В лучшие времена Цыганков на такие шмотки даже не плюнул, они ниже всякой критики. Куртка подозрительного педерастического цвета «голубой Дунай», стоптанные ботинки велики на два размера, болтаются на ноге, а прежние хозяева лысой шапки, видимо, сами умерли от старости. Но сейчас эти никчемные вещи казались Цыганкову едва ли не лучшими образцами высокой моды.
Над горизонтом висело далекое солнце, поздним вечером поднялась бледно голубая луна, которую заслонило розовое облачко. Казалось, на ночном светиле выступила странные кровяные прожилки. Когда Цыганков смотрел на луну, дрожь пробирала, он решил про себя, что кровавые прожилки примета недобрая.
К третьему часу пути дорога пошла в низину, Цыганков увидел впереди далекие огоньки поселка и, забыв об усталости, прибавил шагу. Окраинный дом на Пионерской улице он, ещё не увидев номера, угадал издали, и пошел к нему не через поле, а по дороге.
Прогулочным шагом, не таясь, Цыганков прошагал мимо дома, не заметив вокруг ни единой живой души. Он попал по адресу, улица та самая, и дом тот. Окна темные, кажется, жители спят и видят приятные сны. Цыганков нырнул в узкий проулок между заборами, прокрался вдоль сараев и оказался за банькой. Он присел на корточки и затаился, наблюдая за тем, что происходит на заднем дворе перед домом.
А происходило здесь что-то странное. Под нужным Цыганкову окном долго топтался, поплевывая на ладони, какой-то мужик в ватнике. Кажется, он собирался забраться в окно по лестнице. Может, это хозяин? Но хозяин не полез бы украдкой в свой собственный дом, да ещё среди ночи. Вор? Тоже маловероятно.
Форточники работают артельно, группами. Веред, как правило, пускают змееныша. Какого-нибудь худенького паренька, который пролезает в форточку и открывает взрослым ворам все окно. Тогда кто же это?
Цыганков, наблюдая за Сергеем Сергеевичем, кусал ноготь большого пальца и терялся в догадках. Пораскинув мозгами, он твердо решил: в его положении высовываться нельзя, надо сидеть тихо, не издавая ни единого звука, и ждать.
* * *
В это самое время Сергей Сергеевич закончил установку лестницы.
Он шагнул на нижнюю перекладину, затем на следующую, добравшись до окна, вытащил из кармана самодельную финку. Выставив вперед руку, стал подковыривать ножом гвоздики, державшие оконное стекло. Насквозь проржавевшие гвоздики обламывалась или легко выходили из старого сухого дерева. Сергеич вытащил первое стекло, держа его двумя пальцами, спустил вниз, поставил у стены, сам снова забрался на лестницу.
Принялся ковырять ножом вторую раму, и здесь проблем не возникло. Сергеич взял второе стекло, стал спускаться с ним вниз. Неожиданно налетел порыв ветра, стекло выскользнуло из потных пальцев, упало на бетонную отмостку и разбилось на мелкие осколки.
Сергеич только чертыхнулся, не беда, завтра в котельной он такое же стекло подберет, вырежет алмазом. Забравшись на верхнюю перекладину лестницы, опустил верхний шпингалет, поднял нижний. То же самое проделал и со второй рамой, дернул на себя, распахнул обе створки окна. Он перекинул ногу через подоконник, отдернул занавеску, перекинул вторую ногу и оказался в комнате.
Он сдвинул в сторону стол, огляделся. Маргарита Алексеевна, прижимая руки к груди, стояла рядом с кроватью у противоположной стены. Сергеич даже удивился, такая бледная жиличка, губы серые, плотно сжатые.
– Не подходите ко мне, – прошептала Маргарита Алексеевна. – Не подходи.
– Что, соскучилась? – усмехнулся Сергеич и подмигнул женщине одним глазом. – Ждала что ли? Чего без света сидишь?
Он встал у окна, стряхнул прилипшую к локтю паутину. Затем сбросил с себя прямо на пол старый ватник, шагнул вперед. Климова инстинктивно выставила вперед руки, но то была слабая защита. Сергеич ударил по рукам жесткой ладонью. Маргарита Алексеевна тихо вскрикнула, Сергеич размахнулся и ударил её справа по щеке.
На лице расплылось неровное бордовое пятно.
– Шалашовка, поганка, – прошипел он. – Это тебе за то, что вчера не пустила.
Он шагнул вперед, прижался к женщине телом и стал остервенело хватать её руками за грудь. Маргарита одной рукой толкнула Сергеича в плечо, отскочила в сторону. Но бежать было некуда, она уперлась спиной в угол комнаты.
Слезы бессилия и жалости к самой себе туманили глаза. Сквозь эту серую зыбкую пелену она видела, как Сергеич, не торопясь, размахнулся, отвел правую руку назад и врезал ей по лицу тыльной стороной ладони. Маргарите показалось, что она оглохла на одно ухо, пол провалился под ногами, и она, стремительно набирая скорость, летит в бездонную черную пропасть.
– А это тебе за ласку твою, – громко прошептал Сергеич. – Сиповка.
Пятерней он вцепился в волосы Маргариты, потянул голову на себя. А затем резко толкнул её ладонью в лоб. Маргарита ударилась затылком о стену.
Сергей Сергеевич придавил её голову книзу, Маргарита повалилась на колени. Сергеич, сжав в кулаке пряди волос, потащил женщину за собой к кровати. Выволок на середину комнаты, но Маргарита вырывалась, дергала головой. В кулаке остались вырванные волосы. Хозяин вцепился в волосы левой рукой, а правой залепил новую увесистую пощечину.
– Перхоть, скотина, – приговаривал Сергеич. – Добром не хочешь, гадина, блатнячка… Вот получи. На еще…
Маргарита Алексеевна вскрикнула, Сергеич дважды пнул её мыском сапога в живот. Он наклонился, подхватил её под плечи, Маргарита, не желая вставать, подогнула ноги.
Но Сергеич крякнул, чудовищным в своей силе рывком оторвал её от пола, поднял и бросил на кровать. Маргарита Алексеевна упав спиной на мягкую сетку, застеленную матрасом, ударилась затылком о стену. От этого удара окружающий мир потерял четкость, поплыл перед глазами.
В эту минуту Маргарита была уверена, что Сергеич забьет её до смерти. Изнасилует уже мертвую.
Она подогнула колено к животу, лягнула Сергеича стопой, когда он попытался навалиться на неё сверху. Хозяин зарычал по-звериному. Встав коленями на кровать, размахнулся, ударил её отрытой ладонью сначала справа, а затем слева. Из носа брызнула кровь. Но вид крови не остановил Сергеича, напротив, только больше распалил его. Сергеич дышал тяжело, с надрывом.
– На, сука, – он влепил новую пощечину. – Нравится?
Он вцепился в блузку Маргариты, рванул ткань, по сторонам разлетелись, рассыпались по полу белые пуговички. Другой рукой Сергей Сергеевич надвое разорвал лифчик. Маргарите показалось, что её покидают последние силы, ещё минута – и она лишится сознания. Она попыталась оттолкнуть Сергеича рукой, в ответ он ударил Маргариту по зубам.
* * *
Она лежала на спине, потолок кружился перед глазами, рот наполнялся густой слюной и сладко соленой кровью. Сергеевич уже стащил с неё тренировочные штаны и трусы.
– Успокоилась, сука? Поумнела? – наклонился к её лицу Сергей Сергеевич, прижавшись своими горячими сухими губами к её губам, поцеловал Маргариту взасос. – Вот так-то. Сладкая ты, сука…
