искристых кусочков. Один за другим лопнули тонкие плафоны люстры.
– Пошли, хватит любоваться, – крикнул Тарасов из салона.
Бузуев сбежал вниз по ступенькам, сел на переднее сидение. Кислюк медленно тронул машину с места, выехал на асфальтовую дорожку, прибавил газа. Через минуту светлая «Волга» промчалась мимо домика сторожей с темными окнами, мимо светящейся будки вахтера, игравшего в дурака с садовником.
Проехав ворота пансионата «Березовая роща», машина исчезла в темноте лесной дороги.
* * *
Локтев пришел в себя и закашлялся.
Под потолком горит тремя рожками люстра. Какая жара, какая духота. Не помня, что произошло, не понимая, что происходит, он сел на полу, плюнул на ладонь. Слюна пополам с кровью. Этой жидкостью он протер разбитый глаз, но лучше видеть не стал. Комната плыла в душном тумане.
Под потолком, уже плохо видимым, слоился серый дым.
Он стянул с себя разорванный пиджак, бросил его в угол. Локтев снова закашлялся, пошевелил языком. Передние зубы качались, но были целы. Вокруг никого. Оттолкнувшись рукой от пола, он поднялся на ноги. Боль резанула поясницу, нижние ребра. Но Локтев уже не обращал на боль внимания.
Ясно, в доме пожар, надо выбираться.
Он медленно дохрамал до открытой настежь двери, чувствуя, что с каждой секундой дым в комнате густеет. В коридоре дышать было уже нечем. Плотный желто-серый дым слоился под потолком. Локтев согнулся, задержал дыхание, прошагал до лестницы отрезок коридора, спустился на несколько ступенек. И сквозь дым было видно, что нижняя комната сделалась непроходимой, огонь поднялся к потолку, быстро поедал сухую вагонку.
Локтев бросился назад.
Воздуха в груди не хватило, он упал на пол, закашлялся, сплюнул кровавую слюну. На карачках он дополз до двери в комнату. Но там уже трудно было что-то разглядеть сквозь дым. Совсем скоро внизу сгорит скрытая проводка, люстра погаснет, наступит полный мрак. Надо успеть, надо постараться…
Локтев рванулся к окну, первое стекло которого уже выдавил плечом во время драки. Потянулся вверх рукой, опустил шпингалет, дернул за ручку.
Не открывается. Вот оно что, рама привинчена к коробке толстыми шурупами. Это не беда. Он, чувствуя, что задыхается, выпрямился, оттянул руку назад и, что есть силы, ударил по стеклу открытой ладонью. Стекло прогнулось, спружинило, но не разбилось. Что за черт?
Локтев ударил ещё раз. Тот же эффект. Как он не сообразил сразу? В доме, стоящем в лесу, на окнах нет решеток. Почему? Внутреннее стекло в раме обычное. А внешнее стекло противоударное, укрепленное специальной пленкой. Защита от воров. Когда Тарасов подскочил на стуле и закричал «уйдет», он просто зло пошутил, сыграл очередную сценку. Локтев никуда бы не ушел. Стекло бы не пустило.
Он упал на пол и закашлялся, в комнате стало совсем темно из-за дыма, глаза слезились.
Локтев ощупью нашел стул у стены, поднял его, размахнулся и со всего маху ударил передними ножками по стеклу. По прозрачной поверхности прошли несколько поперечных едва заметных трещинок. Все, он в ловушке. И через четверть часа, по всей вероятности, уже сгорит заживо. Локтев лежал на полу и кашлял взахлеб, изо рта и носа сочилась кровавая пенка.
Нет, так он не сдастся.
Хотя бы ещё одна попытка спасения. Он зажмурил глаза, рукой нащупывая дорогу, выполз в коридор. Так, тут должны быть ещё две три двери по правую сторону коридора. Вот она, первая дверь. Локтев встал на колени, опустил вниз металлическую ручку, толкнул дверь. Он вполз в ванну, захлопнул дверь ногой. Можно открыть глаза, дым здесь гораздо жиже. Даже не дым серенький едкий дымок.
Локтев поднялся на ноги, зажег свет. Большая ванная комната без окон, с пола до потолка облицованная кафелем. Локтев сдернул с крючка два полотенца, пустил холодную воду из крана. Рядом с полотенцами на крючке пластмассовый ковшик. Локтев наполнил его водой, несколько раз окатил себя с головы до ног.
