– Я не могу.
– Что не можешь, писать? – не понял Локтев.
– У меня руки дрожат. Не получится писать.
– Где у тебя водка?
Локтев, не дожидаясь ответа, раскрыл холодильник, вытащил початую бутылку «Столичной», взял с полки чашку и наполнил её под самый золотой ободок. Он поставил чашку перед Бузуевым. Тот облизал засохшие губу, наклонился над чашкой, не поднимая её со стола, сделал глоток. Потом немного наклонил, поднял за ручку и влил водку в себя. Журавлев положил на стол сигарету и зажигалку.
– У тебя шея не чешется? – спросил Локтев.
– А почему? С чего ей чесаться?
– Потому что по твоей шее веревка плачет.
Бузуев почувствовал, как водка обожгла пищевод и желудок. Он прикурил, в несколько жадных затяжек прикончил сигарету, раздавил окурок в пепельнице. Он, ощущая затылком холодок приставленного ствола, положил ладони на колени, посидел несколько минут. Дожидался, когда водка приживется. Снова взял ручку.
Теперь пальцы стали послушнее.
– Пиши так, – сказал Локтев. – Дорогая Марина. С новой строки. Я откладывал этот разговор на потом. Думал, мои дела наладятся, все уляжется. Но, к сожалению, они дела идут все хуже и хуже. Я не могу написать всей правды, да и в этом нет надобности. Но хочу сообщить одно: моей жизни угрожает опасность. Поэтому на время я вместе со своим другом должен уехать. Специально не сообщаю тебе, на сколько уезжаю и куда именно. Вернусь, когда все утрясется. Прости за обиды. Твой Сергей. И распишись.
– Что у тебя в кармане рубашки?
– Деньги, – ответил Бузуев.
Взрывотехник вспомнил, что переложил в рабочую рубашку отпускные жены и деньги за частные уроки. Он хранил трудовые сбережения не в банке, а в гараже. В металлической коробке под досками пола.
– Кого ты убил за эти деньги?
– Никого, это зарплата супруги.
– Деньги на стол, – скомандовал Локтев. – Вот так. А в письме припиши строчку. Пиши. Оставляю тете, Марина, денег на питание. На первое время должно хватить. Почерк у тебя хороший.
Бузуев почему-то очень обрадовался этой скромной похвале. Он, никогда не писавший жене писем, перечитал свое единственное и, пожалуй, последнее послание. Он подумал, что бумага составлена грамотно.
А все написанное – чистая правда. За исключением того, что он уезжает. И ошибок нет. Но лирическое настроение закончилось. Журавлев взял письмо со стола, сложил бумагу пополам и спрятал в карман.
Чтобы кровью не запачкалось, – догадался Бузуев.
– Смотри на меня, мразь, – скомандовал Локтев.
Бузуев повернулся, поднял глаза. Локтев переложил пистолет в левую руку и приставил ствол к правой коленке Бузуева. Большим пальцем поставил курок на боевой взвод.
– Смотри и слушай. Если соврешь, я прострелю твое левое колено. Еще раз соврешь, прострелю правое. Итак, вопрос. Где найти Тарасова?
– Я не знаю.
Локтев не выстрелил. Он справа влепил Бузуеву такую пощечину, что тот вцепился рукой в сиденье и едва удержался на стуле.
– Итак, вопрос. Где найти Тарасова?
Бузуев вытер нос, из которого вдруг побежала соленая водичка. Он посмотрел в лицо Локтева, в его черные от злобы глаза. Стало так страшно, что захотелось зажать голову руками и расхохотаться безумным идиотическим смехом. Показалось, его пристрелят прямо сейчас, буквально сию же секунду. Бузуев боялся сказать: я не знаю.
Он прижал руку к сердцу и заговорил горячим проникновенным шепотом.
– Честное слово. Поверьте… Поверьте мне…
– Я верю, – сказал Локтев и влепил Бузуеву ещё одну пощечину.
На глаза взрывотехника навернулись слезы боли и обиды.
– Он связывается со мной по телефону. Звонит, когда я ему нужен. Вот по этому телефону.
Он показал пальцем на трубку, лежавшую на столе. Локтев ткнул пистолетным стволом в ухо Бузуеву. Тот, тихо всхлипывая, почти плакал.
– Он звонит мне… Он звонит сам.
Локтев отступил на шаг, переглянулся с Журавлевым. Сыщик, отвечая на вопросительный взгляд, молча кивнул головой.
– Надевай ботинки, – сказал Локтев. – Поедешь с нами.
– Куда? – выдавил из себя Бузуев.
– За город. Руки вперед.
Вперед выступил старик.
Через секунду на запястьях Бузуева сомкнулись стальные браслеты наручников. Когда Локтев вывел хозяина в прихожую, Журавлев положил письмо обратно на стол.
Глава двадцать четвертая
После телефонного разговора с Тарасовым Субботин мог запросто запаниковать. Но сосредоточиться на страшных мыслях не дали неотложные дела.
Все утро Субботин провел в отделении внутренних дел, рядом с местом работы. Он трижды переписал заявление об угоне автомобиля «Вольво» из служебного гаража. Долго думал, не составить ли и другое заявление, об исчезновении руководителя собственной службы безопасности Бориса Чеснокова. В конце концов, решил этого не делать.
Субботин рассудил здраво. Рано или поздно сгоревшую машину с трупом в багажнике обнаружат возле этого проклятого барака, рядом с песчаным карьером. Вот тогда сами милиционеры вызовут его и зададут свои вопросы. А он ответит примерно следующее.
Машина пропала из гаража. На следующий день начальник службы безопасности Чесноков не явился на работу. Ему звонили домой, буквально оборвали телефон, но никто не брал трубку. Действительно, жена и взрослая дочь охранника на отдыхе, где-то в теплых краях. И вряд ли они догадываются, что с мужем и отцом случилась беда.
А затем Субботин изложит милиции свою версию происшествия. Так сказать, в свете новых открывшихся обстоятельств. «Вольво» никто не угонял. Видимо, Чесноков, у которого был ключ от машины, вывел её из гаража и отправился на «Вольво» по своим делам. Что это за дела и куда именно направлялся начальник службы безопасности, Субботин знать не знает, ведать не ведает.
Однако вот он, печальный итог. Вот до чего доводит самодеятельность и бесконтрольность подчиненных. Машину сожгли бандиты, в багажнике нашли останки Чеснокова. Возможно, и сам Чесноков был связан с бандитами, своими убийцами. Так сказать, пал жертвой разборки или пьяного недоразумения.
Вы милиция, вы и выясняйте.
Естественно, сам Субботин к этой истории не имеет ни малейшего касательства. Он вне подозрений, как жена Цезаря. Хотя бы по той причине, что сам в этом деле пострадавшая сторона. Это ведь его начальника службы безопасности грохнули бандиты. Это ведь его «Вольво», прекрасный почти новый автомобиль, сожгли.
Наверняка милиционеры зададут и неприятные вопросы.
Например, о личных отношениях Субботина и Чеснокова. Не пробегала ли между начальником и подчиненным черная кошка, не было ли скандалов, личных счетов? Менты просто обязаны задать эти вопросы. По долгу службы. Но тут Субботин чист.
