Далее Гецман сдал две ключевые фигуры, стоящие у самых истоков операции: столичный бизнесмен и общественный деятель Уманский Роман Маркович и некто Абдурахим Кундышабаев, таджикский уголовный авторитет. Гецман помянул известные ему второстепенные фигуры, в частности, «Посла» Дунаева и московского бригадира таджиков Рахмона Ашурова, еще несколько человек, известных ему «быков».
На второй и третьей странице своего послания Гецман раскрыл механизм обмена оружия на наркотики. И закончил заявление словами: «В содеянном искренне раскаиваюсь. В доказательство изложенного выше прилагаю к настоящему заявлению кассеты с записями моих разговоров с Уманским Р.М. и Ашуровым Р.Д».
Гецман вернулся к сейфу, достал компактный магнитофон и четыре аудио кассеты, сел за стол, надел наушники. Надо бы вспомнить, как заваривалась каша, которую он сегодня расхлебывает.
* * *
Свои разговоры с Уманским и другими людьми Гецман записывал на всякий случай. Уж, конечно, не для ментов писал. Просто рассудил, что в жизни случается всякое. Лишняя страховка не помешает. И вот дожил…
Он нажал кнопку, услышал в наушниках голос Уманского.
– Я сказал, что героин афганский. Ну, это не совсем так. С боями проводить караваны через границу, терять людей… Хотя, жизнь человеческая там стоит недорого… Хуже, что пропадает сам товар, большие партии. Никому это не нужно. Поэтому в последнее время центры производства героина переносят из Афганистана в Таджикистан. Качество товара остается тем же. То есть стабильно высоким, а затраты на производство снижаются.
– Все равно мы рискуем, – отвечает Гецман. – Наркотический рынок Москвы и Питера под колпаком ментов.
– Ты это серьезно? Ты говоришь менты? Просто ты никогда глубоко не влезал в эту проблему. Задумайся. За пять последних лет число задержанных наркокурьеров и торговцев дрянью выросло чуть ли не на порядок. А объем продаж за то же время увеличивается примерно в сто раз. По одной только Москве и Питеру ежедневный, повторяю, ежедневный навар от продажи наркоты составляет от двух с половиной до трех миллионов долларов. А годовой оборот от торговли наркотой по России – как минимум два с половиной миллиарда долларов. Такие бабки. Сон наяву.
– Чем ты объясняешь тот парадокс: преступников ловят, а количество дряни растет и растет? – спрашивает Гецман.
– Все очень просто: рынок наркоты в Москве поделен конкретными людьми. Я не хочу называть фамилии. И тебе их лучше не знать. Менты ловят новичков, тех, кто хочет втиснуться на уже поделенную территорию. Усек? И ловят по наводке все тех же торговцев наркотой. Тех, кто владеет рынком. А ветераны… Они процветают. У них нет проблем. Им не нужна ни конкуренция, ни демпинговые цены. Кстати, цены сложились примерно такие. Миллиграмм героина, упакованный в пакетик размером с ноготь ребенка «чек», стоит примерно пять долларов. Качество так себе: средние перекупщики разбавляют товар, потом мелкие торговцы разбавляют… Знаешь этот анекдот про разбавленное молоко? Ну, это к слову.
– Где гарантии, что хозяева московского рынка не сдадут ментам и нас с вами?
– Пойми, мы им не конкуренты. Мы партнеры. Даем им хороший товар по низким ценам. Конечно, они и сами имеют на разнице в цене. Как-то раз, ради баловства, был по делам в Киргизии. И думаю, почему бы не попробовать… Ну, купил небольшую партию опиума. В Москве получил за эту партию ровно в сто раз больше. А вот анаша в Москве дороже, чем в Киргизии, в сто пятьдесят раз. Эта игра цифр мне нравится.
– Сейчас спрашивают в основном героин.
– Да, разобрались в этом говне. Кстати, в странах Золотого полумесяца, то есть в Пакистане, афгане и Таджикистане, в год производят двести пятьдесят тонн героина. Восемьдесят процентов оседает в Европе. Остальное в Северной Америке. Статистика.
– И все-таки нас могут заложить.
– Кому это надо? – Уманский захрюкал. – Для нас это разовая сделка. Я не бедный человек, но от таких башлей не могу отказаться. Мы скидываем всю партию людям, которые хозяйничают здесь. Естественно, делаем большую скидку. В Москве килограмм героина оптом стоит от сорока до пятидесяти тысяч долларов. Мы отдаем килограмм первосортного дерьма за двадцать две тысячи. Они наварят, мы наварим. Я же не собираюсь заводить сеть своих дилеров, перекупщиков, конспиративные квартиры. Этому бизнесу надо посвятить жизнь, чтобы в нем преуспеть. А от моей жизни остался огрызок.
– Ну, прямо, огрызок, – вставляет Гецман.
– Мне не дадут развернуться. Поэтому мы просто скидываем товар, делим деньги – и все довольны. Кстати, только половина товара пойдет на московский рынок. Другую половину берут люди, которые хотят двинуть дрянь на зоны. Каждый второй авторитет или вор в законе из тех, кто нынче мотает срок, наркоманы. И со стажем. Места лишения свободы – перспективный рынок. По такой цене там отхватят всю партию с руками. Короче, сбыт не твоя проблема.
…Гецман остановил воспроизведение, снял наушники. Он взял почтовый конверт из толстой бумаги, запечатал в него четыре кассеты, поставил на местах склейки печать своей фирмы. Затем взял конверт побольше, положил в него странички своего заявления и маленький конверт с кассетами. Тщательно приклеил уголок, поставил печать и расписался в месте склейки.
Адвокат Пичкин появился в кабинете ровно чрез час, как договаривались. Гецман был краток.
– У меня могут возникнуть проблемы, – сказал он. – То есть, я в этом не уверен. Но если все-таки со мной что случиться… Не знаю, кто мне всадит нож в спину, кто подложит свинью. Но если я подохну, хочу за собой кое-кого утащить. Пообещай, Виталий, что ты, произойдет это со мной днем или ночью, тут же пулей полетишь на сраную Петровку или на Шаболовку. И передашь ментам этот пакет. В нем мое заявление и кассеты.
– Что должно произойти? – не понял Пичкин.
– Ну, меня могут грохнуть или посадить в инвалидное кресло. А ты передашь пакет ментам. О кей?
– Да что с тобой? – выпучил глаза Пичкин. – С какого хрена ты сорвался? Секса давно не было?
– Секс у меня вечером будет с любовницей. А на работе у меня секретарша отсасывает.
– Ничего девочка. В моем вкусе. Кстати, сколько ей лет?
– Двадцать или около того. Пошел на хер.
– Если с тобой что случится, я найду ей хорошую работу, – засмеялся Пичкин.
– Оставь свои жидовские шутки. Я в говне по уши. Не знаю, выберусь из него или утону. Ты обещаешь мне это сделать? Мое заявление заинтересует ментов. Обещаешь?
– У тебя есть серьезные основания, ну, чтобы опасаться за жизнь?
Гецман фыркнул.
– У меня есть предчувствие. Интуиция есть. Этого достаточно.
– Ладно. Давай свой сраный пакет.
Когда Пичкин ушел, Гецман открыл дверцу сейфа, вытащил коробку с десяти зарядным пистолетом «Астра – 100» испанского производства и патронами девятого калибра. Гецман залюбовался на хромированную пушку и с черными накладками из пластмассы на рукоятке. Хорошая вещь. Пистолет прекрасно сбалансирован, словно сделан специально под его руку.
