Решетников, помертвевший от неожиданно нахлынувшего волнения, поднялся и, часто моргая глазами, протянул для пожатия холеную пухлую ладошку. Мальгин руки не пожал, вышел из кабинета. Врач продолжал стоять, как деревянный истукан, выставив вперед руку, только верхняя губа подергивалась. Мальгин побрел длинным коридором к лифту, он со злорадством думал, что врач – отменная, редкостная скотина. Страх и выгода, выгода и страх, – других ориентиров в жизни для него не существует. Правильно, что его из института красоты поперли. Поделом, видно.
* * *
Положив на стол охранника разовый пропуск, подписанный врачом, Мальгин спустил вниз, вышел из высотного здания и побрел к летнему кафе, устроенному на перекрестке двух лиц. Стулья, разноцветные тенты, играет музыка. Люди, стараясь не прозевать погожий денек, едят чебуреки, пьют пиво или кофе, не замечая уличного движения. По замыслу хозяина заведения, на столь оживленном месте, в облаках отработанного бензина и солярки, у посетителей обостряется аппетит. Расчет хозяина оказался верным, Мальгин с трудом нашел пустой столик, заказал пива и бутерброды.
И не успел прикончить первую кружку, как увидел высокую плотную женщину лет пятидесяти с гладко зачесанными волосами, собранными в пучок на затылке. Это Олеся Николаевна Бадаева, заведующая регистратурой "Эллады, неловко пробравшись к столику, заняла свободный стул, положила на колени кожаную сумочку. Отказавшись от порции мороженого, перевела дыхание. Мальгин, с самого начала подозревал, что беседа с главным врачом частной клиники не даст результатов. Но если сам Решетников, терзаемый страхами и сомнениями, не решается сказать правду, найдутся люди, которые сделают это за него. И получат премиальные.
Вчерашним вечером Мальгин заглянул в «Элладу», на вахте он сказал, что принес результаты анализов, которые нужно вклеить в медицинскую карту, и беспрепятственно прошел в регистратуру. Бадаева уже одетая в плащ, собиралась домой. Мальгин положил на стол стодолларовую банкноту и коротко рассказал женщине свою историю.
– Как наши успехи? – Мальгин прикурил сигарету.
– Никакого пациента с фамилией Барбер или Зеленин к нам не поступало, – ответило Бадаева. – Это совершенно точно. Я перелопатила всю картотеку, залезла в компьютер, там пусто. Нет ни карточки, ни записей в базе данных. За две последние недели вообще не лечились мужчины в возрасте от тридцати до сорока лет. На самом деле такой мужчина был. Он занимал последнюю палату по коридору, номер двадцать. Ее называют люксом. Там есть все, что нужно для жизни. Телевизор, холодильник, мягкая мебель, кондиционер. У него был свой ключ.
– Кто проводил операцию?
– Решетников и проводил вместе с приходящим ассистентом. Но что это за операция, – не известно. Возможно, человеку, которого вы ищете, просто удалили родинку или бородавку.
– У Барбера на физиономии не было ни бородавок, ни родинок. Как долго этот человек лежал в клинике?
– Две недели или около того. Однажды я пришла на службу, а палата оказалась пустой. Там меняли постельное белье. Пациента выписали то ли ночью, то ли рано утром. Чтобы никто из персонала не запомнил его лица. Помню, что я очень удивилась. Что за конспирация?
Мальгин вытащил из внутреннего кармана небольшую фотографию Барбера.
– Это он? Посмотрите внимательно.
– Не могу сказать точно, – покачала головой Бадаева. – Этого человека я видела несколько раз со спины. Он стоял возле своей палаты последней по коридору. Стоял, курил и смотрел в окно. В торцевой стене есть окно, из которого виден задний двор и переулки внизу.
– После операции на лице временно остаются шрамы или рубцы?
– Ничего не остается. Даже царапинки. Пациент проходит специальный курс лазерной терапии и покидает клинику с новым лицом. Решетников своеобразный человек, но специалист хороший. Он может сделать все. Мать родная вас не узнает после его операции. Возможно, этот Барбер сейчас сидит где-нибудь тут, среди этих людей…
Бадаева достала из сумочки вдове сложенный вдвое листок.
– Здесь имя, телефон и адрес девушки, которая занимала соседнюю палату люкс. Она лечилась в одно время с вашим знакомым. Кажется, и выписалась в тот же день. Возможно, эта девушка вам поможет больше, чем я.
Мальгин вытащил бумажник и вложил в руку Бадаевой две сотни баксов.
– Спасибо, – сказала регистраторша, немного смущенная щедростью гонорара, на двести долларов скудная информация, что она принесла в клюве, явно не тянула. – Я пойду. Счастливо вам…
Мальгин сделал глоток пива, развернул бумажку, прочитал несколько строк, выведенных аккуратным разборчивым почерком. Антонова Ольга Петровна, двадцать один год, студентка филологического факультета МГУ, адрес…
Глава восьмая
На ночь глядя разгулялся холодный ветер, предвещавший скорый дождь. Старое черешневое дерево своими корявыми ветвями царапало стекла веранды, в стеклянный плафон, висящий над круглым столом, бился темными крылышками ночной мотылек. Барбер, уже ополовинив бутылку марочного вина, неторопливо переворачивал страницы альбома, разглядывал фотографии людей, которых когда-то хорошо знал. Теперь все они потерялись, кто-то погиб, кто-то тянет срок, кто-то свалил за бугор.
Этот альбом, а вместе с ним фотографии замученного до смерти Онуфриенко и копию протокола осмотра места происшествия Мальгин оставил у барменши в ночном клубе «Зеленое такси». В альбоме не хватало трех снимков. В квартире Кривого побывали гости и, чтобы не тащить с собой тяжелый объемный альбом, они просто вырезали снимки бритвой, а затем, разорвав их в клочки, утопили в унитазе или сожгли. Мальгин, очевидно, полагал, что на фотографиях – лица убийц Онуфриенко. Возможно, так оно и есть. Но чего добился сам Мальгин, передав этот альбом, чего он хочет? Чтобы Барбер поквитался за Кривого?
Сейчас, сидя за круглым столом на застекленной веранде, Барбер мучительно вспоминал, что за люди были на тех уничтоженных карточках. И не мог вспомнить. После побега с зоны, долгих мытарств, переездов с места на место, когда он и его новые конвоиры, путая следы, курсировали из города в город, Барбер основательно выдохся. И был рад получить короткую передышку, когда они наконец добрались до Москвы и несколько дней прожили в квартире Кривого. От нечего делать Барбер, лежа на диване, просматривал альбом и хорошо запомнил все снимки. Но сегодня память ему изменила.
Вскоре Мальгин решил, что квартира Кривого, однокомнатная, слишком тесная, не годится для того, чтобы содержать в ней пленника и его охрану, и Барбера перевезли на съемную хату в Перово. Кажется, он навсегда забыл про тот альбом…
Барбер погасил свет на веранде и, спустившись с крыльца, сел на вкопанную в землю скамейку. Было слышно, на станции прогудел скорый поезд, в темном небе сверкнула вспышка молнии. Этот дом за глухим двухметровым забором на дальней окраине Мытищ Барбер снял за сходную цену у старика, который собрался к дочери в Крым и никак не мог наскрести денег на билеты и гостинцы. Теперь Барбер был здесь единственным жильцом. Он не боялся одиночества, темноты и замкнутого пространства, поэтому дом старика, холодный и сырой, казался подходящим местом для нормальной человеческой жизни. Барбер курил и вспоминал другой дом в Талдоме, похожий на этот.
