– Пользуйтесь, – дед развел руки по сторонам. – Живите себе в удовольствие. Я всегда гостям рад. И записку писать не стоило, только бумагу и чернила переводить. Просто на словах передали бы: так и так, Дима велел пустить. И точка. И заходи. И живи, сколько хочешь.
Старик вышел из комнаты, закрыл дверь и поспешил на кухню, прятать деньги в жестяной коробке с крупой. Он решил, что в Сбербанк сходит завтра.
Мальгин достал мобильный телефон, набрал домашний номер Штоппера. Когда трубку сняла женщина, на просьбу Мальгина позвать к телефону супруга, она забулькала, всхлипнула и треснутым голосом сообщила, что Максима нет в живых. В субботу неизвестные бандиты убили его прямо на дачном участке.
– А кто спрашивает?
Мальгин назвался вымышленным именем, выразил соболезнования и дал отбой. Минуту он сидел неподвижно, переваривая неприятное известие. Затем набрал домашний номер Полуйчика, но никто не снял трубку. Тогда позвонил в ресторан «Серебряный аист». После долгих расспросов секретарь Полуйчика соединила с шефом.
– Я сотрудник службы безопасности страховой фирмы «Каменный мост», – представился Мальгин. – У меня для вас важное сообщение.
– Валяйте, говорите, – безразличным голосом ответил ресторатор.
– Это не для телефона. Речь идет о неком Викторе Барбере. Думаю, моя информация окажется вам полезна. То есть очень полезна.
Полуйчик закашлялся, голос его сделался напряженным.
– Это действительно что-то важное? Или очередная лажа?
– Информация очень важная. Иначе не стал бы вас беспокоить.
– Сколько с меня причитается? Сколько она стоит?
– Сочтемся.
– Понимаете, у меня юбилей, я весь в делах. Но несколько минут как-нибудь выкрою. Приходите завтра к девяти в «Аист». Назовете фамилию в дверях, вас пропустят бесплатно. Подарка можете не приносить.
– Может перенесем разговор на следующий день?
– Нет. Послезавтра утром я улетаю в Турцию. И не знаю, когда вернусь. Последняя возможность поговорить – завтрашний вечер.
– Идет, – кивнул Мальгин. – Я буду ровно в девять.
Мальгин положил трубку в карман, повесил пиджак на спинку стула и повалился спиной на кровать. Окно выходило во двор, через открытую форточку доносились детские голоса и собачий лай. Мальгин лежал, подложив ладони под голову, и ни о чем не думал. Скрипнули петли, в дверном проеме показалась сухонькое личико Сергуненкова.
– Чаю не желаете? – спросил старик елейным голосом. – Или легкий ужин?
– Ничего не имею против, – ответил Мальгин.
Глава шестая
Вечер был ясным и теплым, на улице еще не зажглись фонари, когда Виктор Барбер переступил порог ресторана «Серебряный аист». Он остановился перед аркой металлодетектора, снял очки с полупрозрачными затемненными стеклами, чтобы громилы, осуществляющие фейс-контроль, могли всмотреться в его лицо, увидеть глаза. Один из охранников одобрительно кивнул головой, мол, все в порядке. Барбер вытащил из кармана связку ключей, положил их на столик, рядом поставил объемистый кожаный портфель, расстегнул замок. Вышибала, досматривающий вещи гостей, наклонился к портфелю и удивленно хмыкнул.
Три двухсотграммовые банки кофе, квадрат, вырезанный из сантиметрового пластика размером сорок на сорок, тюбик крема для кожи, небольшое махровое полотенце, очки для подводного плавания, три аптечных пузырька с какой-то жидкостью и тонкая папка с деловыми бумагами. Странный набор вещей. Люди, посещающие ночные рестораны, не носят с собой банки кофе и очки для подводного плавания.
Барбер перехватил взгляд охранника, доброжелательно улыбнулся.
– Ночью уезжаю за город, – сказал он. – Пока погода хорошая, надо ловить момент.
– Милости просим. Оставьте портфель в гардеробе.
– Нет, я возьму его с собой, – Барбар поправил узел галстука.
– Еще не было случая, чтобы у нас пропадали вещи.
– Не имею права оставлять портфель, уважаемый, – сурово покачал головой Барбер. – Здесь документы государственной важности.
Охранник пожал плечами: вольному волю. Он действовал по инструкции, а там и слова нет о том, что человек, хранящий в своем портфеле банки кофе и аптечные склянки, не имеет права пройти в зал. Барбер миновал арку металлодетектора, сгреб со столика ключи, застегнул замок портфеля и, остановившись возле кассы, заплатил за вход, получив от кассира красные игральные фишки похожие на пуговицы.
Метрдотель хотел усадить посетителя, по виду одинокого прилично одетого бизнесмена, искавшего приключений, за столик возле эстрады, где, разогревая публику, бренчал на фортепьяно пианист в розовом костюме и рубашке с белыми рюшками. На этом бойком месте ненавязчиво предлагали свою компанию местные девочки, которых дважды в неделю проверял гинеколог, но Барбер выбрал дальний столик у занавешенного окна. Верхний свет в зале потушили, на столиках зажглись светильники в оранжевых матерчатых колпаках. Барбер сдал игральные фишки официанту и, сделав заказ, стал осматривать зал. Несмотря на будничный день, посетителей набилось довольно много.
У противоположной стены за длинным столом, заставленным закусками и цветами, устроилась веселая компания. Человек тридцать мужчин и женщин чествовали хозяина заведения Васю Полуйчика, отмечавшего свой юбилей. Гости собрались недавно, поэтому за столиком еще царило общее оживление и неразбериха. Коробки с подарками официанты относили в специальную комнату, запиравшуюся на ключ. Счастливая супруга именинника Галина Чинцова, не присев ни на минуту, снова между гостями, давала команды официантам. Она носилась в комнату, где лежали подарки, бежала обратно к столу, наступая на подол своего длинного, осыпанного серебряными звездочками платья, и, казалась, вот-вот должна была грохнуться на ковер. Тамада, высокий мужик восточного типа, толкнув тост, присаживался на стул, но тут же подскакивал, озаренный новой идеей, начинал что-то азартно говорить, словно поставил перед собой задачу споить всех гостей засветло, в течение первого же часа посиделок.
Сам виновник торжества казался грустным и отрешенным, он улыбался через силу, невпопад кивал головой, часто поглядывал на наручные часы, словно ждал кого-то. Вливая в пасть очередную рюмку, по рассеянности забывал закусить и все больше мрачнел. Его взгляд останавливался на лицах гостей, на пару секунд задержался на Барбере и снова стал блуждать по сторонам. Мордастый охранник, сидевший не за общим столом, а за спиной хозяина, изредка наклоняясь вперед, что-то шептал ему в ухо. Скорее всего, уговаривал много не пить. Время тянулось медленно. Теперь Барбер, изучив обстановку, лишь изредка посматривал в сторону Полуйчика. Неторопливо расправлялся с закуской, он сосредоточил внимание на эстраде, где появилась худая девица в полупрозрачном платье на бретельках. Она запела тонким, как милицейская сирена, голосом о своей чистой неразделенной любви, которую теперь некуда девать, хоть на помойку выбрасывай. Страсти кипели в девице, как варево в котелке туриста. Грудь высоко поднималась, на бледном лице проступили пятна нездорового чахоточного румянца.
